– Понимаешь, я… видела. Заблудилась в лесу и видела, как казаки ехали на лошадях вдоль реки. В старинных одеждах, с саблями, точно как запорожцы на картинке.
– Ты серьезно? – он улыбнулся, видимо, решив, что я все-таки шучу. – Вдоль какой реки?
– А вон там, в лесу, недалеко от опушки. Вот я и думаю, может, они мне примерещились с перепугу?
– Скорее всего, именно примерещились, – мягко ответил Петро. – Я знаю эти места, там и дороги-то нет.
– Нету, – согласилась я. – Мы с Никой потом вернулись туда, посмотрели – действительно, ни дороги, ни следов копыт. Может, там из болота исходили какие-то галюциногенные испарения?
– Может быть, – пожал он плечами. – Хотя про тот лес тоже болтают разное. Но никаких казаков там уже сто лет не видели.
– Понятно, – я стала согревать дыханием руки, успевшие замерзнуть. Значит, все же померещилось… Но мой мозг никак не хотел в это верить, слишком четко стояла в памяти картинка. Едут казаки, на меня не смотрят… Почему не смотрят, если я ору как резанная? Ну ладно бы просто проигнорировали, а то ведь даже головы никто не повернул! Кроме, конечно, того, который меня снял, и это вообще никакой логике не поддавалось. Колдовство какое-то, что ли?
– Как, ты говоришь, эти казачьи ведуны назывались?
– Характерники.
– Прикольное словечко. Чего ж их так называли?
– Не знаю, – пожал плечами Петро. – Надо полагать, с характером были ребята.
А я вспомнила, что в старину у некоторых слов были совсем другие значения, чем сейчас.
Несколько минут мы сидели молча. Я раздумывала обо всей здешней чертовщине, пытаясь найти ей логическое объяснение, но ничего не получалось. Да еще сегодняшний сон никак не выходил из головы.
– А знаешь, – сказала я наконец. – У меня часто бывает так, что после того, как я побываю в незнакомом месте, мне снятся потом странные сны. Вот и прошлой ночью, после того, как мы сходили на курган, я во сне такое видела!
– Что ж ты видела? – повернулся ко мне Петро. Мне стало неловко. Раньше я любила рассказывать свои сны друзьям, но если девчонки из любопытства или из вежливости слушали, то представителям сильного пола это было совсем неинтересно. В лучшем случае от меня отмахивались, в худшем – высмеивали и иронизировали. Славный парень этот Петро, таких, наверное, и нет больше.
– Ну… – смутилась я. – Мне снилось наше село и эта улица. И будто вон там, за лесом, вершина кургана вдруг засветилась красноватым светом…
Чтобы показать, я встала и подошла к калитке, откуда было виднее, потому что с того места, где мы сидели, обзор заслонял старый навес.
– Вон там, – указала я в сторону леса. Все вокруг было черным, но на линии горизонта я заметила небольшое рыжеватое пятнышко. – Слушай, а что это такое, последние отблески вечерней зари, что ли? Так ведь ночь давно… Или горит что-то?
Петро подскочил, как ошпаренный:
– Боже!
– Да что это?
– Смотри, Таня, смотри! Господи…
И тут я увидела, что никакая это не полоска зари и не пожар – светилась в самом деле верхушка кургана! Вот она загорелась чуть ярче, от нее отделилось что-то тонкое и сияющее в темноте…
Яркая огненная полоса озарила небо багровым сполохом. Нечто, похожее не то на огненную комету с длинным извивающимся хвостом, не то на факел, стремительно летело по небу прямо в нашем направлении. Только в отличие от факела вместо дыма во все стороны разлетались многочисленные искры, и это было видно даже отсюда.
Страх и вместе с тем восторг охватили меня, и я, вместо того чтобы бежать и прятаться, стояла у калитки, не отрывая глаз от жуткого и притягательного зрелища. И напрасно Петро дергал меня за руку, пытаясь увести под навес, – я просто оттолкнула его, и он перестал меня дергать. Мне казалось, что я вижу что-то знакомое, но давно забытое, такое прекрасное… и опасное одновременно.
И тут Петро сильным движением схватил меня за шиворот и втолкнул под навес. Я зацепилась за что-то ногой и упала. Хотела уже сказать Петру, что я о нем думаю, но тут он и сам споткнулся и рухнул на трухлявый настил рядом со мной. В этот же миг невероятный, ослепительный свет пробился сквозь доски, озарив наше ненадежное укрытие всего лишь на секунду, а потом стал быстро угасать.
Я мигом вскочила и выглянула в щель между досками. Светящееся огненное пятно опустилось на землю возле нашего дома и теперь уменьшалось и тускнело, принимая форму высокой человеческой фигуры. Наконец, оно вообще погасло, напоследок осыпав все вокруг себя множеством искр. Они завихрились, заплясали в воздухе и одна за другой исчезли. Снова стало темно.
– Извини, Таня, – пробормотал Петро, садясь, и стал яростно тереть кулаками глаза. – Ослепил он меня…
– Ты что, ослеп? – ужаснулась я.
– Да нет, уже все прошло. Но как блеснуло – думал, ослепну, – он потряс головой.
– А что это было?
– Это все-таки он, – скорее сам себе ответил Петро, поднимаясь.
– Кто – он?
– Огненный змей! Доигралась твоя подружка со своей тоской по умершему.
– Как – змей? – удивилась я. – И при чем здесь…
– Тише! После объясню, – отмахнулся Петро. – Смотри.
Мы оба припали к щелям между досками. Видно было плохо, зато во внезапно наступившей тишине отчетливо и зловеще прозвучало:
– Ника… Нииика….
Значит, это все же был не сон, как я до последнего надеялась! Меня охватил такой страх, граничащий с паникой, что я присела, накрыв голову руками.
Через несколько секунд я услышала, как щелкнул замок и хлопнула входная дверь. Захрустел ледок под ногами.
И тут раздался хрустальный звон – сначала еле слышно, потом чуть громче. Тихий, нежный, переливистый, он был таким чудесным, что я чуть не забыла обо всем на свете. Ничего подобного я вообще в жизни не слышала. Казалось, он заполонил все вокруг, весь воздух вибрировал этим звоном. Он наполнял сознание, приводил в восторг, душа пела и рвалась в поднебесье…
Любопытство побороло во мне страх, я приподнялась и снова выглянула. И увидела – Ника стояла посреди двора, и ее было хорошо видно. Потому что вокруг нее роем струились потоки искорок. Они то вились спиралью, то перебегали зигзагами, то вообще свивались в причудливые сложные фигуры. Ника стояла не шевелясь, и глаза ее горели каким-то нездешним светом, и что самое странное – она была удивительно красивой в этот момент. Губы ее шевелились, будто она с кем-то говорила, но до нас не доносилось ни слова – только завораживающий хрустальный звон.
Не помню, сколько так длилось, я стояла, не отрывая глаз. Наконец, звон стал стихать, а искорки понемногу отпрянули от Ники и кружились теперь самостоятельно, все быстрее вращаясь по кругу.
Страха уже почти не было, наоборот, меня обуяло любопытство. Надо полагать, сейчас это нечто будет улетать?
И вдруг Петро дернул меня за руку на себя и крепко закрыл мне рукой глаза.
– Ты что делаешь?! – взвизгнула я и вырвалась, но в тот же миг чуть не ослепла от яркого света. Пришлось зажмуриться, а когда я открыла глаза, то увидела светящуюся огненную полосу, тут же скрывшуюся где-то за лесом.
Темная ссутуленная фигура, различимая на фоне белой стены, медленно побрела к дому. Я с перепуга не сразу узнала Нику…
Мы с Петром переглянулись.
– Иди глянь, что с ней, – неуверенно предложил он.
– Да то же, что и в прошлый раз, – фыркнула я. – Сейчас завалится спать прямо в одежде на неразобранную кровать и будет валяться до вечера. Это ты мне, пожалуйста, растолкуй, что с ней! Что это такое было?
Петро, прежде чем ответить, вышел из-под навеса и оглянулся по сторонам.
– Пойдем ко мне! – я решительно потянула его за руку. – Там и поговорим нормально.
– А как же бабушка?
– Она спит, – ответила я. – А если проснется – скажем правду.
– Боюсь, правду ей узнать все равно придется, – кивнул Петро и направился за мной.
Для начала я пошла и проверила – Ника действительно лежала одетая на своем диванчике, и вид у нее был – краше в гроб кладут. Я даже испугалась, жива ли она. Вспомнилось, как я подумала то же самое в позапрошлую ночь, но тогда она выглядела намного лучше, чем теперь.
Мы с Петром уселись на кухне. Я не помнила, куда дела керосинку, поэтому наощупь достала и зажгла свечку.
– Это и есть то, о чем ты подозревал? – напрямую спросила я.
– Да, – мрачно кивнул он. – Эта тварь сгубила мою сестру.
– Как?! И что это такое вообще? – спросила я. Мне сразу вспомнились бабушкины слова, но она говорила так непонятно и туманно, что я ничего не поняла.
– Я тебе сказал уже – это огненный змей. Если девушка разлучена со своим любимым и сильно по нему тоскует… или, скажем, вдова по умершему мужу… То он может явиться. Он прилетает огненной стрелой и принимает облик этого человека. Видит его таким только жертва, а для всех остальных он невидим. И она с ним рядом счастлива, – тут Петро вздохнул. – Только недолгое это счастье. Выпьет он ее жизнь, вытянет душу… Я с детства слышал такие истории, но не слишком в них верил. Кто бы знал, что в родной семье такое произойдет?
