В рамках этого величественного пейзажа, вправо от той вершины, на которой они сейчас находились, Орлиное Гнездо представлялось огромной пирамидой нагромождённых друг на друга каменных глыб.
— Неужели ты хочешь, чтобы мы взобрались туда? — спросил Сашок, показывая на Орлиное Гнездо.
— Да, мы туда поднимемся! — твёрдо ответил Павлик.
— Но туда только одни орлы залетают!
— Орлы? Ну, что же, будем и мы орлами, ворона ты этакая!
Отсюда им было видно, как вдоль течения горной речки белеет дорога, по которой пошёл Хромоногий.
Они стали быстро спускаться, чтобы раньше его выйти на ту же дорогу, но за поворотом неожиданно показалась его фигура и, чтобы остаться незамеченными, им пришлось остановиться и пропустить его вперёд.
Хромоногий петлял по дороге как пьяный. Он, видимо, устал от ночных скитаний и, уверенный, что никто за ним не наблюдает, шёл спокойно, не стараясь скрыть своей хромоты. Его тёмнокрасная феска, обвитая ржаво-коричневой шёлковой чалмой, была сдвинута на бычачью шею. Под расстёгнутой, расшитой чёрными шнурами турецкой безрукавкой виднелась волосатая грудь. За чёрный кушак, стягивающий его толстый живот, был засунут большой нож. От неровного быстрого хода его синие шальвары мотались из стороны в сторону.
Павлик и Белобрысик бесшумно спустились на дорогу и пошли за ним. Через некоторое время Хромоногий остановился перед высокими железными воротами, к которым привела его дорога. Прежде, чем войти, Хромоногий внимательно осмотрелся кругом, поправил на голове феску с чалмой, утёр рукой потное лицо и только тогда взялся за тяжёлую ручку. Железные ворота с визгом отворились. Не закрывая их за собой, Хромоногий вошёл внутрь. Мальчики сразу встали по обе стороны ворот и заглянули во двор. Он весь зарос бурьяном, посреди него зеленел заброшенный водоём с отбитыми каменными краями. Из отверстия на дне водоёма била струя прозрачной ключевой воды.
От железных узорчатых ворот шла покрытая каменными плитами, заросшая пыреем дорожка. Она вела к основанию огромной тёмной скалы, которая, как срезанная, поднималась, образуя широкую и высокую отвесную стену, площадью в несколько сот квадратных метров. Скала эта была цвета старой меди, покрытой зелёными пятнами окиси, и резко отличалась от окружавших её светло-жёлтых скал.
На самом верху этой странной Чёрной скалы белела большая массивная постройка. Она немного облезла от постоянного действия ветров, но всё ещё была стройной, внушительной и строгой, как крепость. Фундамент её был сложен из больших красных камней. На нём возвышался первый этаж с украшенными искусной резьбой тёмными балюстрадами и окнами из просмолённого дерева, в том старо-болгарском стиле, который как своим, так и чужеземцам говорит о богатой, талантливой душе болгарского народа. Как во многих горных селениях, дом был крыт широкими шиферными плитами, между которыми местами зеленела трава…
Хромоногий перешёл крадучись через двор и, дойдя до подошвы Чёрной скалы, остановился в нерешительности. Он что-то обдумывал, но, по-видимому, выбора у него не было. Раскачиваясь из-за больной ноги, он стал подниматься по ступенькам.
Тут Павлик и Сашок заметили одно обстоятельство, которое сначала их очень озадачило. Поднимаясь по лестнице Хромоногий вдруг исчез, будто растворился. Эта загадка скоро объяснилась. Тропа была так глубоко высечена в скале, что оставалась незаметной для взора человека, следящего на расстоянии. Видимо, в далёком прошлом, возвышавшееся на скале массивное здание было построено в виде крепости, потому для него было выбрано такое местоположение, и к нему вёл особым образом проделанный в скале ход. Не могло быть никакого сомнения, этот дом принадлежал к тому роду строений, которые с незапамятных времён воздвигались в окрестностях древней болгарской столицы Великого Тырново и сохранились там на высотах Арбанаси. Нахождение такого здания в данном месте было необъяснимо и вызывало законное любопытство.
Как только Хромоногий вошёл в дом на скале и захлопнул за собой дверь, Павлик и Белобрысик перебежали через двор и остановились у подножия скалы. Всё было тихо. Подождав немного, Павлик скинул с плеч ранец, взял в руки карабин и сказал:
— Не отходи отсюда! Ты прибежишь только по знаку тревоги.
Белобрысик хотел что-то возразить, но Павлик уже поднимался по каменным ступенькам.
Вблизи дом производил ещё более грозное впечатление. Тяжёлые каменные глыбы его фундамента поросли мхом и вьющимися растениями. Как большинство родопских жилых домов, он был двухэтажным.
В глубину входа, сквозь узкие бойницы в каменной кладке, еле пробивался дневной свет. В этом полумраке Павлик прошёл в обширное подземное помещение, протиснулся под сырой каменной лестницей и очутился в погребе. Здесь ему преградила дорогу тяжёлая железная дверь.
— Дьявольский вход! — испуганно пробормотал Павлик и быстро повернул обратно. Только вернувшись к входной двери и внимательно осмотревшись по сторонам, он в тёмном углу заметил другую, полуоткрытую дверь, за которой находилась лестница, ведущая на верхний этаж.
«Старая хитрость. Хорошо, что никто за мной не следил» — подумал Павлик и стал осторожно подниматься.
Наверху он оказался в широкой светлой комнате, одна сторона которой была застеклена, а вдоль других стояли изъеденные червоточиной низкие деревянные лавки. Пол был выложен гладкими плитками. Прямо перед ним стояла открытой тёмная дверь, украшенная орнаментами из старого кованого железа.
Павлик вошёл в эту дверь и попал в тёмный, узкий, длинный коридор, с множеством дверей по обе стороны. По этому коридору он прошёл в просторную жилую комнату. Назначение её определялось прежде всего тем, что в одном углу находился старый, почерневший от копоти и времени очаг с аккуратно разложенными возле него щипцами и круглыми, железными жаровнями. С одной стороны очага стоял ларь для хлеба, а с другой вдоль стены тянулись длинные полки, уставленные медной и глиняной посудой.
Павлик с интересом смотрел на эту старинную утварь, но в этот момент он услышал голос Хромоногого.
— Мне теперь это нужно. За этим я и пришёл!
Сжимая в руках ружьё, Павлик отошёл к коридору. Он услышал, как на грубый окрик Хромоногого кроткий и тихий старческий голос ответил.
— Не прельщайся этим, Тусун. Ты напрасно стараешься. Тебе не управиться со всем этим богатством, оно накапливалось веками.
— Я не пришёл сюда выслушивать твои бредни! Я пришёл за этим сокровищем, и оно будет моим… От отца своего я знаю, что тебе открыты все тайны… Говори, где оно?
— Отец твой, царствие ему небесное, — мягко остановил его старческий голос, — был почтенным человеком. Был он турком или болгарином — это уж его дело. Но он был прежде всего человеком! А жизнь наша на земле напрасна, если её не прожить, как подобает настоящему человеку…
— Мне некогда, Радан! — закричал Хромоногий. — Ты из ума выжил, тебе больше ста лет, чего тебе ещё нужно? Всё только себе оставить хочешь? Этому не бывать. Я не уступлю. Укажи мне приметы.
— Да ты с ума сошёл, Тусун. О каких приметах…
— Замолчи! — заревел Хромоногий. Его тяжёлые, неровные шаги эхом отдавались по всему дому. — Вот увидишь, я и без тебя обойдусь. А ну-ка, подвинься, повернись на бок… Падаль ты этакая…
— Смилуйся, человече! — взмолился старец. — Ведь я умираю!
— Говори!
— Тусун, сынок, утихомирься, подожди!
— И я человек! — с еле сдерживаемой злобой решительно произнес Хромоногий. — Но деньги делают человека. Я тоже умею ценить услугу. Скажи, где они, и будешь жить…
—Ты, Тусун, не только хром на ногу, но и душа у тебя хромая. Не понимаешь, в чем смысл жизни. Деньги, значит, ищешь. Боже мой, деньги, значит! — Глухой стон вместе с горьким смехом вырвался из груди старца.
— Я тебя убью!
— От этого ты ничего не выгадаешь! — собрав последние силы, сухо отрезал старик.
— А ну-ка, вставай, вставай! — вне себя от ярости крикнул Хромоногий. — Дрянь ты паршивая!
— Нет, не-ет, не-ет! — надрывался старик.
В два прыжка Павлик очутился в дверях комнаты. Он весь дрожал от возмущения и гнева. Он увидел Хромоногого, наклонившегося над старой деревянной кроватью, в которой, путаясь в простынях, шевелилось человеческое тело.
— Ни с места, убийца! — не своим голосом крикнул Павлик.
Хромоногий не растерялся. Он быстро оглянулся и вдруг, с кошачьей ловкостью, бросился под ноги Павлика так стремительно, что если бы тот не успел отскочить, был бы повален на пол. Затем он перекувырнулся, выскочил в коридор и с невероятным для его толстого тела проворством пустился наутёк. Павлик побежал вслед за ним. Хромоногий проскочил в одну из дверей слева. Павлик, опасаясь выстрела, встал за дверью и, просунув дуло своего карабина в замочную скважину, нажал на спуск. Замок вылетел вместе с куском двери. Внутри послышался топот ног, зазвенело стекло и наступила тишина. Павлик ударом ноги распахнул дверь и вошёл в комнату. Окно было разбито, на его раме алело несколько капель крови. Павлик высунулся наружу, но увидел только густую зелень деревьев. Внизу шумела река.
