создававшие ощущение бесконечной картинки. Единственное, что не вписывалось в идею с зеркалами — портреты неестественно разноцветных собак на стенах. Здесь был кислотно-оранжевый английский мастиф, грозный доберман цвета морской волны, похожая на щётку для пыли розово-жёлто-зелёная болонка. «Точно как в гостинице, где мы останавливались с родителями прошлым летом, — подумала Валя, — если бы не эти странные собаки». Она чуть замедлила шаг, и, подождав пока София отойдёт подальше, зашептала Поле в ухо:
— Всё это очень необычно, даже интересно. Думаю, нам нужно остаться до утра. Если Джина здесь, мы должны её увидеть и понять, что вообще всё это значит.
Поля только кивнула в ответ, показывая всем своим видом, что она полностью доверяет сестре. София подошла к одной из дверей и бесшумно надавила на блестящую ручку.
— Проходите, ваши кровати рядом с зелёными ночниками. Только тихо, пожалуйста, — произнесла она еле слышно, — а то вдруг кому-то снится очень хороший сон. Завтра утром увидимся.
Девчонки очутились в просторном зале с потолком такой высоты, что здесь легко можно было бы держать слона. Десятки одинаковых кроватей с одинаковыми жёлтыми ночниками двумя рядами уходили вдаль точно как двери в коридоре. Среди множества тусклых жёлтых огоньков горели две зелёные точки. Девочки на цыпочках стали пробираться к ним, с любопытством рассматривая спящих. Это были дети, мальчики и девочки. Кто-то спал, завернувшись в одеяло, так что была видна только взъерошенная голова. Кто-то сбросил одеяло на пол и спал, разбросав руки и ноги. У некоторых на стульях рядом с кроватями были аккуратно развешаны жёлтые штаны с чёрными карманами и фиолетовые футболки.
— Тут их человек сто! — прошептала Поля, когда они добрались до зелёных ночников. — Как такой зал вообще поместился в этом доме? Снаружи дом довольно небольшой. Да и дверей в коридоре миллион. Значит, есть и другие комнаты?
Девочки сбросили туфли и прыгнули в свои кровати.
— Какой матрас мягкий! И пахнет здесь вкусно.
Действительно, в комнате стоял еле заметный аромат ежевичных конфет-тянучек. Валя сладко зевнула, запустила руку под подушку и вытащила оттуда шуршащую упаковку. Поля моментально проделала то же самое. Под её подушкой оказался точно такой же пакет с конфетами. На пакете был изображён собачий профиль и надпись — «Елжевичное У».
— Снова с ошибками! — сказала Валя.
В пакете оказались тянучки в форме собак, и все — только со вкусом ежевики. Девчонки уселись на кровати, подложив под спины подушки и по плечи натянув одеяла. Они сидели так ещё долго, пока пакеты с «Елжевичным У» полностью не опустели.
Что-то тёплое и мягкое прикоснулось к Валиной руке, и она разлепила глаза. Беззаботно улыбающееся и, кажется, знакомое лицо нависло над ней. Точно также в детстве её будила мама. В детстве?! А сейчас тогда что? Валя посмотрела по сторонам, и в памяти вмиг всплыли вчерашние события.
— Вставайте сони, а то завтрак проспите! Сегодня фиолетовая каша и ватрушки со свиным творогом.
— Творог не бывает свиным. Его делают из молока, который дают коровы. А свиньи только хрюкают и ничего не дают. Из них делают отбивные, — объяснила Поля. Она сидела на кровати напротив и медленно натягивала непослушный школьный сарафан.
— Сейчас сами увидите, — сказала София.
Через несколько гигантских окон весеннее солнце щедро обжаривало невероятных размеров зал с потолком, до которого вряд ли можно было допрыгнуть, даже если поставить друг на друга двадцать пять тумбочек. Сон моментально улетучился. Почти все кровати были застелены, лишь несколько суетящихся фигурок шуршали яркими комбинезонами, собираясь на завтрак.
В коридоре Поля хотела было повернуть туда, откуда они пришли вчера. Но София тронула ее за плечо и молча указала в другую сторону. Там, в самом конце коридора виднелись массивные деревянные двери, а рядом круглый желтый огонек. Лифт.
София хлопнула ладонью по кнопке вызова, которая тут же засветилась красивым рубиновым светом. Двери лифта были настоящим произведением искусства. Их выпуклые детали, покрытые блестящим лаком, извивались растительным узором, обрамляя витражи из мелких разноцветных стёкол. Казалось, лифт гораздо старше здания и попал сюда из дома какого-нибудь богатого аристократа. Витражи осветились, и кнопка вызова погасла. София взялась за две латунные ручки и с усилием потянула на себя. Девочки прошли во вместительную прямоугольную кабину. София нажала на одну из сотни круглых кнопок, на каждой из которых были выгравированы непонятные значки, и кабина бесшумно поплыла вниз.
Сначала они спускались довольно медленно. Потом заметно ускорились. У Поли даже перехватило дух. Когда лифт, мягко подпрыгнув, остановился, кто-то потянул за ручки с внешней стороны, и в кабину ворвался звон посуды и детский гомон. Точно как в школьной столовой. Выйдя наружу, сёстры очутились в огромном помещении без окон. Всюду были дети. И это было похоже на взбесившийся улей, населённый бегающими или затаившимися за длинными столами жёлто-фиолетовыми мальчиками и девочками. София провела Полю и Валю к одному из столов, на котором стояли одинаковые тарелки с фиолетовой кашей, блюдца с плюшками и кружки с ярко красным напитком.
Внезапно шум как по команде стих. Внимание десятков глаз застыло в одной точке. Этой точкой был направленный в потолок толстый указательный палец. Он принадлежал появившейся откуда-то большой туче в странной одежде, похожей на рясу священника. Одной рукой она прижимала к себе Лисика, одновременно почёсывая ему за ухом. Лисик почему-то сидел очень смирно.
— Доброе утро, дети! — громогласно поздоровалась туча. — Сегодня у нас праздник — День настоящих родителей. Кто знает, кто такие настоящие родители?
Она обвела присутствующих холодным надменным взглядом. Кое-где в воздух несмело потянулись руки. Туча ткнула коротким пальцем в бледного мальчика, сидевшего как раз напротив девчонок.
— Настоящие родители — это те, благодаря кому я появился на свет. Это самые близкие люди, которые всегда думают обо мне, любят меня. И что бы не случилось, всегда рядом и готовы прийти на помощь.
— Как тебя зовут? — туча скривилась и смерила мальчика презрительным взглядом.
— Петя Ганнушкин.
— Шулик! — крикнула туча. Где-то об пол звякнула ложка.
И тут рядом с ней возник тот самый тип из машины, с маленькими усиками. Только сейчас он был без очков.
— Шулик, вот этому Пете Ганнушкину две пачки тянучек сегодня вечером!
Усатый чрезмерно плавным театральным движением достал из кармана брюк блокнот, красный карандаш и быстро заскрипел грифелем по бумаге. Потом таким же нарочитым жестом он убрал блокнот, изобразил головой поклон и спешно удалился, улыбаясь резиновой улыбкой. Когда он проходил мимо Вали, от неё не скрылась
