Вениамин, откашливаясь, говорил строго, – ты что, решил утонуть? Даже не думай. Это самый простой и очень глупый выход. А ты попробуй побороться. Хватит уже вести себя как неразумный котёнок. Всякие неприятности в жизни случаются. Не только у тебя. Мы все тут не по доброй воле собрались. И что теперь? Работать надо, понял? Не о себе думать, а о других. Нести ответственность. Нужна еда – иди добывай. Нужна помощь – иди и помогай. Это поступки взрослого кота. Всё, лежи тут, приходи в себя. И чтобы больше никаких… А то я сам тебя придушу. Я всё-таки собака, если ты забыл.
– Только Норе не говори, что я это… – попросил Тихон.
– Хорошо. Завтра утром попробуешь снова, – кивнул пёс.
– Может, я птиц буду ловить? Или ещё что-нибудь делать? – тихо попросил Тихон.
– Нет. Надо снова войти в воду и поймать эту рыбу. Понял? Или ты всю жизнь будешь бояться воды. А страх – не самый лучший помощник для выживания. Я вот оводов боялся. Меня один укусил так, что глаз заплыл. Ничего не видел почти неделю. Теперь я с ними вот так – Вениамин ударил лапой по пролетавшему мимо оводу. Тот упал на траву рядом с рыбой.
Вениамин быстро накопал червяков и поймал ещё две рыбины.
– Пошли, пора домой, – скомандовал пес.
Тихон послушно взял в зубы рыбу и потащился за Вениамином.
– О, поздравляю с уловом! – Нора стояла на дороге и держала в зубах сразу двух крупных воробьёв.
Они дошли до дома Вениамина, но остановились около двери, которая находилась на полу. Тихон впервые видел такую дверь.
Вениамин положил рыбину, отбросил лапой дверь и начал спускаться.
– Куда он? – удивился Тихон, заглядывая в тёмную яму. Вниз вела лестница.
– Это погреб. Мы складываем сюда запасы на зиму, – объяснила Нора.
– Запасы? Вы собираетесь остаться здесь на зиму? – удивился Тихон.
– Кто знает? Но лучше иметь еду, чем голодать, – весело ответила Нора и сбросила в погреб воробьёв. – Там ягоды, орехи, чистая вода. А за домом – сарай с дровами и ветками. Веня научился разжигать печку, представляешь? Мучился несколько недель. Но он упрямый. Теперь он умеет зажигать спичку. Так что мы не замёрзнем – печи тут во всех домах большие. Только нужно побольше сухих веток натаскать. Нам Владимир Семёнович помогает с ветками. Он их из леса приносит.
– Я не хочу здесь оставаться, – признался Тихон.
– Да, я понимаю. Это тяжело. Я тоже не хотела. И Веня не хотел. Даже Владимир Семёнович улетал, а потом вернулся.
– Ты не понимаешь. Мне нужно найти друга. Там – моя семья. Мне нужно вернуться домой.
– Конечно, понимаю. Моим домом был театр, только я туда не хочу возвращаться. Оказалось, что моя семья – Марыся, и она со мной, рядом. У Вени никого нет. У Владимира Семёновича тоже. Я понимаю, не сердись. Просто пока ты здесь, нам не помешает помощь. Веня говорит, что зимой тут тяжело добыть еду. Так что пока ты не решил, куда отправишься дальше, помоги нам подготовиться к зиме. И знаешь, когда занят делом, и время быстрее бежит. Невозможно ведь сидеть целый день и смотреть в окно.
– У меня пока только такое желание, – сказал Тихон.
– Да, мы все через это прошли. Но поверь, любое дело лучше хандры. Ну, и я буду тебе очень благодарна за помощь. И Марыся, и Веня, и Владимир Семёнович, конечно, – ласково мурлыкнула Нора, бросая в подвал рыбу.
– Да, конечно, помогу, естественно, – промямлил Тихон, коря себя, что сам не додумался предложить помощь. – А вдруг приедут люди и всех вас выгонят? Вдруг они эту деревню решат уничтожить, снести все дома и построить новые? В городе так часто бывает. На месте пустыря вдруг появляется огромный дом. А вдруг и с этой деревней такое произойдёт? Ты думала об этом? Что тогда? Снова бежать, искать другую деревню?
Тихон хотел сказать, что ему больно и страшно. Что он не был готов вдруг потерять всё, что ему дорого, – дом, друзей, семью. Что он не может думать о запасах на зиму и вообще не может ни о чём думать. Что каждую минуту, секунду думает о том, как вернуться, как найти Котовского и как ему хочется снова увидеть маму… Но так и не смог произнести это вслух.
– Всё может быть, – спокойно ответила Нора. – Но ведь тяжело жить, если всё время думать только о плохом. Я думаю о том, чем укрыть мои цветы на зиму, чтобы они не замёрзли. Веня – о погребе и хворосте. Марыся читает книги и хочет научиться писать.
– А Владимир Семёнович, который не захотел мне помочь? Он тоже о чём-то думает? – резко спросил Тихон. Он всё ещё не понимал, почему тот отказал в помощи.
– Не сердись на него. Он рисует карту звёздного неба. Только те звёзды, которые Владимир Семёнович видел на юге, – тут такие не светят. Их не видно. И луна здесь другая. Мне бы хотелось увидеть другую луну. Когда на небе есть и солнце, и луна.
В одно и то же время. Мне кажется, это очень красиво. Владимир Семёнович много рассказывал про южное небо и большие, низкие яркие звёзды. Если бы я умела рисовать, я бы нарисовала луну.
– Моя мама разбиралась в картинах. А лучший друг моего отца умел рисовать.
– Он был кошкой? – ахнула Нора.
– Нет, он был мышкой. Мышем. Его звали Винсент, в честь знаменитого художника – Винсента Ван Гога. Меня всё детство заставляли разбираться в картинах. Теперь я всё это ненавижу, – признался Тихон.
– Почему? – Нора прижала лапу ко рту.
– Потому что из-за этих картин погиб мой отец, а я лишился всего.
– Ой, слушай, я совсем забыла! У меня же для тебя подарок! Пойдём! Скорее! – оборвала Тихона Нора.
– Куда? – он всё ещё сердился Ни на кого конкретно и на всех сразу. Нору, на Владимира Семёновича, на себя, на рыбу.
Нора сорвалась с места и побежала. Тихон бросился за ней, но отставал.
– Сюда! – кричала она.
Они снова бежали в сторону реки, но не к заводи.
– Куда мы бежим? Можно помедленнее?! – крикнул Тихон. Он задыхался, лапы буквально жгло. Он с трудом выдерживал заданный Норой темп.
– Увидишь! – крикнула она.
Нора так быстро бежала по тропинкам, что Тихон невольно ею залюбовался. Такая
