— Вот уж не думала, что наша встреча примет такой оборот, — сказала синьора. — Прежде ты никогда не заводил разговоров о политике.
— Мало ли что было прежде, дорогая? Самопознание неизбежно завершается политикой. Люди хотят знать правду. Ведь статейки в газетах — это не политика, это отвлечение от политики, одурачивание несчастных, которые не представляют, в какой стороне правда!
— Не хочешь ли ты сказать, — помолчав, произнесла синьора, — что духи, которые имеют возможность воплотиться, не испытывают тяги к духовному общению?
— Именно это я и хочу сказать, — рассердился сам на себя пан Дыля. Весь разговор протекал совершенно не так, как он себе его представлял. — Брачный договор связывает людей только до смерти, а после смерти все мы сочетаемся небесным браком!.. И полно, дорогая, давай пока оставим эту тему. Пока не исполним нашего долга.
— Значит, есть надежда?
— Разумеется.
— В чем же наш долг, говори!
— В отказе от убеждения, что все может быть объектом купли-продажи. Это преступление, из-за которого боги давно покинули человека. Нынешний мир управляется без богов.
— Ужасно, — покачала головой синьора. — Наш старинный род всегда отличался благочестием. Мы никогда ни в чем не сомневались.
— И жаль, — строго сказал пан Дыля. — Навязанные представления оказались ложью!
— Если не боги, то кто же управляет нами?
— Тот, кто управлял и прежде, маскируясь именами богов. Власть Сатаны повсюду прибавилась. Богатство, которое прирастает не от личного труда, а от изнурения подневольных — преступное богатство!
Синьора улыбнулась и положила руку на плечо пану Дыле:
— Ты очень переменился, дружочек! Особенно внутренне. Можно сказать, стал совсем иным человеком, но это мне даже нравится!.. Если я верно поняла, ты чувствуешь на мне и на себе какой-то грех. Что это за грех, кроме богатства, которым мы пользуемся, конечно же, незаслуженно?
Пан Дыля внезапно понял, что с синьорой можно поладить, и подмигнул ей:
— Ну, вот и в тебе проснулась истинная твоя душа, душа, которая просит так мало, но не получает и этого малого!.. Дух одного простолюдина добровольно отдал мне свою земную оболочку, чтобы я вынырнул здесь, возле тебя. Мы должны отблагодарить этого духа.
— Непременно, непременно, Роберто!.. Крепко же ты изменился, черт возьми! — пробормотала синьора, глядя широко раскрытыми глазами. — Прежде ты не признавал никакой благодарности, только право сильного!.. Я могу увидеть этого духа?
— Это тот образ, который возвестил о моем прибытии.
— Да, да, помню… Кстати, где он?
— Сегодня ясная луна, и дух, вероятно, парит на пыльце лунного света.
— А свет — это разве пыльца?
— Пора спать, дорогая! — Пан Дыля встал и поклонился. — Сколько я пробуду здесь, рядом с тобой, зависит от тебя!
— Я буду стараться.
— А если бы тебе пришлось, за свои денежки, разумеется, доставить духа, которому я задолжал, далеко-далеко? Например, в Россию?
— Что же дух не может самостоятельно очутиться там, где пожелает?
— Самостоятельно он передвигается только во времени, но не в пространстве!.. Увы, увы, повсюду есть свои нерешенные вопросы…
Через несколько дней помолодевшая синьора, испытывая необычайную привязанность к пану Дыле, заказала авиабилеты на Москву. Один из ее чемоданов предназначался для пана Дыли и его друзей. Индеец Джо был оформлен как сопровождающий слуга — под именем Альфонсо. Альфонсо же отпустили на три месяца в родную деревню — в горы.
Все было на мази, но вдруг затосковал и заупрямился индеец Джо.
— Я бы охотно поехал в Россию, ту, которой она была прежде, когда несла новую культуру и новые принципы жизни. Теперь — нет… Поезжайте без меня. Попытаюсь объединить лучших людей своего племени. Думаю, уговорю их купить на общие деньги ранчо, где единомышленники поведут общее хозяйство. Это будет община того нового типа, о которой ты мне говорил.
— Может быть, тебе и удастся все это, — задумчиво и грустно сказал пан Дыля. — А удастся при том условии, что ты не будешь придумывать схемы из головы, но осуществишь ту действительно жизненную потребность, о которой я тебе поведал. Трагедия прошлого времени заключалась ведь прежде того в том, что люди утратили нравственность, следовательно, мудрость, следовательно, понимание того, что самые прочные постройки возводят лишь свободные и счастливые люди… Но что знают об этом обыватели, если об этом ничего не знали и их бывшие вожди? Степень знания — это прежде всего степень нравственности, только высоконравственным Природа открывает свои сокровенные тайны. Вот отчего Желтый Дьявол обречен: он обречен на невежество, хотя постоянно заботится о своем просвещении… Да, теперь мир погрузился во тьму. Повсюду стало трудно дышать. Смрад заурядности, тупого самодовольства и новой пропаганды отравил все просторы… Но люди тоже виноваты: они никогда всерьез не относились к словам своих пророков, они верили мошенникам, которые обещали больше, чтобы не дать ничего!
— Люди не хотели умирать, — тихо возразил Гонзасек.
— И именно потому их погибло в десятки раз больше!.. Готовность умереть за мир своей души — не это ли главный признак личности? А если нет личности, стоит ли коптить небо?
Всю ночь накануне отлета проговорили, словно предчувствовали, что никогда больше не увидятся…
На таможне в Москве чиновники потребовали вскрыть чемодан, в котором находился пан Дыля и его друзья.
Величественная синьора, не потеряв самообладания, предложила это сделать самим чиновникам, — протянула им ключ.
— Что у вас там?
— Сувениры для друзей. Народные поделки, которые когда-то весьма ценились и в вашей стране.
Чиновник, видимо, ожидавший взятку, ругнулся под нос и раскрыл чемодан. По всей его длине лежал пан Дыля, словно мертвый. Чиновник потрогал его пальцем.
— Смотри-ка ты!
— Из обыкновенной соломы, — сказала синьора выученную фразу и, перевернув пана Дылю, показала таможенникам Чосека, который тоже притворился неживым. — А этот из проволоки. Не правда ли, искусная работа?
— А не спрятан ли в этих игрушках, например, гашиш?
— А не спрятан ли в тебе обыкновенный дурак? — отчетливо послышались русские слова.
Таможенник оглянулся, не догадываясь, кто бы мог их произнести, и отнес услышанное на счет собственного воображения. Гашиш, золото в слитках, черная икра, старинные иконы, камни из Русского алмазного фонда, «усыновленные» и «удочеренные» дети, — это было ему понятно, а бразильская миллионерша, пожелавшая посетить могилы своих предков, — это было непонятно: «Тратить десятки тысяч рублей и долларов ради каких-то могил?..»
Так пан Дыля со своими друзьями оказался на родной земле.
Теперь можно было преспокойно смыться. Но пан Дыля посчитал это совершенно недопустимым.
— О благороднейшая Наталья Ивановна, — торжественно объявил он, оставшись наедине с синьорой. — Пришел час открыть вам новую тайну!
— Вы хотите сказать, мой нежный супруг, что пришел час и духам отправляться на небо? — проворковала синьора, и в глазах ее блеснули слезы.
— Именно, — пан Дыля ожидал расспросов, даже негодования, а тут все катилось, как по наезженной колее. — Сколько духу ни гулять, а пора и улетать!
— Вы говорите стихами. Но вы напрасно думаете, что я ничего не понимаю. Сначала я, правда, поверила вашему посланцу, но потом, когда случайно подсмотрела, как вся компания уплетает курятину и пьет виноградный сок, якобы предназначенный для небожителей, я обо всем догадалась!..
Услыхав эти слова, пан Дыля впервые в своей жизни упал в обморок: благородное сердце не выдержало угрызений совести.
Синьора окатила пана холодной водой из графина и затрясла за плечи:
— О не отчаивайтесь, мой милый, бесценный рыцарь, я никогда не подозревала вас в мошенничестве!
«Рыцарь» приоткрыл один глаз и простонал:
— Ужасно, синьора, неужели вы не были загипнотизированы?
— Конечно же, нет. Я с детства отличаюсь невосприимчивостью к гипнотическому влиянию, как большинство тех, в которых пробуждена личность. В двенадцаць лет я осталась без отца. Старинная фамилия и титул — вот все, что я имела, помимо огромного долга. И что же? На крошечной ферме я организовала разведение породистых лошадей и торговлю ими. Богатые ничтожества, ненавидящие потомственных аристократов, стали предпочитать наших лошадей. Моя ферма вошла в моду. Конечно, не без обычных в таком деле хитростей.
— И что же вы о нас думаете?
— Сначала события смешили меня, а потом я поняла, что вы честные искатели справедливости. Мне стало интересно: что из этого получится? В самом деле, что может быть любопытней для вдовы, нежели встреча с духом своего супруга? Сказать по правде, едва увидев вас, я поняла, что вы добры и благородны и, простите, сразу влюбилась!..
