– Ты ведь дал слово хранить тайну!
– Какую тайну? – удивился Бебешка. – У меня сроду не было никаких тайн.
– Как это никаких? Ты что, забыл, что мы улетаем на поиски зеленохвостого?
– Этого ещё не хватало, – сказал Бебешка, шевеля пальцами ног и припоминая, где он оставил свои ботинки. – Ага, они зашвырнулись под кровать… Завидую первобытным людям – ни кроватей тебе, ни обуви, ни посуды. Накинул шкуру леопарда и пошёл на завтрак в джунгли. Раз – и съел носорога!
– Или носорог тебя, – сказал Арбузик. – Так хозяин ты своему слову или нет?
– Ни на какие поиски я не полечу. Зеленохвостые, бесхвостые – какое мне дело? Откуда ты взял, что я должен лететь?
– Мы же с тобой договорились! Ты же обещал!
– Ну, обещал. Обещал вчера. А сегодня не обещаю. Это ведь преступник, понял? Ещё утащит в мешке куда не надо!
Арбузик от возмущения и обиды сжал кулаки.
– Вот что, Бебешка, – сказал он, – я тебе больше не товарищ и сидеть с тобой за одной партой больше не буду!
В это время в комнату вошёл дядя Ваня. Он был очень взволнован.
– Поторапливайтесь, ребята. Мне нужно уходить.
– Куда? – спросил Бебешка.
– Тяжело заболел Главный пожарник, – объяснил дядя Ваня. – Только что мне позвонили. Я поеду за опытным доктором в другой город. Может, этот доктор спасёт Главного пожарника… Человек умирает от тоски по сыну. И другие родители похищенных детей плачут с утра до ночи… Ах, если бы найти зеленохвостого разбойника!.. Был бы ракетоплан немножко побольше, я обязательно разыскал бы, где прячется негодяй. Уж я ни с чем не посчитался бы…
– А мы, знаете, мы тоже, дядя Ваня, – начал Бебешка, но Арбузик так решительно погрозил ему кулаком, что Бебешка закрыл себе рот ладонью.
– Что, Бебешка? – спросил дядя Ваня. – У тебя зубы болят?
– Очень жалко Главного пожарника, – сказал Бебешка. – Если он умрёт, мы уже никогда-никогда не увидим его в блестящей медной каске…
Когда мальчики, позавтракав, вымыли посуду, Бебешка вздохнул и сказал Арбузику:
– Неси теперь два листа чистой бумаги. Один мне, другой себе.
– Зачем? – хмуро спросил Арбузик. Он очень сердился на Бебешку.
– Напишу матери, что улетаю на ракетоплане. Терпеть не могу, когда меня ищут там, где меня нет.
– Ты всё-таки летишь со мною?
– Конечно, – сказал Бебешка. – Это я, знаешь, проверял тебя, хочешь ли ты лететь на самом деле.
– Врунишка, – улыбаясь, сказал Арбузик. – Так и быть, прощаю! Но если струсишь ещё раз, пощады не жди!
Друзья принялись собираться в дорогу. Прежде всего они запаслись едой. Взяли десяток яиц, коробку атлантической сельди в томатном соусе, кольцо копчёной колбасы, пачку сливочного масла, несколько яблок, большую луковицу, а также буханку хлеба и две бутылки минеральной воды.
– А дядя Ваня не рассердится, что мы взяли всё это без спросу? – забеспокоился Бебешка. – В холодильнике-то, кроме холода, ничего не осталось.
– Нет, – сказал Арбузик, – отец не рассердится. Наоборот, когда узнает, что мы взяли с собой запасы воды и пищи, он убедится, что мы уже не маленькие и понимаем, что поиски зеленохвостого – не забава и не баловство…
В кабину ракетоплана уложили дорожную сумку с провизией, тёплое байковое одеяло и топор.
Окончив приготовления, мальчики написали письма. Грустно вздохнули.
Арбузик написал: «Дорогой папочка! Не беспокойся. Я и Бебешка решили во что бы то ни стало найти зеленохвостого злодея и освободить похищенных детей. Мы хотим, чтобы наш город вновь жил спокойно и чтобы работала школа. До скорой встречи!»
Письмо Бебешки было совсем коротким: «Мама, я улитаю. Не ищи мой дневник, я его спрятал под матраз. Там три двойки, я их исправлю, когда вернусь. Кребко целую. Бебешка».
Трёх ошибок в своём письме он, конечно, не заметил…
В середине дня милиционеры, дежурившие на улице Красной Шапочки, увидели на лужайке за домами вспышку яркого света. Вслед за тем они услыхали грохот: в небо взлетел какой-то предмет, быстро набрал высоту и исчез в просторах неба.
Дежурные милиционеры немедленно сообщили об этом по телефону Начальнику милиции. Начальник быстро примчался на место происшествия.
На лужайке уже толпились любопытные горожане. Никто не сомневался, что милиционеры видели летательный аппарат зеленохвостых. Начальник милиции обратился к горожанам с просьбой как можно скорее пересчитать своих детей. Пока взволнованные родители, беспрестанно сбиваясь со счёта, исполняли эту просьбу, он рассматривал через увеличительное стекло землю в том месте, откуда взлетел неизвестный ракетный корабль.
– Ясно… Ясно, – приговаривал он. – Всё как на тарелочке…
По его виду, однако, совсем нельзя было сказать, что ему всё ясно.
Точильщик ножей Мухоморов, желая помочь Начальнику милиции, важно откашлялся и вежливым басом спросил:
– Простите, а не мог зеленохвостый улететь на ракетоплане известного вам товарища?
Так он спросил.
Все удивились. Кое-кто засмеялся. А кое-кто напомнил, что ракетоплан дяди Вани игрушечный, в него не влезут даже ботинки Мухоморова.
– Предположение нелепо, – строго сказал Начальник милиции. – Но все предположения должны быть проверены. У меня такое правило.
В это время на лужайке показался дядя Ваня. Он выглядел усталым, но радостным: Главный пожарник, утром ещё лежавший без сил, пошёл на поправку. Дядя Ваня привёз из соседнего города опытного доктора. Массаж и уколы сделали своё дело. Пошатнувшееся здоровье Главного пожарника было восстановлено.
Едва встав с постели, Главный пожарник пожелал немедленно ехать со своей пожарной командой тушить пожар. Но поскольку пожара нигде не было, Главный пожарник согласился денёк посидеть дома, потребовал себе зубного порошка и стал до блеска начищать свою каску, говоря, что дисциплина начинается с аккуратности…
– Как здоровье Главного пожарника? – спросил дядю Ваню Начальник милиции. – Кажется, вы ездили за доктором?
– Да, я привёз доктора. И теперь Главный пожарник уже почти здоров.
– Благодарю вас за приятное известие, – сказал Начальник милиции. – А теперь, пожалуйста, покажите, где ваш ракетоплан.
– В сарае. Где же ему ещё быть?
Все люди пошли вслед за дядей Ваней и Начальником милиции. Дядя Ваня открыл сарай – пусто. Тогда он кинулся в дом – никого.
– Арбузик, сынок! – закричал дядя Ваня. – Арбузик, где ты?
И тут он увидел на столе два письма.
Через минуту, сдерживая слёзы, как и подобает всякому мужественному человеку, дядя Ваня протянул оба письма Начальнику милиции.
– Я сам во всём виноват, – горестно бормотал он, – это я навел их на мысль, что можно полететь на ракетоплане…
Начальник милиции важно надел очки и вслух прочитал оба письма…
Когда жители города узнали об отважных мальчиках, отправившихся на поиски зеленохвостых, их охватила тревога и вместе с тем гордость. А городской поэт Филофей Огромный мгновенно сочинил запоминающиеся строки:
Арбузик и Бебешка улетели,
как будто гнёзда в парке опустели.
О поскорей вернитесь к нам, герои,
мы радостную встречу вам устроим!
Сыграем туш, дадим салют из пушек,
затем подарим множество игрушек,
преподнесём живого попугая,
но за непослушанье отругаем!
Поэт читал стихи, взобравшись на пустую бочку. В городе не было ни парка, ни пушек, ни попугая. Но все отлично понимали, что это поэтическая вольность. Споры вызвала только последняя строка о непослушанье. Сторонники строгого воспитания детей предлагали, даже если всё обойдётся, всыпать Арбузику и Бебешке по первое число, чтобы другим неповадно было.
Дядя Ваня стоял среди спорщиков. Он очень беспокоился за Арбузика и Бебешку: куда они полетели? Сумеет ли Арбузик управлять ракетопланом? Вернутся ли мальчики обратно? Не попадут ли в лапы зеленохвостых?..
Вдруг перед носом дяди Вани замелькали кулаки.
– Вот он, погубитель моего Бебешки! Смотрите на него хорошенько, вот он! – кричала разъярённая мать Бебешки – тётя Муза, билетёр городского кинотеатра «Носорог». Люди хватали её за руки и просили успокоиться, но тётя Муза, наскакивая на дядю Ваню, ещё громче кричала и топала ногами. Ей казалось, кто громче кричит, тот и прав. – Этот противный человек построил ракетоплан! Он и его сынок сманили моего сына! О где ты, где ты, мой милый Бебеша?..
И тётя Муза, постелив афишу, опустилась на землю, закрыла лицо носовым платком и зарыдала.
Глядя на неё, кое-кто стал осуждать дядю Ваню.
– В самом деле, – сказал дядя Гоша, – почему некоторым больше всех надо? Разводили бы себе кроликов или сеяли горох, и не было бы никаких случаев. А теперь эта одинокая женщина бьётся, точь-в-точь как выброшенная на песок рыба. Что же получается? Форменное безобразие!
