— Учитесь, пока я жив!
И поскольку эту фразу мы раньше услышали от Маратика, сейчас можно было подумать, что это не Маратик, а именно сам Олег Сиропов является любимым учеником собственного юнкора…
— У нее какой разряд? — спросил Сиропов.
— В смысле — по спорту? — уточнил я.
— По нему, родимому!
— Она в музыкалке учится, на скрипке.
— А по спорту? — не отставал Сиропов.
— Я же говорю — нет у нее никакого разряда. Я точно знаю.
Олег Сиропов помрачнел. Вздохнул:
— Как же она тогда огня не побоялась, сбила замок и корову вывела?
Я пожал плечами. От Замиры я и сам подобной прыти не ожидал. Но ведь спасла Кису! Не станет же шутить но телефону сам начальник пожарной охраны.
— А разве… Разве она у вас… В заметке… Спортсменка? — смущенно выговорил я.
— Ну, не то чтобы очень… — уклончиво ответил Сиропов. — Так, упомянул, что совершить этот подвиг ей помогли усиленные занятия спортом. А что? Любая заметка должна учить ребят уму-разуму. Вот и я обобщил тему, так сказать округлил, подвел солидную базу. А разве ты не считаешь, что спортом надо заниматься серьезно? — Сиропов буравил меня сердитым взглядом,
— Почему же… — растерянно выдавил я. — Считаю, конечно. Но ведь Замирка…
— Да что ты заладил про свою Замирку! — Олег Сиропов начинал терять терпение от моей бестолковости. — Если даже эта твоя Замирка не занимается спортом — пусть прочтет про себя завтра заметку и устыдится. Тогда, может, и возьмется за ум, а не только за скрипку. Гимнастикой займется, или, может, парашютным спортом… Кто ее знает… — Сиропов усмехнулся — Если хочешь знать, юнкор Игрек, мало уметь совершать подвиги — надо еще быть достойным собственного подвига. Понял? Вот мы и подскажем ей — ненавязчиво так, намеком — что надобно развиваться гармонично.
Я почесал затылок и скосил глаза на Самохвалова, застывшего как телебашня, принимающая радиоволны. Чудеса да и только! Видимо, трудная это штука — работа над словом. Пока же — ничего не понятно. Марат — вместо злой заметки — сочиняет всерьез какую-то шутку из пяти снов, а сам Олег Сиропов про бедную Замирку из Катта-Каравана переправил в типографию по проходившей сквозь стены трубе едва ли не фельетон. Да!.. Трудная это штука — газета…
— Ну так где же она, заметка ваша? — вновь напомнил Сиропов. — Доберемся мы до нее сегодня или нет?
Расправив на столе наш изрядно помятый листок, Сиропов углубился в чтение, то и дело потирая виски и сердито сводя брови на переносице. Все это не обещало нам ничего хорошего. Прочитав заметку до конца, он, к нашему удивлению, похвалил нас. Мы-то уже ни на что не надеялись.
— Проблема подмечена верно! — сказал он. — В принципе… Ее только нужно немного повернуть. Читателю должно быть вкусно. Тема у вас есть. Теперь надо найти ход.
Маратик вновь говорил с нами. Но теперь уже — голосом Олега Сиропова. Я понял, что сейчас он начнет нас уговаривать увидеть заграничную майку Кати Суровцевой во сне. Кончится все это, наверное, предложением — попросить директора фирмы «Адидас» прокомментировать поведение Суровцевой… А что? Урок старейшего юнкора Маратика не прошел для нас даром. Но Сиропов сказал:
— Тему надо повернуть так… Для начала выкинем всякое упоминание о какой-то Суровцевой. Обойдемся без нее. Жирная будет — ни за что прославиться. Кстати, кто у нее папа, если не секрет? Вы-то, наверное, знаете.
— А она и не скрывает, — сказал Борька. — Бугор он. Так о нем дядя Сидор Щипахин говорит.
— Бугор? — переспросил Сиропов. — Тогда все ясно… Обойдемся и без вашей Суровцевой.
— Как же… без нее?! — расстроился Самохвалов, — Никак нельзя без нее.
— Это только кажется! — покровительственно заметил Сиропов. — Тут не в ней дело, и даже не в ее майке. Тут дело, братцы-кролики, в позиции Министерства этой промышленности. Тут, братцы-кролики, открытое письмо писать нужно. Может быть, прямо министру! — лицо его воодушевилось. Бросив кресло, Сиропов нервно забегал по кабинету, продолжая развивать свою идею, вмиг изорвавшую в клочья нашу жалкую заметку. Что ни говори, наша Катя выглядела куда скромнее монументальной фигуры министра, с которым, судя по полученной нами сегодня науке, нам с Борькой предстояло тоже встретиться во сне…
— Вы даже не представляете себе, какая тут операция наклевывается! — уже кричал Сиропов и, размахивая руками, рисовал нам видение будущей газетной страницы.
— Здесь, — чертил ладонью по воздуху Сиропов, — ляжет рубрика…
— «Можно ли об этом молчать!»— подсказал Борька, чтобы хоть как-то спасти в глазах Сиропова нашу с ним репутацию. Пусть знает, что и мы не лыком шиты. Но Сиропов скривился, как от занывшего зуба.
— Это из другой оперы, — сказал он. — А мы с вами, братцы-кролики, ударим покрепче. Пустим нашу операцию под рубрикой «Взрослым дяденькам на заметку». Понятно теперь?.. Итак, сверху пойдет рубрика. В центре страницы — красочный коллаж из фотографий и рисунков. Отовсюду идут ребята — в куртках и майках. И почти на всех какие-нибудь надписи. А у кого нет — там нарисуем на майках вопросительные знаки… Так… идем дальше. Слева — печатаем вашу заметку. Нет, не эту, конечно. — Сиропов пренебрежительно кивнул в сторону пашей злополучной заметки. — Вы другую напишите. От имени всей школы. С вопросом к товарищу министру. Почему, дескать, днем с огнем не сыскать маек с хорошими надписями. Ясно вам?
— А при чем тут операция? — отважился на вопрос Самохвалов.
— Очень даже при чем! — подхватил Сиропов. — Я ждал этого вопроса. А дело, братцы-кролики, в том, что товарищ министр может нам сказать так: «Вот вы шумите, ребятки, а зря! Потому что есть у нас машины, и текстильщиков тоже хватает, и маек можем вам напечь, как блинов, — хоть по сто штук разом надевайте. А вот с надписями туговато. Что писать-то, чтобы вам угодить?» Вот что, братцы-кролики, могут ответить нам дяди. Могут ведь?
— Факт! — кивнул я. — С этого и начнут.
— Вот мы и сделаем, чтобы так не отвечали. Мы им сразу предложим на выбор хоть сто надписей. И почище, чем этот ваш «Я — чемпион!» и «Солдат удачи».
— Не наш, — уточнил я. — Катин.
— Не имеет значения. Главное — всех поднять, раскочегарить. И — призы сразу же объявить за лучшую надпись.
— Какие призы? — заинтересовался Борька.
— Ценные, конечно. Фотоаппараты, велосипеды, книги. И еще — майки с надписями-победителями. Ну, как идея? Годится?
— Годится! — подтвердил я.
— А раз так — садимся и придумываем варианты.
— Сами?
— А кто же? Дровишек подбросим — вот наша операция и разгорится помаленьку. Увидите — письмами завалят.
Мы стиснули ручки и засели сочинять надписи, а Сиропов скрылся за дверью кабинета, предупредив нас:
— Сейчас вернусь. Я только расскажу в секретариате, что мы тут с вами сочинили, место в следующем номере забронирую.
Сиропов вернулся минут через десять. К этому времени у нас с Борькой и Маратиком (он тоже поспешил присоединиться к нам — видать, соблазнился ценным призом!) было готово десятка два вариантов…
— Принято на «ура»! — ликующе сообщил Сиропов. — Ждут материал! Ну-ка, что тут у вас получилось?.. Так… «Болей с нами за «Пахтакор!» Неплохо. Но — не длинновато ли? Что еще? Ага, вот это, по-моему, маленький шедевр — «Ура: каникулы!» Поехали дальше… «Я не даю списывать». Что ж, тоже недурно. Что еще?… Ого, да тут у любой фабрики глаза разбегутся! — похвалил он. — Директора бороться станут за право эти ваши шлягеры на майках штамповать. — И он медленно и с аппетитом прожевал вслух наши изобретения: «Айда в кино!», «Это — майка», «Люблю мороженое», «Привет семье!», «Сам дурак!», «Хочу учиться — не хочу жениться», «Девчонок не берем», «Го-о-о-о-л», «Черта лысого!», «Эта майка без надписи».
— Здорово! — сказал Сиропов. — Фантазия имеется. Не знаю вот только, как с педагогической точки зрения?.. Нас, братцы-кролики, школа не поймет. Зачем эти черти, дураки… Про учебу маловато! Не вижу идеи усиления борьбы за повышение успеваемости. Надо бы подпустить что-нибудь и о связи школы с жизнью.
— Может, вот это подойдет! — воскликнул Маратик и прочел написанное: «Помни: если ты хочешь стать в будущем полезным членом общества, то учись в школе только на хорошо и отлично!»
Маратик поднял глаза и явно ждал аплодисментов.
— Разве ж это надпись?! — возмутился Самохвалов. — Ее не на майке, а только на индийской сари уместить можно. Отпечатать этот твой транспарантик на отрезе метров в десять длиной, и обмотаться им, как кокон. Можно и вместо чалмы использовать.
— Не пойдет! — подтвердил и Олег Сиропов. — Слишком лобовое решение. Надо бы что-нибудь поизобретательнее. Например — «Даешь пятерку!», или в этом роде.
Я хотел было возразить, что такая майка придется по душе дяде Сидору Щипахину и не очень-то понравится Наталье Умаровне, с которой стекольщик и содрал как раз пятерку. Привести эти доводы я не успел. Зазвонил красный телефон.
