– Профессор…
Гарри подскочил к профессору, чтобы помочь ей подняться на ноги. Несколько нитей блестящих бус обвились вокруг её очков. Громко икнув, профессор Трелони пригладила ладонью причёску и, держась за руку Гарри, встала.
– Что случилось, профессор?
– Очень интересный вопрос! – визгливо ответила она. – Я прогуливалась, размышляла о некоторых явившихся мне мрачных знамениях…
Гарри слушал её вполуха. Он вдруг сообразил, где они: справа висит гобелен с танцующими троллями, слева – гладкая, глухая каменная стена, за которой кроется…
– Профессор, вы пытались войти в Выручай-комнату?
– …зловещих предзнаменованиях, которые я удостоилась… Что?
Глаза её вдруг забегали.
– Выручай-комната, – повторил Гарри. – Вы пытались проникнуть в неё?
– Я… ну… вот уж не знала, что ученикам известно о…
– Не всем, – сказал Гарри. – Так что же случилось? Вы закричали… Мне показалось, что вам сделали больно.
– Я… э-э… – протянула профессор Трелони, настороженно закутываясь в шали и не сводя с Гарри увеличенных очками до огромных размеров глаз. – Я хотела… э… поместить в Выручай-комнату некоторые… м-м… личные вещи…
И она забормотала что-то о «гнусных наветах».
– Понимаю, – сказал Гарри, бросая взгляд на бутылки с хересом. – Но войти туда и спрятать их вам не удалось?
Ему это казалось странным – в конце концов, когда он пожелал спрятать книгу Принца-полукровки, комната открылась.
– Нет, войти-то я вошла, – ответила профессор Трелони, гневно взглянув на стену. – Но там уже кто-то был.
– Кто-то… Кто? – резко спросил Гарри. – Кто был в комнате?
– Понятия не имею, – сказала профессор Трелони, несколько ошарашенная тоном Гарри. – Я вошла в Выручай-комнату и услышала голос, чего за все годы, что я прячу… ну, то есть использую комнату, ни разу ещё не случалось.
– Голос? И что он сказал?
– Да не знаю я, что он сказал, – ответила профессор Трелони. – Он… радостно вскрикнул.
– Радостно?
– Ликующе, – кивая, подтвердила профессор. Гарри уставился на неё.
– Голос был мужской или женский?
– Я бы сказала, мужской.
– И он звучал радостно?
– Даже счастливо, – усмехнулась профессор Трелони.
– Как будто что-то праздновал?
– Очень на то похоже.
– А потом?
– А потом я крикнула: «Кто здесь?»
– Разве вы не могли выяснить это, не спрашивая? – разочарованно осведомился Гарри.
– Внутреннее Око, – с достоинством сообщила профессор Трелони, разглаживая шали и поправляя многочисленные ожерелья, – устремлено на материи, весьма и весьма удалённые от прозаических радостных восклицаний.
– Понятно, – поспешно согласился Гарри; россказни о Внутреннем Оке профессора Трелони давно уж набили ему оскомину. – А на ваш вопрос голос ответил?
– Нет, не ответил, – сказала она. – Всё вдруг почернело, и в следующий миг я обнаружила, что вылетаю вперёд головой из Выручай-комнаты!
– И предвидеть этого вы никак не могли? – не удержавшись, поинтересовался Гарри.
– Нет, не могла, я же сказала, там было темно, как… – Она замолчала, подозрительно уставясь на Гарри.
– Думаю, вам лучше рассказать об этом профессору Дамблдору – сказал Гарри. – Ему следует знать, что Малфой празднует… то есть, что кто-то выкинул вас из Выручай-комнаты.
К его удивлению, профессор Трелони, услышав это предложение, надменно выпрямилась.
– Директор школы дал мне понять, что предпочёл бы видеть меня пореже, – холодно сказала она. – А я не имею привычки навязывать своё общество тем, кто его не ценит. Если Дамблдор предпочитает игнорировать предостережения, которые сообщают ему карты…
Внезапно её костлявые пальцы сомкнулись на запястье Гарри.
– Раз за разом, как бы я их ни раскидывала… – И профессор Трелони театрально выхватила из-под шалей игральную карту. – Башня молний, – прошептала она. – Несчастье. Бедствие. Всё ближе и ближе…
– Понятно, – повторил Гарри. – И всё-таки вам следует рассказать Дамблдору об этом голосе и о том, как всё потемнело, а вас выбросили из Выручай-комнаты…
– Вы так считаете? – Профессор Трелони словно бы призадумалась, но Гарри видел, что она совсем не прочь поведать о своём маленьком приключении кому-либо ещё.
– Я как раз направляюсь к нему, – сказал он. – У нас назначена встреча. Мы могли бы пойти вместе.
– Ну, в таком случае… – улыбнулась профессор Трелони. Она наклонилась, подобрала с пола бутылки и бесцеремонно засунула их в большую сине-белую вазу, стоявшую поблизости в нише.
– Мне так вас не хватает на моих уроках, Гарри, – томно произнесла профессор, едва они тронулись в путь. – Как прорицатель вы никогда особенно не блистали… но были таким превосходным объектом…
Гарри не ответил: положение объекта непрестанных роковых предсказаний профессора Трелони давно уже стало ему ненавистным.
– Боюсь, – продолжала она, – что кляча, извините, кентавр, ничего в гадании на картах не смыслит. Я спросила у него, как прорицатель у прорицателя, не ощущает ли и он отдалённых вибраций близящейся катастрофы? Но он, похоже, нашёл меня едва ли не смешной. Да, смешной!
Голос её истерично возвысился, и Гарри ощутил мощное дуновение хереса – даром что бутылки с ним остались позади.
– Возможно, до этого коняги дошли разговоры о том, что я будто бы не унаследовала великого дара моей прапрабабушки. Эти слухи распускаются моими завистниками уже множество лет. Знаете, что я на них отвечаю, Гарри? Разве Дамблдор позволил бы мне преподавать в нашей великой школе, если бы все эти годы не питал ко мне такое доверие? Разве я не доказала ему, что чего-то стою?
Гарри пробормотал нечто невнятное.
– Хорошо помню мой первый разговор с Дамблдором, – глухим голосом продолжала профессор Трелони. – Разумеется, я произвела на него глубокое впечатление, очень глубокое. Я тогда остановилась в «Кабаньей голове», кстати, не рекомендую, – клопы, мой мальчик, – но в ту пору я была стеснена в средствах. Он расспрашивал меня… Должна признаться, поначалу мне показалось, что к прорицанию, как к предмету, он расположен не очень благосклонно. Помню, у меня возникло такое странное чувство, я в тот день почти ничего не ела. Правда, потом…
И с этой минуты Гарри стал слушать профессора Трелони очень внимательно – он догадался, что произошло в тот день: она изрекла пророчество, которое изменило ход всей его жизни, пророчество о нём и Волан-де-Морте.
– …потом нас самым невоспитанным образом прервал Северус Снегг.
– Что?
– Да-да, за дверью поднялся какой-то шум, она распахнулась, и перед нами предстал тамошний неотёсанный бармен, а с ним и Снегг. Снегг что-то мямлил, дескать, ошибся лестницей, хотя мне, должна вам сказать, сразу стало ясно, что его поймали, когда он подслушивал нашу беседу с Дамблдором. Видите ли, он сам желал в то время получить это место и, несомненно, надеялся таким способом раздобыть полезные сведения! После этого Дамблдор проникся куда большим желанием взять меня на службу. Смею думать, Гарри, что объясняется это поразившим его контрастом между моими непритязательными манерами, моими неброскими дарованиями и бесцеремонностью молодого человека, который всюду суёт свой нос и готов даже подслушивать у замочной скважины… Гарри, дорогой!
Она оглянулась, только тут заметив, что Гарри с ней рядом нет – он замер на месте и теперь их уже разделяло расстояние футов в десять.
– Гарри? – неуверенно повторила она.
Наверное, у него побелело лицо, отчего вид профессора Трелони и стал таким озабоченным и испуганным. Гарри словно врос в пол, он чувствовал, как сквозь него прокатываются одна за другой волны потрясения, смывавшие всё, кроме сведений, которые от него так долго скрывали.
Это Снегг подслушал пророчество! Снегг сообщил о нём Волан-де-Морту! Снегг и Питер Петтигрю натравили Волан-де-Морта на Лили, Джеймса и их сына!
И ничто иное для Гарри сейчас значения не имело.
– Гарри? – повторила профессор Трелони. – Гарри, по-моему, мы собирались вместе повидать директора.
– Оставайтесь здесь, – онемелыми губами выговорил Гарри.
– Но, дорогой… Я же хотела рассказать ему, как на меня напали в Выручай…
– Оставайтесь здесь! – сердито повторил Гарри.
Он бегом миновал испуганную профессора Трелони и свернул в коридор Дамблдора, где стояла на своём посту одинокая горгулья. Гарри крикнул ей пароль, взлетел по винтовой лестнице, перескакивая по три ступеньки за раз. В дверь Дамблдора он не постучал, а забарабанил, и спокойный голос ответил: «Входите» – уже после того, как Гарри ворвался внутрь.
Фоукс озирался по сторонам, его яркие чёрные глаза ловили золотые отблески садившегося за окном солнца. Дамблдор стоял у окна, глядя на земли замка, в руках он держал длинный чёрный дорожный плащ.
