Прежде чем верхнюю крышку скворечника приколотить, взяли всё Хватайкино семейство и вместе с гнездом в скворечник запихнули.
— А теперь куда их? — спрашивает дядя Фёдор.
— Как куда? — говорит Печкин. — На чердак, к слуховому окну. Где веники для бани сушат.
Хватайка и Тащилка не хотели переезжать в другой район. Они кричали и клевались, аж до крови. Пришлось им вход в скворечник старым тапочком заткнуть.
Тогда они утихомирились и мирно на чердак переехали.
Глава девятая
Что ни день, то интереснее
Галчатский петух на чердаке рос не по дням, а по часам. Ближе к июню он уже начал кукарекать. Но не так как все петухи: ку-ка-ре-ку, а как-то по особому: ку-ка-ре-кар-кар!
Скоро он начал с чердака слетать и по огороду разгуливать. Но если обычные куры ищут зёрна и червяков, то этот искал, с кем бы подраться.
Дрался он с воронами, с дворняжками, с другими петухами и с каждым разом всё удачнее.
Хватайка пытался его урезонить, но куда там! Петух вырос в три раза здоровее папы и в десять раз клевачее мамы.
Дядю Фёдора, Матроскина и Шарика он не трогал. Но на всех остальных людей бросался точно ворон и клевал их в голову.
Из него настоящий сторожевой петух получился. Почтальон Печкин к ним почту приносил в трофейной немецкой военной каске с ро́жками.
Он заявлял:
— Хорошо, что у меня каска есть, которая от дедушки досталась. А то бы мне пришлось почту под корытом разносить. Ползал бы я под ним, как настоящая черепаха.
Кот Матроскин часто так говорил:
— Всё! Новое поколение выбирает петухов. Шарик у нас теперь отдыхает.
Долго думали, как петуха назвать.
И решили сделать как всегда: пусть каждый своё имя придумает и на бумажке напишет. Чьё имя из шапки вытащат, так петуха звать и будут.
Кот Матроскин придумал имя Штурмовик. Очень грозное имя для врагов.
Шарик ещё дальше пошел. Решил назвать его Истребитель.
А дядя Фёдор придумал простое и красивое имя — Сокол Ясный. Как из сказки.
И всё очень хорошо получилось. Сокола Ясного из шапки и вытащили.
Обычно Сокол Ясный сидел на крыше у трубы.
Стоило только постороннему человеку войти во двор, как он немедленно поднимал голову вверх, кричал своё галчато-петухайское ку-ка-ре-кар-кар, коршуном слетал вниз и садился прямо на голову этого человека.
Однажды к ним за спичками пришёл сосед — профессор Сёмин. Только он вошёл на участок, как Сокол Ясный закукарекокаркал как ненормальный, и с клёкотом бросился вниз.
Он сел на профессора Сёмина и стал сердито клевать его в шляпу. Бедный профессор забегал, забегал по участку, замахал руками, но петух всё не слезал.
Профессор в ужасе забился в будку Шарика, одни только тапочки торчали.
Сокол Ясный схватил один тапок, улетел с ним на чердак и стал рвать на кусочки и верёвочки.
Пришлось профессора Сёмина под кастрюльной охраной домой провожать в одном тапочке.
И тут, как раз в это петухово-истребительное время, дедушка Кадушкин заново объявился.
— Здравствуйте, я — ваш дедушка.
Только он подошёл к калитке, как Со-кол Ясный закричал своё ку-ка-ре-кар-кар и прямо на голову ему спикировал. Он так долбанул дедушку в затылок, что из затылка искры посыпались.
Дедушка закричал:
— Спасите! Убивают! — И бросился бежать на почту.
Он забежал в помещение, закрыл за собой дверь и спрашивает у Печкина:
— Что это было? Кто это такой с отбойным молотком мне на голову сел?
— Как кто? — говорит Печкин. — Это петух штурмовой. Дядя Фёдор новую породу кур вывел. Это такая смесь с воронами. У нас теперь по деревне без кастрюли на голове спокойно пройти нельзя.
Дедушка выпросил у почтальона Печкина старый таз и снова к дяде Фёдору явился.
— Здравствуйте, я ваш дедушка. Я понял: вы — очень хорошие люди, потому что у вас хорошо кормят котлетами. Я хочу вас обрадовать — я буду жить у вас всегда.
Дядя Фёдор отозвал Матроскина в сторону и спросил:
— Что будем делать?
— А что мы можем сделать? Будем радоваться. Он здесь прописан, пусть живёт. Больше он ничего у нас не утащит. У нас больше и нет ничего, только кровати остались да печка.
И стал дедушка Кадушкин дальше с дядей Фёдором жить. И никак от него дядя Фёдор не мог избавиться.
Тут дяде Фёдору сильно стал Ясный Сокол помогать. Как он увидит дедушкину лысую голову, сразу на дедушку пикирует и хлоп его клювом по затылку!
Кот Матроскин и Шарик каждый раз немного подхихикивали: мол, так тебе и надо, противному. А дядя Фёдор дедушку жалел — противный, а всё-таки дедушка.
Дядя Фёдор всё собирался петуху на голову специальный колпачок надевать и на руке его носить, как охотничьего сокола. Чтобы выпускать его только на плохих людей, на мафию там, на жуликов.
Но дедушка был не просто противный, он был хитро-противный. Он говорил:
— Я тебя, несчастная курица, проучу!
Однажды утром, когда все спали, он вытащил на улицу свой чемодан на колёсиках, раскрыл его и поставил посередине лужайки перед домом.
Потом он насыпал туда яровой пшеницы, привязал к крышке длинную верёвку и, прикрываясь корытом, заполз в траву. Ну, чистый Конёк-Горбунок.
Он стал кричать из травы:
— Цып-цып-цып! Орл-орл-орл! Петя-петушок!
Петуховый сокол высунулся из чердака, увидел чемодан с яровым зерном, обрадовался и полетел зерно клевать.
— Ага, — сказал дедушка. — Попался!
Он потянул за верёвку, чемодан за-крылся, и петух оказался в ловушке.
Дедушка схватил чемодан и скорее побежал за горизонт к тем плохим людям, под чьё влияние он попал.
Глава десятая
Письмо домой
Село Простоквашино. Поздний вечер. Солнце уже ушло, но звёзды ещё не вышли. Может быть, они уже и вышли, но их ещё не видно. А может быть, их уже и видно, только на них никто не смотрит.
Дядя Фёдор сидит у окна и пишет письмо домой родителям:
Дорогие мама и папа!
У нас всё хорошо. Особенно природные условия: нет никаких дождей и снегопадов. И в огороде у нас всё прекрасно растёт, особенно…
Тут он остановился:
— Матроскин, что у нас хорошо растёт в огороде?
— Крапива, — подсказал Матроскин.
Дядя Фёдор дописал и получилось:
И в огороде у нас всё прекрасно растёт, особенно крапива…
Он стал писать дальше:
Передайте тёте Тамаре, что из её индийской моркови вырос отличный деревянный забор. Такая морковь принесёт большую пользу дачникам, чтобы огораживать участки.
Он прочитал это Матроскину и спросил:
— Правильно, Матроскин?
— Правильно, — ответил кот. — Если она пришлёт нам ещё семена съедобных строительных столбов, хотя бы два семечка, мы совсем обрадуемся.
— Почему? — спросил дядя Фёдор.
— Тогда у нас вырастут качели.
Дядя Фёдор так и написал:
Если она пришлёт нам ещё семена съедобных строительных столбов, хотя бы два семечка, мы совсем обрадуемся. Тогда у нас вырастут качели.
Ещё передайте тёте Тамаре, что американский навозный порошок мы подарили почтальону Печкину. Он просто ликует.
Дядя Фёдор спросил:
— Матроскин, что наш Печкин сказал про подарок тёти Тамары?
— Он сказал, что никогда не носил в кармане целую машину навоза.
Получилось так:
Он просто ликует. Он сказал: «Никогда не носил в кармане столько навоза».
Дядя Фёдор стал заканчивать письмо:
Ещё передайте тёте, что карманную огородную лопату весом в три килограмма собрать нам так и не удалось. Ждём тётю Тамару с инструкцией по сборке. Может быть, вместе с ней мы эту лопату осилим.
А теперь самое интересное. Сейчас у нас в доме поселился дедушка Кадушкин, который и раньше жил в этом доме. Он очень хороший, только…
Здесь дядя Фёдор остановился:
— Матроскин, как правильно писать слабАвольный или слабОвольный?
— Пиши «плохой», — сказал Матроскин.
Дядя Фёдор дописал. И получилось:
Он очень хороший, только очень плохой.
Дядя Фёдор стал писать дальше:
Из-за него у нас стали пропадать вещи. Но теперь уже ничего не пропадает…
— Правильно?
— Правильно, — говорит кот. — Потому что всё уже пропало, кроме печки.
Дядя Фёдор так и продолжил:
Потому, что всё пропало, кроме печки.
И стал опять заканчивать письмо:
Мы просто не знаем, что делать с этим дедушкой Кадушкиным. Но ничего, я думаю, что мы с ним справимся, мы его перевоспитаем. А в остальном у нас всё хорошо. Особенно хороши природные условия.
