генерал!
— Ещё бы! На то он и генерал!
— А Трубачёв-то! Он, говорит, предлагал мне поделиться!
— Алёшка тоже молодец, не соврал!
— Кра-си-во вы-шло… — заикаясь, протянул большеглазый худенький мальчик из шестого класса.
Васёк прибавил шагу. Он увидел собравшихся в кучку товарищей и среди них Андрейку. Они о чём-то оживлённо разговаривали, поглядывая на улицу.
— Трубачёв! Иди скорей! Столбы везут! — крикнул Петя Русаков.
Во двор с шумом въехал грузовик, доверху наполненный остро-пахнущим свежим тёсом.
— Стоп! Стоп! — выпрыгивая из кабины, закричал шофёру дед Мироныч. — Стой тут, милый человек, а то людей передавишь… А ну, ребята, зовите кого из старших — разгружать будем!
— Разгружать, разгружать! Идите все машину разгружать! — понеслось по двору.
На дорожке появились Леонид Тимофеевич, секретарь райкома и генерал. Сзади торопился Грозный со старшими ребятами.
— Вот радость-то где! Целое событие! — улыбаясь, сказал товарищ Круглов, наблюдая, как оба Мироныча вместе с ребятами снимают с машины брёвна и швыряют их на землю.
— Осторожно, осторожно! Отойдите от машины! Дети, отойдите от машины! — суетится Федосья Григорьевна.
А Елена Александровна в испачканном глиной комбинезоне, забравшись на верх грузовика, задорно кричит:
— Лезьте сюда! Разбирайте слеги! — и, обхватив обеими руками столб, с усилием тащит его к краю машины. — Трубачёв, вот тебе! На забор!
Андрейка бросается к ней на помощь; с головы его съезжает новенькая железнодорожная фуражка. Рядом, неуклюже, как медведь, обхватив сразу два столба, Мазин тащит их на свой участок. Нюра и Лида волокут по земле длинные слеги.
— Кудрявцев!.. Где Кудрявцев? — заражённые общим азартом, волнуются шестиклассники.
Генерал, прощаясь с Леонидом Тимофеевичем, крепко жмёт ему руку. Секретарь райкома садится в машину.
— Ну, теперь мы к вам уже на приёмку здания заявимся! — говорит он директору.
Гости уезжают.
* * *
Обе бригады допоздна работают на своих участках. Солнце уже заходит, а шум голосов и густой запах горячей смолы доносятся в открытое окно учительской.
— Надо сказать ребятам, чтобы шли домой, — говорит Леонид Тимофеевич.
— Что вы, они ещё не осмолили столбы! Разве они уйдут! — пожимает плечами Елена Александровна.
Леонид Тимофеевич смотрит на молоденькую учительницу с доброй усмешкой:
— Так, может, они всю ночь тут провозятся?
— Может, и всю ночь. Трубачёву никак нельзя уйти: у Кудрявцева уже много сделано, а он только начинает! — не замечая улыбки директора, горячо объясняет Елена Александровна.
Леонид Тимофеевич смотрит на часы.
— Скажите ребятам, чтобы они сейчас же разошлись по домам! — строго говорит он. — А Трубачёва и его товарищей пришлите ко мне.
На обоих участках горят костры. В подвешенных над огнём ведёрках греется смола. Тут же на траве сохнут разложенные в ряд уже осмолённые столбы. Андрейка сидит в кругу своих новых друзей. Отсвет пламени золотит околышек его фуражки и пробегает по возбуждённым лицам ребят. Андрейка уже знает все подробности ссоры Кудрявцева и Трубачёва.
— Ссориться при соревновании не годится. Это дело общее, — важно говорит он, качая головой. — Мы все друг другу помогать должны.
Ребята снимают ведёрко со смолой, торопясь обмазывают последние столбы и заливают костёр водой.
— Аккуратней тушите, чтоб ни одного уголька не осталось, — поучает их Андрейка.
Елена Александровна подходит к костру. Андрейка, прощаясь с каждым за руку, протягивает руку и ей:
— До свиданьица! Я ещё вас проведаю.
— Кто это? — тихонько спрашивает у Васька Елена Александровна.
— Это наш Андрейка! — хором отвечает сразу несколько голосов.
Елена Александровна удивлённо смотрит вслед белобрысому пареньку и потом говорит:
— Уже восемь часов, расходитесь по домам. А ты, Трубачёв, со своими ребятами зайди к директору.
Ребята бегут в дом. На цыпочках поднимаются по лестнице, останавливаются перед учительской и заглядывают в полуоткрытую дверь. Директор сидит за столом и о чём-то думает, подперев рукой подбородок.
— Сидит… — мрачно шепчет Мазин.
— Сидит? — испуганно переспрашивает Петя Русаков.
— Сидит… сидит… — шопотом передают друг другу остальные.
Леонид Тимофеевич поворачивает к ним голову:
— Что вы там шепчетесь? Идите сюда.
Ребята один за другим входят в учительскую.
— Присаживайтесь, — говорит Леонид Тимофеевич, указывая на широкий кожаный диван. — У меня к вам серьёзный разговор, и вот о чём…
Все осторожно присаживаются на диван. Васёк не мигая смотрит в лицо директору. О чём хочет говорить с ними Леонид Тимофеевич? Сердце его тревожно бьётся.
Директор вертит в руках карандаш; сузив карие глаза, тихо повторяет:
— Да, вот о чём… Я знаю от Елены Александровны, что вы усиленно занимаетесь. Знаю также, что по такому важному предмету, как арифметика, вам не удалось основательно закрепить свои знания…
— Мы закрепляем, — быстро вставил Петя Русаков.
Директор остановил его жестом руки:
— Вы всегда были отличниками. Я думаю, наше общее желание, чтобы вы и дальше учились на «отлично». Поэтому я предлагаю вам не тянуться сейчас через силу и спокойно приготовить себя к мысли, что вы будете учиться в пятом классе.
Директор поглядел на ребят. Они сидели тихо, не смея его прерывать, но молча выражая на лицах решительный протест.
— Остался один месяц до начала занятий. Обдумайте между собой моё предложение, согласитесь с этой мыслью, что вы остаётесь в пятом классе, и спокойно отдохните перед учёбой. Подумайте хорошенько: один год будет пропущен, но зато вы получите настоящие знания за пятый класс…
Директор говорил очень ласково, останавливался, как бы ожидая ответа, но ребята упрямо молчали.
— Вы должны понять, что я сам очень хотел бы, чтобы вы перешли в шестой класс, я уважаю вашу настойчивость и очень благодарен Екатерине Алексеевне, которая с вами занималась, но я вижу, что это просто вам не под силу.
— Мы не будем второгодниками, — тихо и решительно сказал Васёк.
Директор развёл руками:
— Ну, тогда вам придётся держать экзамены. Кто выдержит, тот будет учиться в шестом классе, а кто не выдержит — останется в пятом.
Наступило длительное молчание.
Васёк медленно поднялся:
— Будем держать экзамен.
— Будем держать экзамен, — вставая, твёрдо повторили за ним товарищи.
— Хорошо, ступайте! — отрывисто сказал Леонид Тимофеевич, машинально переставляя на столе разные предметы.
Не глядя друг на друга, ребята вышли из учительской. Когда за ними закрылась дверь, директор взволнованно
