«Если мое предположение хоть в какой-то степени подтвердится, тогда скажу, — решил Сергей Петрович. — А пока послушаем, что думают по этому поводу сами юные историки».
— А что если этот самый верховный магистр приходится Симгаю дедушкой и тот его разыскивает, чтобы похоронить с почестями? — предположил Янка.
— Сам ты бабушка! — огрызнулся Генка. — Станет Симгай бесплатно возиться с покойниками! Скорее всего на магистре были золотые вещи — Симгай хочет их достать и пропить.
Сергей Петрович, дав Генке выговориться, предложил:
— Для того чтобы разгадать тайну, у нас имеется один-единственный путь — наблюдать за Симгаем. Он чем-нибудь непременно выдаст себя… Но это при условии, если мы примем версию, что наконечник брал именно Симгай.
— А кто же еще? — воскликнул Янка.
— Неизвестно… Мало ли кто.
— Только уж, конечно, не Рыжий.
Все трое разошлись, так ничего и не придумав. Не был даже разработан точный план наблюдений за Симгаем. Каждый день ездить к нему за город невозможно, Янке и так угрожала двойка. И маскировочное одеяние теперь достать труднее — мать нашла среди чистого белья мокрую перепачканную простыню и стала с тех пор все белье запирать под замок. Генка оказался хитрее. Он положил папин пододеяльник на прежнее место. Если появится какое-нибудь подозрение, будут винить прачку.
Прошла неделя. Новостей никаких не было. Симгай исчез, затерялся среди сотен тысяч жителей большого приморского города.
Приближался Новый год. В школе выставляли отметки за четверть. Янка изо всех сил старался исправить тройку. Ему это удалось, но какой ценой! Пришлось на время выкинуть из головы Симгая вместе с его тайной.
Генка, хотя и был скован «домашними обстоятельствами», один раз все-таки съездил за город. Подошел к воротам дома пятнадцать, заглянул во двор. В окнах Симгаевской хибарки горел свет. Значит, все в порядке. Никуда не уехал!
Случилось так, что первым после этого довольно длительного перерыва повстречал Симгая Сергей Петрович.
Старая часть Риги одной стороной выходила к каналу, служившему в давнишние времена целям обороны, другой же стороной была обращена к Даугаве. Когда гитлеровцы отступали из Риги, они задержались за рекой и артиллерийским огнем разрушили много зданий в Старом городе. И теперь еще здесь попадались большие пустыри и участки, обнесенные высокими заборами. За ними шло строительство новых домов.
Сергей Петрович по делам службы ездил на заречную сторону. День был теплый и солнечный. Даже странный для декабря. Сергей Петрович обратно решил идти пешком. Перешел через мост, миновал полосу заборов, пересек квадратный пустырь и вышел на маленькую улочку. Здесь на углу находился комиссионный магазин, который нравился Сергею Петровичу больше всех остальных комиссионных магазинов города. Молодой историк дал ему диккенсовское название «Лавка древностей». И действительно, в этой лавке продавалось много интересных старинных вещей: севрские фарфоровые статуэтки, изящные гобелены с пастушками, играющими на свирелях, массивные кабинетные подсвечники, на которых еще остался давнишний стеарин, оленьи головы с ветвистыми рогами…
Основными поставщицами этих предметов были смешные сморщенные старушки, носившие одежду давно забытых фасонов. Они тихо двигались по магазину, шелестя длинными юбками, и беззвучно шевелили губами. Посетительницы с оглядкой вытаскивали из-под стареньких салопов диковинные безделушки и робко ставили их на прилавок. А потом безделушки месяцами пылились в тусклой магазинной витрине. Их никто не брал.
И вот у дверей этой «Лавки древностей» Сергей Петрович увидел Симгая.
На нем было все то же потрепанное пальтишко, перешитое из немецкой шинели, все те же ужасные башмаки, но зато на голове красовалась малиновая поношенная фуражка с медной надписью «Экспресс». Пышноусый Симгай стоял у края тротуара, прислонившись к двухколесной вместительной тележке с бортиками.
— А-а, здравствуйте, товарищ Сирмгайле! — обрадованно сказал Сергей Петрович. Он и в самом деле обрадовался, что Симгай наконец нашелся.
— Здравствуйте, Сергей Петрович, — почтительно приподняв фуражку, ответил Симгай.
— Устроились в артель? — кивком показывая на тележку, спросил ученый.
— Да. Видите, даже стоянку свою имею. Возле «комиссионки».
— Ну и как?
— На жизнь хватает. А мне много и не надо. Только бы выпить и закусить! — Симгай хрипло захохотал и подмигнул.
Сергей Петрович почувствовал себя неловко и улыбнулся. «Такое глупое лицо у такого хитрого человека!» — подумал он.
Через несколько минут, уже в музее, он опять вспомнил об этой встрече. Перед глазами продолжало маячить лицо Симгая, опухшее, глуповатое, без малейшего намека на то, что принято называть интеллектом.
«А что если, несмотря на множество кажущихся вполне обоснованными подозрений, мы все-таки ошиблись? Что если мы гоняемся за Симгаем зря? Коли у него шрам на верхней губе, он может носить фальшивые усы, чтобы скрыть свой физический недостаток. Уход с работы сразу после того, как наконечник нашелся, может быть тоже совершенно случайным совпадением.
В мировой следственной практике известно немало случаев, когда пятно подозрения падало на невинного человека только из-за нелепого стечения обстоятельств, а виновный находился в тени, ибо против него не было никаких улик… Может быть, мы и здесь имеем дело с подобным случаем? Ведь даже простым глазом видно, что Симгай — грубый, невежественный человек, единственное развлечение которого — рюмка…
М-да… А если он невежественный, то как же Шекспир? Кто декламировал Шекспира? Нет, Симгая надо держать под наблюдением, если это удастся… Но в то же время не лишне проверить — нет ли тут кого-либо другого?»
В тот же день Сергей Петрович рассказал Генке и Янке о встрече с Симгаем.
— Надо уточнить, не наврал ли он насчет стоянки, — тут же предложил Генка.
— Очень просто, мог и наврать, — согласился Янка.
— Ну, а что, если даже не наврал? — спросил Сергей Петрович. — Нам-то разве легче? Все равно мы ничего не знаем.
— А я сегодня все утро об одной штуке думал, — робко заикнулся Янка.
— Ну и каковы результаты? — не совсем доверяя мыслительным способностям друга, спросил Генка.
— Ведь копье состоит не из одного только наконечника. У него еще и посередке есть такая штука…
— Чашка, — поправил Генка.
— Вот именно, чашка… А вдруг и на ней что-нибудь написано?
— Эх ты, мыслитель! — усмехнулся Генка. — Тогда бы эту чашку тоже украли, а то ее никто не трогал.
— Нет, Генка, ты не прав, — вмешался Сергей Петрович. — Во-первых, чашку с древка снять очень трудно, а целиком копье не утащишь — это тебе не наконечник, который сунул за пазуху и пошел. А во-вторых, в поисках истины мы не должны пренебрегать ни единой, даже самой маленькой возможностью найти эту истину… Пошли в зал.
— Ну разве что только ради поисков истины, — неохотно согласился Генка. В душе он завидовал Янке, что тот первый догадался насчет чашки.
Шагая по гулким музейным залам, Генка продолжал брюзжать:
— А если даже и написано, все равно никто не смог бы прочесть, — тут все время люди ходят, и Янкина мать на страже стоит.
— Помолчи, идти осталось совсем немного… Сейчас проверим, — сказал Сергей Петрович. Они приблизились к нише, которая за эти дни уже всем успела порядком надоесть. Конечно, Янка подлетел первым, зыркнул быстрым глазом на чашку и радостно завопил:
— Ура! Тут что-то написано!
На вороненой стальной чашке, предохраняющей во время боя руку рыцаря от встречного удара, был нанесен такой же золотой инкрустированный узор, что и на наконечнике. Над узором была выбита надпись. Сергей Петрович солидно кашлянул, поправил очки, наклонился к копью, но через минуту выпрямился.
— Ничего таинственного. Самая обыкновенная фраза по-латыни. Такие надписи на рыцарских доспехах не редкость.
— А что же все-таки там написано? — полюбопытствовал Янка, не сдаваясь.
— Здесь написано: «Петр-ключарь поможет мне в бою».
— Ключарь? — не понял Янка.
— Ключарь — это у кого ключи хранятся… Вроде кладовщика, — начал было объяснять Генка, но сразу запнулся. — Только не знаю, как он поможет в бою? Ключами, что ли, начнет драться?
— Петр-ключарь — это святой, у которого, по преданию, находятся ключи от рая, — улыбнувшись замешательству Генки, пояснил Сергей Петрович. — Владелец копья вверил свою судьбу ему… Нет, эта надпись ничего нам не даст.
Но ученый Генка устремил глаза в потолок, отыскивая там ответ на какую-то свою мысль. Потом тупо посмотрел на Сергея Петровича, прерывисто дыша, — он всегда прерывисто дышал, когда волновался.
— Вы сказали, святой Петр?
— Да.
— А где вы встретили Симгая?
— На Амбарной улице, возле комиссионного.
