Игорь хотел выползти из-под машины, но не тут-то было: сзади что-то крепко держало его.
Что же это такое?.. Он кое-как с большим трудом извернулся в тесноте, передвинул руку, пошарил за спиной и убедился, что его держит рессора: её листы, приняв нагрузку, сомкнулись и наглухо защемили рубаху.
Игорь задергался, попытался вырваться из неожиданного плена — куда там! Рубаха из какой-то чертовой кожи, черт бы её побрал! Крепкая, новая. Мама специально купила её для похода. Разве такую порвешь?
Вот тебе и раз! Только этого не хватало. С минуты на минуту здесь могут проехать колхозники с сеном. Позор! Пусть бы уж лучше кто-нибудь из своих оказался рядом — Славка или Симка, только не девчонки. А то лежишь тут беспомощный, как котенок в мешке…
А что если попытаться вылезть из рубахи? Игорь попытался.
Все ему мешало: впереди — глушитель, сзади — проклятая рессора, сверху — днище кузова, снизу — земля. Он извивался, изгибался, кряхтел, стонал. Но только набрал полный рот песка, набил на лбу шишку и рубаху порвал… Порвал, да не там, где надо, — на плече.
Обессиленный, тяжело дыша, он в полном отчаянье приник к земле и тут вдруг увидел рядом с машиной чьи-то ноги.
Пока Игорь раздумывал, кто бы это мог быть, ноги переступили, присели на корточки. Незнакомый мальчишеский голос спросил:
— Тебе там лежать не наскучило?
— Ещё как наскучило.
— Так вылезай.
— Ишь ты, умный какой. Надо сперва работу доделать.
— А что у тебя получилось? Хочешь — помогу.
— Да нет… Тут пустяки, сейчас кончу. Ты лучше подай нож. Там в кабине сумка с инструментом.
Ноги отошли, потом вернулись.
— Держи.
Игорь не взял — схватил спасительный нож. Кряхтя от натуги, просунул руку за спину и отрезал злополучный клок рубахи. Фу-ух! Наконец-то свободен!
Он вылез из-под машины грязный, исцарапанный, взъерошенный и принялся протирать засыпанные песком глаза.
— Ты — Игорь Соломин, по прозвищу Верхолаз, да?
— Пока что я лазаю только внизу, — хмуро ответил Игорь. Он посмотрел на своего избавителя, главным образом на его волосы, потом быстро оглядел пустынную дорогу. — А где твои папа и мама?
— Пошли в магазин за кефиром. А я познакомился на берегу с вашим бортмехаником. Он мне объяснил, где искать вас, форпостовцев. Мама столько нарассказала…
— Ладно, — сказал Игорь. — Поехали.
— Послушай, что это у тебя с рубашкой?
— Да ничего… Порвал, наверно.
— Порвал? Постой, да ведь она вся изрезана! — Ладно… Садись, ехать надо.
Мальчики собрали инструмент, уселись в кабину. Снова замурлыкал мотор, побежала навстречу извилистая лесная дорога; замелькали стволы сосен, зашуршали покрышки.
Игорь искоса разглядывал своего нового-старого знакомца. Так вот он какой, этот «знаменитый» рыжий Петька… А какой? Да никакой — обыкновенный пацан, только полно веснушек на роже, и вообще она у него какая-то хитрая. Заметил, пройдоха, что рубашка не порвана, а порезана. Теперь ляпнет при всех о том, что Игорь Соломин, по прозвищу Верхолаз, битый час ползал под «Кузнечиком»…
— Ваш «Кузнечик» мне нравится. Он симпатичнее папиной «Волги»!
— Да?.. Это он теперь такой. А совсем ещё недавно он был не такой.
— А какой?
— Сам знаешь.
— Откуда же я знаю?!
— Ну, так скоро узнаешь…
Игорь резко затормозил: на дороге стояла голубая «Волга». Из неё вышла Зоя Романовна.
— Вот он! Вот они. Посмотри, Мика, мальчики уже подружились. Как это приятно!
Глава шестнадцатая
БОЛЬШОЙ И ТРУДНЫЙ ДЕНЬ
Казалось бы, что трудного в том, чтобы помочь колхозникам вывезти сено? Да ничего трудного, наоборот, это очень интересно. Конечно, Симка, например, и раньше знал, что в совхозах и колхозах косят траву, заготавливают корм для скота, что это важное хозяйственное дело, и т. д. и т. п. Он помнил наизусть классическое стихотворение про то, как
Пахнет сеном над лугами,
Песней душу веселя,
Бабы с граблями рядами
Ходят, сено шевеля.
Так, в общем, Симка себе и представлял жизнь на селе. И ничего сложного в ней не видел.
На деле оказалось не совсем так.
Правда, сеном над лугами действительно пахло. Насчет песен тоже правда: колхозные девчата, а с ними Лера и Нинка горланили без умолку. Но вот что касается самого основного, тут не все совпадало с Симкиными представлениями. Сено пришлось не шевелить граблями, а убирать вилами, и в этом была существенная разница, хотя бы потому, что надо было не столько шевелить сено, сколько пошевеливаться самому.
Любая колхозная девушка с одного маха подцепляла на вилы целую копенку и ловко забрасывала её на воз. Симка тоже попробовал.
Подцепить-то он подцепил, а когда хотел забросить на воз, сено соскользнуло с вил и засыпало Симку с головой. Но не настолько, чтобы нельзя было услышать, как расхохотались колхозницы.
Это было очень обидно. И хотя Славка тоже засыпался, Симке от этого не стало легче. Вместе с колхозницами смеялись Нинка и Лера. Ну, это уж нечестно: стоять на возу и разравнивать сено каждый может. А вот попробовали бы сами покидать!
Колхозные девчата посмеялись, посмеялись, а потом показали ребятам, как правильно работать: надо, мол, не подцеплять сено, а всаживать в него вилы, тогда оно не свалится. И не нужно жадничать, захватывать помногу. И ничего, мол, смешного. Сразу ведь ничего не дается.
В конце концов мальчики приспособились, работа пошла. Завертелось над головой солнышко: взмахнешь вилами — оно справа, забросишь копенку на воз — оно слева. А потом солнце стало припекать все сильнее, ни ветерок, ни облака не спасали. У Славки заломило плечи, руки налились тяжестью, но он продолжал махать ими без передышки, старался обогнать Симку, потому что на высоком возу стояла Лера и насмешливо смотрела вниз.
Но зануда Симка не отставал от Славки, тоже взмахивал руками без передышки, хотя и у него уже давно ныла спина, перед глазами плыли разноцветные пятна, а рубаха вовсе прилипла к телу. Остановиться он не мог. Ведь на высоком возу стояла Нина и ревниво следила, как Симка работает.
Когда, наконец, отъехала последняя телега — Симке и Славке казалось, что она никогда не отъедет, — подошел бригадир Антонов и с чувством сказал:
— Спасибо, товарищи!
А товарищи посмотрели на свои руки и, не сговариваясь, принялись лизать выступившие на ладонях багровые мозоли.
Если уж хотите знать, Климу тоже было нелегко. Легко только бить баклуши, а выручать из них рыбью молодь — совсем другое дело. Ну-ка, попробуй потаскай ведро с водой, покидай лопатой мокрый тяжелый песок! Хорошо ещё, что помогали колхозные ребята, а то разве одному удалось бы ликвидировать столько баклуш и спасти столько рыб!
Сергей Павлович похвалил:
— Не зря тебя назначили ответственным дежурным.
— Нет, это фантастично! — сказала Зоя Романовна и развела руками.
— Гляди, Степка, учись. Небось не намного он старше тебя, — сказал бригадир Антонов.
А Степкина мама — высокая, румяная, с большим узлом светлых волос на затылке — все время посматривала на Клима и улыбалась. А когда все расселись за столом в её доме, она первую миску ухи налила именно ему, Климу, а потом уже всем остальным.
— Ешьте досыта, работники, не стесняйтесь. Никто и не думал стесняться. Симка и Славка изо всех сил восстанавливали потерянные силы, каждый был занят своей ложкой и своей миской. Славка изловчился, выхватил у Симки из-под носа румяную горбуху хлеба, а Симка придвинул к себе поближе кастрюлю с винегретом и все время пополнял запасы на своей тарелке.
Нинка покосилась на хозяйку:
— Как некрасиво, мальчики…
А Лера поморщилась:
— Обжоры!
Сергей Павлович сидел рядом с хозяином. Они говорили что-то про «перспективы улова» и про подвесные лодочные моторы, а утопленник Степка смотрел им в рот и теребил туристский значок на ковбойке Сергея Павловича.
Михаил Николаевич с ненавистью отодвинул от себя бутылку кефира, которую поставила перед ним Зоя Романовна, и навалился на уху. А Зоя Романовна почти ничего не ела, потому что рядом с Игорем сидел её рыжий Петушок; она по нему сильно соскучилась, и ей, видно, очень нравилось, что «мальчики так подружились».
После обеда пионеры отправились на берег, чтобы помыть и привести в порядок «Кузнечика», а заодно и размяться.
Игорь держал свою злополучную рубаху в руках, делал вид, что ему жарко.
Но Нинка все равно заметила:
— Ой, что с ней, Игорь! Где ты её так отделал? Игорь отвернулся, будто не расслышал.
А Петя хотел что-то сказать, но не успел, потому что едва он открыл рот, как Игорь выплеснул воду из ведра не на машину, а на Петю. По ошибке, наверное.
