Джеймс Маршалл - Аркалола

Этот обычай бытует не во всех племенах австралийских аборигенов. Его придерживается только племя биндибу.

Испытуемый должен пройти по определённому маршруту, известному только старейшинам племени, от одного источника к другому. Переход занимает от шести до восьми месяцев и совершается в одиночку без всякой помощи со стороны племени. Это тяжёлое испытание физических сил молодого аборигена, его способностей выжить в суровой пустыне.

Мальчик успешно выполнял обряд и уже прошёл самую трудную часть маршрута. Но его тайный священный путь стал известен женщине. Это было страшное несчастье.

Питер удивлённо смотрел на обоих. Он не мог взять в толк, что же случилось, ведь было так весело. И почему всё так внезапно переменилось. Его недавняя беспечность исчезла, и он с тревогой прижался к сестре. И вдруг неожиданно заплакал.

Слёзы малыша ещё больше укрепили догадку аборигена: несчастье подкрадывалось к нему! Он медленно повернулся и понуро пошёл в пустыню.

Дети смотрели на уходящего аборигена. Почему чернокожий второй раз с тех пор, как они повстречались, бросает их?

Вдруг Питер сорвался с места и, увязая в песке, побежал вслед за ним.

— Эй! — у него был испуганный, дрожащий голос.

— Вер-р-р-нись, вер-р-р-нись!

А тот уходил. Он двигался как лунатик, ничего не слыша.

Не отдавая себе отчёта, Питер бросился к ногам мальчика и судорожно обнял его за колени.

— Не ух-х-ходи!

Абориген вздрогнул и остановился. Положил руки на плечи белого мальчика и мягко оттолкнул его. Но Питер снова вцепился в него.

— Не уходи, не уходи, не уходи, — захлёбывался он в скороговорке.

Абориген неожиданно присел. Его лицо оказалось на одном уровне с лицом малыша.

На него нашло новое необъяснимое чувство. Да, конечно, он это сделает — есть ещё время. Он перехитрит Дух болезни и спасёт белокожих. Он обязательно приведёт их к Большой Воде, Иланба-Му. А сейчас они не должны терять время.

Абориген подошёл к потухшему костру, собрал разбросанные клубни ворвовры и махнул детям рукой — курура!

Если бы на скале находился посторонний наблюдатель, он увидел бы, как, оставляя цепочку следов на песке, в глубь пустыни пошли трое — впереди два мальчика, а сзади, на значительном удалении, девочка. Их голоса скоро затихли, и оазис снова погрузился в дремоту под знойным солнцем пустыни, где только камни да деревья были немыми свидетелями происшедшего.

Абориген уверенно прокладывал путь по сыпучему песку. Иногда попадались островки твёрдой почвы, заросшей серебристой травой, кое-где торчали невысокие стволы засохших железных деревьев. С тех пор, как его племя прошло по этим местам, минуло восемь лет.

В полдень, когда стояла нестерпимая жара, дети остановились у маленькой рощицы. Абориген деловито обследовал место и в жидкой тени самого большого дерева начал копать в песке яму.

— Что ты делаешь? — с любопытством спросил Питер.

Абориген показал на солнце и, закрыв глаза, сказал:

— Бутукамби.

Затем он примерился несколько раз к яме и улёгся в неё.

— Всё ясно, — бормотал себе под нос малыш, усердно пыхтя и обливаясь потом над ямами для себя и Мэри. — Нам тоже жарко.

Он попытался было пригласить в яму сестру, но потом оставил её в покое. Она находилась в каком-то непонятном состоянии. Ну и дуры же эти девчонки, всё у них не так.

Мальчики дремали часа три, усталость и жара сморили их. Мэри всё это время просидела в сторонке у дерева, не сомкнув глаз.

Приученная с детства пренебрежительно относиться к цветным, Мэри никак не могла преодолеть неприязни к аборигену, хотя прекрасно понимала, что именно он спас и её и Питера от смерти. Теперь же, после этого танца — непонятного и страшного, Мэри решила держаться подальше, кто знает, что у него на уме? Нет, Мэри не даст застать себя врасплох.

Когда жара спала, они подкрепились клубнями ворвовры, которые предусмотрительно захватил абориген, и двинулись дальше. В этот день они прошли около пяти миль. Абориген мог бы пройти в пять раз больше, но Питер очень устал и к тому же ужасно натёр ноги.

Поздно вечером, когда солнце уже закатилось за горизонт, они подошли к краю огромного солончакового плато, которое возвышалось над пустыней метров на пятьдесят. Дети поднялись гуськом наверх, и их тёмные фигуры замаячили на закатном небе.

Ночь они провели в широкой трещине, пересекавшей край плато. Абориген снова сделал костёр, хотя теперь дров было совсем немного и разжечь огонь было значительно труднее. Они съели остатки ворвовры и напились солоноватой воды из лужи, которую абориген нашёл поблизости, в одном из углублений плато. В этот день злые духи, наверное, ходили недалеко от них и испортили всю охоту.

Мэри молча грелась, всё время стараясь, чтобы костёр был между ней и аборигеном. Когда они укладывались спать, по одну сторону костра легли мальчики, по другую — девочка. Ей не спалось. Она шумно ворочалась, вздыхала, потом несколько раз всхлипнула. Питер, измученный дневными переживаниями и усталостью, недовольно заворчал:

— Перестань ты ёрзать, Мэйми! Я не могу заснуть.

— Извини, Пит, — кротко ответила она.

Девочка старалась лежать лицом к костру.

Она видела аборигена, который выделялся тёмным силуэтом на фоне горящего костра. Он стоял, всматриваясь в пустыню, освещённую луной. Как она хотела знать сейчас: «О чём он думает?» Она повторяла про себя эту фразу много раз, пока глаза у неё не сомкнулись и дыхание не стало глубоким и ровным. Девочка погрузилась в крепкий сон.

Абориген не спал. Час проходил за часом, а он неподвижно стоял у костра, как каменное изваяние, и воспоминания теснились у него в голове.

...Мерцающие отблески костра, старый мудрый Тжалики рассказывает легенды Древних людей... Давно это было, в самом начале, когда небесный владыка Байаме ходил по земле. Он из красной земли гор сотворил двух мужчин и женщину. Увидев, что они живые, он показал им те растения, которые они должны были есть, чтобы жить, и отправился своим путём. Те питались растениями, которые указал им Байаме, затем наступила засуха, растений стало мало, и один из мужчин убил сумчатую крысу. Он сам и женщина ели мясо крысы, но второй мужчина не стал есть, хотя был голоден и лежал как мёртвый.

Женщина говорила, что мясо хорошее, и уговаривала его поесть. Это ему надоело, он рассердился и, хотя был очень слаб, ушёл в сторону заката, а остальные двое продолжали жадно есть.

Наевшись, они пошли за ним. Они шли через пески и покрытые галькой хребты. Подойдя к краю долины, они увидели своего товарища на другой стороне, у реки. Они крикнули, чтобы он остановился, но он не обращал на них внимания и продолжал идти, пока не подошёл к большому белому эвкалипту. Здесь он замертво упал на землю, а рядом с ним люди увидели чёрное существо с двумя огромными огненными глазами. Оно подняло мертвеца на дерево и бросило в дупло.

Люди услышали такой оглушительный удар грома, что, поражённые, упали в страхе на землю. Поднявшись, они с удивлением увидели, что гигантский эвкалипт вырван из земли и несётся по воздуху в южную сторону неба. Внезапно тишину нарушил хриплый крик двух желтогрудых какаду, летевших за исчезающим эвкалиптом. Люди назвали этих какаду — Муйи.

Дерево-дух улетало всё дальше, а за ним летели Муйи, громко умоляя дерево остановиться, чтобы они могли попасть в своё гнездо.

Наконец дерево скрылось около Варрамбула, или Млечного Пути, который ведёт туда, где потом поселится небесный владыка Байаме.

Абориген зашевелился, переступил с ноги на ногу. Вдруг далеко в пустыне зажглись два огонька. Он вздрогнул. Огоньки медленно двигались в сторону восхода. Что это? Динго или сумчатый волк? Огоньки постепенно растворились в черноте ночи. Абориген поёжился от холода и подбросил в костёр веток. Сон не приходил.

Утренний туман ещё поднимался над пустыней, когда абориген разбудил детей. В горячих углях костра допекалась крупная ящерица. Голодные дети уничтожили ящерицу за несколько минут. Потом абориген разбросал костёр, махнул детям рукой и быстрыми шагами двинулся вперёд. Питер хорошо отдохнул и выспался. Он вертелся вокруг аборигена, его голос разносился кругом. И чёрный мальчик, казалось, понимал его, что-то отвечал ему.

Питер решил выучить язык чернокожего. И пусть после этого Мэри посмеет говорить на своём французском, знанием которого она постоянно хвасталась.

Он подбежал к аборигену, держа обломок камня.

— Как это называется?

— Гарша, — резко произнёс тот, словно подчёркивая крепость камня.

— А это? — белый мальчик показывал на пучок сухой травы.

— Каратхара, — слово было шуршащим, как сама трава.

— Гарша, каратхара... Гарша, каратхара, — пронзительный дискант Питера нарушал тишину пустыни. Он бросался в сторону, и тут же возвращался, показывая аборигену ещё что-нибудь. Мэри шла сзади.