– Но поскольку я призрак, я не чувствую запаха. И аппетита у меня нет, – добавил он грустно.
– Ты где пропадал? – спросила Ада.
Измаил пожал плечами.
– Там-сям, – ответил он неопределённо. – Но я всегда буду возвращаться сюда. Потому что, похоже, ты единственное живое существо, которое меня видит и слышит.
Он снова пожал полупрозрачными плечами.
– Уж не знаю, почему так вышло, но я вынужден к тебе всё время являться.
– Не беспокойся, – ответила Ада, проникаясь к бедному мышу всё большей симпатией. – Являйся ко мне, когда заблагорассудится, если тебе от этого легче.
Призрак мыши вздохнул.
– Ты очень добра, – сказал он горестно.
Пока Ада ужинала, сидя на кушетке, Измаил поведал ей о своей жизни. Он покинул дом юным мышонком, попал на море и пережил множество приключений.
– …а там я подружился с двумя попугаями и туканом… – рассказывал Измаил, когда часы на каминной полке пробили десять.
– Пора! – воскликнула Ада.
Она соскочила с кушетки и подбежала к ногам своей кровати о восьми столбиках. Там она прятала свои мягкие чёрные тапочки.
– Я должна идти, – сказала она. – У меня встреча с друзьями на чердаке. Не думаю, что тебя это заинтересует.
– Я был бы счастлив пойти с тобой, – отвечал Измаил. – Не беспокойся: я буду сидеть тихо, как мышка.
Ада на цыпочках взбиралась вверх по парадной лестнице – но чем больше она старалась, тем хуже у неё это получалось. Ей казалось, что каждая ступенька, ведущая на мансардный этаж, скрипела и стонала под её ногами.
– Отлично, – сказала Эмили Брюквидж, поджидавшая Аду наверху. – Я совсем не слышала, как ты подошла.
Ада обратила внимание, что на Эмили по-прежнему её широкие мягкие тапочки для улицы. По стене пробежала рябь, и от неё отделился Уильям. «Оденься, Уильям!» – приказала ему сестра. Ещё одно колыхание обоев, Уильям исчез в тени и через мгновение появился снова – на сей раз в развевающейся ночной рубахе.
– За мной, – скомандовал он.
Они шли по коридору, который тянулся вдоль всего мансардного этажа восточного крыла, мимо вереницы закрытых дверей. Из-за каждой доносился густой храп.
– Это кухарки, – объяснила Эмили. – Они отправляются спать ровно в восемь. Им приходится очень рано вставать.
Она остановилась перед одной из дверей и легонько постучала. Дверь распахнулась, на пороге возникла маленькая девочка в большом колпаке и переднике. Завидев Аду, она заметно смутилась и сделала лёгкий книксен.
– Руби, младшая буфетчица, мисс, – пробормотала она.
Ада улыбнулась и протянула руку:
– Зови меня Ада. Рада познакомиться. Никто из вас раньше со мной не заговаривал, – сказала она, пока Руби несмело пожимала ей руку.
– Миссис У'Бью говорила, что нам это не разрешается…
Руби бросила взгляд на Эмили и Уильяма, её нижняя губа задрожала:
– А у меня не будет теперь неприятностей?
– Всё, что связано с Чердачным клубом, останется в Чердачном клубе, – твёрдо сказала Эмили.
Они двинулись дальше по коридору и, завернув за угол, вошли в тёмный тупичок, в конце которого оказалась привинченная к стене лестница. В потолке над ней виднелась крышка люка, которую Эмили откинула, забравшись по ступенькам вверх. Затем с улыбкой взглянула на Аду, наблюдавшую за ней снизу:
– Добро пожаловать в Чердачный клуб.
Ада вскарабкалась по лестнице, за ней последовали Уильям и Руби. Перешагнув через люк, она огляделась по сторонам и увидела, что находится в просторном помещении с косым потолком, поддерживаемым сотней опор и балок. С одной стороны, у самого пола, виднелся ряд круглых окошек, сквозь которые луна бросала свет на пыльные половицы. В центре чердака стояли фруктовые ящики, приспособленные в качестве стола. Их окружали старые угольные мешки, набитые фасолью (несколько фасолин просыпалось на пол). На мешках сидели два мальчика, чуть постарше Уильяма. Завидев Аду, они вскочили.
– Не дёргайтесь, – сказал Уильям. – Ада пришла, чтобы вступить в Чердачный клуб. Знакомься: это Кингсли, трубочист, а это Артур Халфорд, он обслуживает беговелы.
Ада неоднократно видела механиков беговелов на территории поместья Грянул-Гром-Холл, но, как и кухарки, они никогда с ней не заговаривали. Артур Халфорд оказался коротышкой с непослушными вихрами и в очках с проволочной оправой. Он носил промасленную спецовку с притороченными к ней разнообразными инструментами. На шее у него был повязан щёгольский «готический» галстук.
Кингсли-трубочист, напротив, был худым дылдой с чёрными и жесткими, как щётка, волосами. За спиной у него тоже были прикреплены две большие щётки, похожие на подкопчённые крылышки.
– Вообще-то я ученик трубочиста, – сказал Кингсли со смущённой улыбкой. – Но трубочист Ван Дайк умыкнул вашу гувернантку Хэби Поппинс и был таков. Вот я и пошёл на повышение.
– А я содержу в порядке Пегас, беговел вашего отца, – встрял Артур, не желая быть в тени. – И сейчас готовлю его к метафорическому забегу.
Уильям, Эмили и Руби уселись на фасолевые тюфяки. Артур с Кингсли потеснились вдвоём на одном. Ада заняла оставшийся.
– Объявляю заседание Чердачного клуба открытым, – провозгласила Эмили, пристукнув по столу деревянной ложкой, которую ей передала Руби. – Кто хочет высказаться?
Артур и Кингсли одновременно потянулись за ложкой, но Уильям их опередил. Схватив ложку, он вскочил и немедленно слился с бледно-голубой тенью позади себя.
– Недавно я упражнялся в очень интересном месте, – начал он. – В самой старой части дома.
– В заброшенном крыле?! – не удержалась Ада.
Эмили забрала ложку у брата и протянула Аде.
– Говорить разрешается тому, у кого в руке ложка, – заявила она.
Ада взяла ложку.
– В заброшенном крыле? – повторила она уже спокойнее.
И вернула ложку Уильяму.
– Да, – подтвердил Уильям. – Позавчера я пошёл вслед за этим егерем, Мальзельо. Он собирал мышей из мышеловок и заряжал ловушки свежим сыром.
До Ады донесся всхлип Измаила. Но никто его больше, похоже, не услышал. Она посмотрела вниз и увидела у своих ног мерцающий силуэт мышонка.
– Он открыл двойные двери с медными ручками и зашёл внутрь, – продолжал тем временем Уильям. – Он явно шёл с какой-то целью. Но захлопнул за собой двери быстрее, чем я успел взглянуть.
Ада снова взяла ложку.
– Эта комната носит название Купальня Зевса. В ней Мальзельо разводит фазанов для комнатной охоты моего отца, – объяснила она.
Руби подалась вперёд и осторожно, с извиняющейся улыбкой, взяла ложку у Ады.
– Миссис У'Бью говорит, что она сыта по горло Мальзельо и его нелепыми запросами. То ему «Голубой громмер» для мышеловок подавай, то овсянки целый мешок, то три копчёных лосося. Не говоря уж о морковке. Почти вся морковка с огорода ему уходит.
Эмили протянула руку, и Руби вложила в неё ложку.
– Мы не знаем, что именно Мальзельо содержит в Купальне Зевса, – сказала Эмили, – но у этого «чего-то» странные аппетиты. Овсянка, копчёный лосось и дохлые мыши…
Ада услышала сдавленный всхлип, переходящий в писк.
– Вношу предложение, – продолжила Эмили. – Чердачный клуб должен выяснить, что именно Мальзельо содержит в Купальне Зевса.
Эмили обвела взглядом собравшихся.
– На мой взгляд, – сказала Ада, взяв ложку, – от Мальзельо ничего хорошего ждать не приходится.
В оставшееся время были заслушаны доклады членов клуба. Кингсли, прирождённый верхолаз, сделал сообщение о некоторых любопытных образчиках расписных труб, исследованных им в восточном крыле [6]. И желал бы, чтобы остальные члены клуба тоже полюбовались на них. Артур Халфорд, прирождённый механик, рассказал об усовершенствованных ремнях безопасности, которые им следует при этом надеть.
Руби, прирождённый повар, доложила, что у неё всё готово для полуночного пиршества на крыше, а Уильям добавил, что позаимствует у своего отца телескоп для того, чтобы они могли любоваться звёздами.
Ада отмалчивалась. Похоже, все члены клуба, кроме неё, обладали каким-то выраженным талантом.
