– Разное может быть. Беда, болезнь, смерть. Непрощенные обиды. Совершенные злодейства. Или просто черная тень, неотступно следующая за человеком. Я, пока сторожевой знак носила, видела иногда. То, чего не видели другие. Идет человек, а за ним такое мутное облачко…
– Ой, Ника, мне аж страшно, – поежилась Тося. – Не надо такое рассказывать на ночь, ладно?
– Ладно, – пожала плечами моя подруга.
– А как такое может прицепиться? – вклинилась Ганя.
– По-разному. Бывает, колдуны порчу наводят, бывает – проклятие над человеком нависнет, а может статься, человек возьмет то, что ему не принадлежит, – и вместе с этим беду на свою голову накличет.
– Прикольно! – загорелись глаза у Тараса. – Только я не верю, что это можно в зеркале увидеть.
– Тут заговор один знать надо, – заявила Ника. – И я его знаю.
– А давайте попробуем! – тут же подскочила Ганя. – Вдруг за кем-то из нас тоже такое привязалось?
– Не надо, – резко ответил Петро. – Сейчас не время для такого.
– А по-моему, как раз время! – заявила Ганя. – Пока свет отключили! А то когда он есть, ничего не страшно и ни во что не верится. Посмотрел, свет включил – и сказка развеялась. А пока света нет – все будет по-настоящему!
– Петро, не хочешь – не гадай, а нам интересно, – неожиданно поддержала возникшую идею боязливая Тося. – Ника, ты прочтешь свой заговор?
– Я вам его не скажу, не думайте! – с безумной улыбкой ответила Ника. – Но если хотите посмотреть на себя в зеркало – пожалуйста, могу применить. Для хороших людей ничего не жалко, – засмеялась она.
– Хотим, применяй! – махнул рукой Тарас. – Есть тут у вас зеркало?
Вопрос был праздным – на холодильнике стояло вполне пригодное для такого зеркальце на подставке.
– Нужна еще свеча, – засуетились девочки.
Лично мне все эти гадания были безразличны. Я в них не верила, куда больше меня пугало то шальное веселье, что переполняло сейчас Нику. Она никогда, никогда прежде не была такой…
– Тань, есть какая-нибудь свечка?
На автопилоте я выдвинула ящик кухонного стола, подала им свечку.
– Ну и зачем? – тихо сказал мне Петро. – Лучше останови их, от греха подальше!
Я отмахнулась:
– Чем бы дитя ни тешилось! Не верю я в эти глупости, пусть себе смотрят в зеркало, если им охота.
Петро ничего не ответил. Мы с ним сели в сторонке и молча наблюдали, как девчонки установили зеркало, как зажгли свечу и выключили музыку. Керосинку гасить не стали, просто вынесли в сени. Ника подошла, обвела свечой вокруг зеркала и произнесла что-то еле слышно, но нараспев.
– Ну, все, можно приступать, – сказала она после этого. – Учтите, оборачиваться нельзя. Если что-то увидите – задуйте свечку и перекреститесь. Подходите по одному, кто тут самый храбрый?
– Давай ты, – толкнула Тося Ганю.
– Лучше ты, – хихикнула та.
Между девчонками завязалась шуточная потасовка, и в конце концов они подтолкнули к зеркалу Тараса. Тот подошел с залихватским видом, уселся на скамеечке и стал перед зеркалом корчить рожицы. По жесту Ники девчонки отошли подальше. Тарас перестал кривляться, просто сидел с умным видом, но вскоре поднялся.
– Ну, что там? Ничего не увидел?
– Увидел! У меня за спиной, – он сделал страшные глаза, – стоял большой, черный, страшный…
– Кто?!
– Шкаф!
Все захихикали, и к зеркалу уселась Ганя. Она смотрела внимательно и напряженно, но вскоре в ее взгляде появилось разочарование. Наконец, Ганя встала и с некоторой обидой помотала головой – ничего, дескать, не увидела. Немного поколебавшись, ее место заняла Тося. Добрых пять минут она сидела не шевелясь, добросовестно вглядываясь в зеркальную гладь. Под конец Тарас не утерпел и на цыпочках прошелся у нее за спиной туда-сюда, а потом заглянул через плечо и скорчил страшную рожу.
– Дурак! – вскочила Тося и погналась за ним. Тарас выскочил в темный коридор, откуда через секунду раздался грохот, а потом он вернулся, держась рукой за темя.
– Что за дурацкий обычай вешать корыто на стену! – возмущался он. – Ну, Петро, теперь твоя очередь!
– Сбивать корыто со стены? – уточнил Петро.
– Нет, смотреть в зеркало.
Но Петро категорично отказался от участия в ритуале.
– Ника, тогда ты?
– Мне этого не нужно, – помотала головой Ника и засмеялась – шальным, безумным смехом. – Я и так знаю, кто стоит у меня за спиной.
Я только горестно вздохнула.
– Ой, Таня! – они наконец-то вспомнили про меня. – Ты ж еще не смотрела, иди!
Мне было все равно, и препираться ни с кем не хотелось. Я поднялась, но Петро предупреждающе коснулся моей руки.
– Ой, да ладно, – отмахнулась я от него. – Подумаешь…
И села перед зеркалом. Свеча горела ровно, но от моего дыхания огонек затрепетал, и я машинально отодвинулась. Так мне стало видно намного больше. За зеркальной гладью простиралась легкая дымка – как это всегда бывает в темноте. На какой-то миг мне стало не по себе – видимо, обстановка располагала к таинственности, и я представила, как эта дымка рассеивается и из зеркальных глубин ко мне приближается нечто…
Но, разумеется, ничего подобного не было и быть не могло. От нечего делать я разглядывала шкаф за спиной – действительно выглядевший довольно зловеще в такой обстановке. А еще мне были видны ребята, столпившиеся в углу.
Ника с Тарасом стояли в сторонке, Петро расположился на табуретке, а рядом на диванчике сидели Тося с Ганей, чьи черты были плохо видны в темноте.
Боже!..
Я не закричала только потому, что у меня неожиданно отнялся голос.
На диване сидели три девчонки. Не считая стоящей сбоку Ники.
Я зажмурилась, потом заморгала глазами, пытаясь прогнать наваждение, но четко помня, что оглядываться нельзя ни в коем случае. Когда я вновь решилась посмотреть в зеркало, никаких посторонних личностей там не наблюдалось. На диванчике сидели только Тося с Ганей – теперь их легко было опознать даже в темноте, одну по длинным светлым косичкам, другую по характерной футболке, подаренной Тарасом. Но ведь я четко видела третью, вон там, за плечом у Петра. Все, что успела запомнить, – это ее длинную толстую косу.
Я тупо смотрела в зеркало, пытаясь собраться с мыслями и отстраненно наблюдая, как зеркальная гладь медленно темнеет, легкая дымка рассеивается и вместе с ней исчезает отражение… Словно в трансе, не испытывая ни страха, ни других чувств, я не отрываясь смотрела на черную дыру, в которую превратилось зеркало. В нем ничего не было видно – только полный мрак.
Надо было, наверное, перекреститься… Задуть свечу… У меня не хватало сил ни на то ни на другое, я даже закрыть глаза была не в состоянии, настолько страх парализовал мое тело.
С огромным трудом я преодолела оцепенение и рывком подняла руку. И в этот миг – всего лишь на одно мгновение – в черном провале зеркала мелькнуло лицо. Нижняя его часть была замотана какой-то тканью, но вот глаза я успела разглядеть.
Ненависть, лютая злоба полыхали в этих глазах, больших и темных, под широкими черными бровями. Но, что самое ужасное, эти глаза мне были смутно знакомы…
И тут раздались громкие шаги, хлопнула дверь.
– Что это тут у вас такое?! – услышала я гневный голос бабушки, и в кухне стало намного светлее.
Все разом исчезло. Огонек моей свечи от сквозняка затрепетал и погас. Бабушка стояла в двери, держа в левой руке керосинку, а правую грозно уперла в бок.
– Ничего особенного… мы здесь гадали, – я, наконец, обрела способность говорить.
– Ишь чего придумали! – возмутилась бабушка. – Сейчас вам не Святки, нашли время!
Она с ворчанием поставила зеркало на место, бросила свечу обратно в ящик стола.
Гости тогда быстренько распрощались и ушли, а Ника отправилась в нашу спальню.
– Я сегодня ходила к знахарке, – сказала мне бабушка.
– В соседнее село?! – поразилась я. Дело в том, что туда было не меньше двух десятков километров. – Пешком ходила?
– Пешком, – ответила бабушка. – Не хотела никого напрягать. А завтра она придет сюда. Неладно с твоей подругой, разве сама не видишь?
– Вижу, – я оглянулась на дверь и шепотом сказала: – Знаешь, по-моему, Ника сошла с ума! И вообще, тут что-то странное творится…
– Я знаю, что тут не все ладно. Просто не надо было соваться, куда вас не просили! – буркнула бабушка. – Вот и доигрались… Хорошо, если бабка Федосья поможет. Кстати, не вздумай заранее своей подруге об этом говорить. Сделаем вид, что ко мне просто пришла родственница. Хотя она мне родственница и есть, только очень дальняя.
Тот вечер тянулся невыносимо долго, и мне было страшно по-настоящему. Бабушка почти сразу легла спать, а Ника… она снова сидела за столом с книжкой и снова смотрела мимо страниц. Ждала. Теперь я понимала, что она ждет того тихого зова из окна.
Я слонялась как неприкаянная. Проще всего было лечь и уснуть и тем избавиться от страха. Но спать было нельзя – ближе к полуночи я ждала Петра. Мы договорились спрятаться и подкараулить Никиного «гостя». Я уже почти жалела, что согласилась на это опасное мероприятие, до того мне было жутко. Конечно, рядом с Петром будет спокойнее, но все равно я старалась не думать, кто явится к моей подруге и что может случиться с незваными свидетелями.
