Гарри кивнул, но зеленые глаза все еще были полны боли: «Вы когда-нибудь сможете снова мне доверять? – прошептал он. – Я не хочу, чтобы вы меня возненавидели».
Ну что за склонность к драмам! «Не говорите глупостей. Вы невыносимый, непослушный, безрассудный ребенок, но я нахожу вас не таким ужасным, как большинство детей».
Гарри заморгал, пытаясь уловить смысл сказанного, а затем его лицо просияло от радости.
«Честно? Я вам нравлюсь? До сих пор?»
«А я что сказал? – гневно спросил Снейп. – Глупый ребенок. Вы научитесь меня слушать. А теперь, довольно разговоров».
Гарри уткнулся лицом в подушку, чтобы спрятать улыбку. Он почувствовал, как его профессор встал с кровати и положил одну руку на его спину, а потом – бац! - он получил первый шлепок по мягкому месту. Гарри вскинул голову и удивленно уставился на своего профессора. Это было больно!
Нет, конечно, это не шло ни в какое сравнение с затрещинами, которые его родственники раздавали направо и налево, но шлепок получился внушительный. Он был куда тяжелее, чем то символическое похлопывание, которое он получил у Уизли – на этот раз попа действительно горела. «Не смейте снова рисковать своей шеей!» - яростно прошептал Снейп и отвесил второй шлепок, который оказался даже сильнее предыдущего.
Гарри вздрогнул и заерзал. «Ой!» - пожаловался он, и на этот раз в его тоне не было ни капли притворства. Он надулся на Снейпа, потирая одной рукой больное место.
«Если вам не нравится кара, так и не нарушайте правила, - ответил Снейп без всякого сочувствия. – Живо в постель». Он помог Гарри залезть под одеяло, слегка похлопав его пониже спины.
Гарри ворчал про себя, устраиваясь поудобнее. Вот, зачем профессору Снейпу хлопать его там? Его мягкое место до сих пор болело от шлепков, и даже легкий хлопок напоминал о наказании. Хотя, наверное, профессор этого и добивался. Гарри вздохнул. Он знал, что заслужил наказание (включая порку), и был жутко рад, что профессор его не ненавидит. Просто жаль, что именно сегодня профессор преодолел свою неприязнь к настоящим шлепкам. А вдруг Рон решит, что его опекун не такой уж и хороший?
Снейп усмехнулся в ответ на недовольное выражение на лице мальчика. «И запомните, что я вам сказал», - отчитал он его на прощание и вышел из комнаты, нокснув по дороге свет.
На минуту в спальне повисло молчание, а потом: «Ты в порядке, Гарри?» - прошептал Рон.
«Ага. Хотя попа все еще болит».
«Моя тоже. Черт, он серьезно подвинут на безопасности, да?»
Гарри тяжело вздохнул: «Ага. За другие вещи он так сильно не шлепает».
Рон осторожно потер место пониже спины и вздрогнул: «Ну, это не так уж плохо. В смысле, от деревянной ложки куда больнее».
Гарри вздохнул: «Или от щетки».
Рон поперхнулся: «Ты же сказал, что он не бьет тебя щеткой!»
«Он не бьет, - поспешно ответил Гарри. Не хватало еще, чтобы Рон плохо думал о его профессоре. – Мои родственники били. Часто. И ремнем тоже».
Снова повисла тишина. «Поэтому ты теперь со Снейпом? Потому что родственники тебя били?»
Гарри вздохнул: «Угу. Только ты никому не говори – разве что только Гермионе – но они были совсем ужасные. Я раньше не думал, что все так плохо, но потом я попал сюда, и когда профессор Снейп узнал, он чуть умом не тронулся. Сказал, что они просто жуткие, и что со мной нельзя так обращаться».
«Ты поэтому писал эти строчки про то, какие они глупые, и что не надо тебе их слушать?»
При мысли о 500 строчках Гарри не смог сдержать улыбку. Даже у профессора Снейпа уголки губ приподнялись вверх, когда Гарри сдал ему пергамент. «Ага, я до сих пор иногда ошибаюсь, и тогда он становится весь такой защищающий, - Гарри сделал паузу. – Он просто суперский», - признал он, хотя и продолжал потирать все еще саднящую попу.
«Наверное, поэтому он так бесится, если ты делаешь глупость и подвергаешь себя опасности. Это как будто ты продолжаешь слушать своих родственников».
Гарри задумчиво кивнул. Раньше ему это не приходило в голову. «Ага, наверное. Тогда неудивительно, что он бесится. Он мне типа уже миллион раз говорил не слушать родственников».
Несколько минут они хранили молчание, а потом: «Все еще больно?» - спросил Рон.
«Не особо, - признался Гарри. – А тебе?»
«Неа. Хотя я рад, что не придется прямо сейчас сидеть в классе».
«Я тоже».
«И все равно… здоровый был тролль, да?»
Гарри улыбнулся: «А как мы съехали по лестнице у него на спине? Вот это было действительно круто… в смысле, раз уж мы не погибли и все такое».
«Ага! А твоя идея насчет копья? Это было гениа…»
«Спать. Немедленно», - строгий голос из дверного проема прервал их болтовню. Мальчики испуганно охнули в унисон и спрятались под одеялами.
Глава 24
Очень скоро Рон начал похрапывать на своей кровати, но Гарри никак не мог заснуть. Ему была невыносима мысль, что пришлось солгать своему опекуну, хуже того, он понимал, как сильно огорчился его профессор. Снейп сделал все, как и обещал – стал таким здоровским опекуном, о котором Гарри и мечтать не смел, а он взял и снова все испортил. И ведь не сказать, что профессор требовал от него невозможного – только хорошего поведения и без глупых выкрутасов. Однако, похоже, Гарри просто ничего не мог с собой поделать. А вдруг Дурсли были правы, когда называли его бесполезным уро… Гарри вовремя спохватился и бросил нервный взгляд на дверь.
Его опекун так и не выполнил угрозу вымыть ему рот мылом, но Гарри решил, что лучше не искушать профессора лишний раз. Какое-либо жжение в попе давно исчезло, но сама сила двух шлепков ясно говорила о том, как сильно испугался его профессор. Гарри не хотел давать опекуну лишний повод для беспокойства.
Мальчик вздохнул. Его профессор не заслужил такого трудновоспитуемого подопечного. Гарри должен облегчать опекуну жизнь, а не расстраивать всех учителей разом и не пугать своего профессора до полусмерти. Дурсли считали его бесполезным, что если они были правы?
Вспомнив о Дурслях, Гарри почувствовал себя еще хуже. Он стольким обязан своему профессору, даже сам опекун этого не понимает. Раньше никто не волновался за Гарри и не утверждал, что его жизнь чего-то стоит. Никто не считал его хорошим человеком, не говоря уже о том, чтобы желать ему успеха. Дядя Вернон часто заявлял: «Тебе нужно хорошенько подогреть задницу, чтобы отучить от уродских выходок, мальчик!» После этого зад Гарри оказывался не столько подогретым, сколько сгоревшим. Лежа на животе, на своем протершемся матрасе под лестницей, глотая слезы и осторожно потирая исполосованную попу, Гарри частенько задавался вопросом – сколько же нужно пережить трепок, чтобы избавиться от этого уродства. Он совершенно не понимал, отчего это он выкидывает разные уродские коленца, ведущие к самым безжалостным поркам. Гарри оставалось лишь терпеть боль, да надеяться, что эта порка, наконец, изничтожила его ненормальность.
Нет, конечно, профессор мог угрожать и ругаться будь здоров, и он даже наказывал, когда не оставалось другого выхода (как сегодня вечером). Однако он при этом никогда не выглядел довольным, в отличие от Дурслей, когда они запирали Гарри в кладовке, хорошенько поучив его щеткой. Не сказать, чтобы они наслаждались страданиями Гарри (ну, за исключением Дадли), скорее, они радовались своему моральному превосходству после каждого болезненного и/или неприятного урока неугодному племяннику. Распластавшись на коленях тети или дяди, уставившись на ковер, и вопя от ужасной боли пониже спины, он часто мечтал и молился о взрослом, который не станет искать новых доказательств его испорченности, а лишь напомнит Гарри, что на самом деле он куда лучше, чем его нынешнее поведение.
Вернон и Петуния всегда наказывали его с угрюмой убежденностью, что любые их усилия напрасны – Гарри все равно плохо кончит. Их долг – оттягивать неизбежное громкими оплеухами, но финал будет тем же. Ругань и жестокие затрещины Дурслей всегда отдавали непоколебимой верой в то, что как бы хорошо они не исполняли свои обязанности, Гарри был Обречен.
В отличие от них профессор Снейп ожидал от Гарри Великих Свершений, включая хорошие отметки, отличное поведение и постоянно растущее знание магии (и многое другое). Если он ругал Гарри или – очень неохотно – наказывал его, то профессор ясно давал понять – он считал, что Гарри не реализовал свой потенциал. Гарри даже не знал, что у него есть какой-то там потенциал помимо будущего спившегося забулдыги. Он отчаянно хотел стать хорошим подопечным и не давать Снейпу повода пожалеть о согласии на роль опекуна. И вот опять, несмотря на все его благие намерения, он ухитрился так напортачить.
Гарри шмыгнул носом. Он просто не выносил, когда его профессор расстраивался, да еще именно в этот вечер. Ведь он просто не хотел испортить профессору Снейпу Хэллоуин, а что получилось? Из-за него праздник был испорчен для всех преподавателей, жизнь его лучших друзей подверглась опасности, Рона отшлепали за ложь, не говоря уже тролле, который чуть не забладжерил их до смерти… Гарри попытался приглушить рыдания, уткнувшись в подушку. Ну не может он избежать неприятностей, как бы ни старался. Однако на этот раз ему было совсем горько – ведь все случилось только потому, что он не хотел никого обременить.
