Алексей Биргер
Кадеты ФСБ-2
Дело лохотронщиков
Нас вообще-то много, восемнадцать человек. Но дружим мы вчетвером. Я — Андрей Карсавин, и мои ближайшие друзья: Лешка Конев, этакий спокойный математик, Илья Угланов, по прозвищу Илья Муромец. Можно догадаться, что основным его достоинством является недюжинная физическая сила (впрочем, эта сила очень здорово сочетается в нем с жаждой порядка и справедливости). И Егорка (Жорик) Шлитцер, тот еще ловчила. Это и понятно, ведь он в наше училище попал из детдома, причем откуда-то с казахской границы, и детдомовские навыки борьбы за жизнь в нем крепко сидят.
Мы — это очередной набор, очередной, класс школы контрразведчиков. Школа расположена недалеко от Москвы, в красивом лесистом местечке на берегу озера. В этой школе мы проводим всю неделю, кроме выходных, когда можно уехать к родным — конечно, у кого они есть и у кого они живут не слишком далеко. У Жорика, понятное дело, родных вообще нет, а у некоторых они живут в других городах, как, например, у Ильи Угланова, в Ростове-на-Дону.
Сложилось так, что Жорик и Илья, если не остаются в школе, проводят выходные либо у меня, в Москве, неподалеку от Царицыно, либо у Лешки Конева — в подмосковном Подольске. В школе мы ночуем в общих спальнях — у нашего класса четыре спальни, две пятиместные и две четырехместные, и встаем по подъему, как и положено кадетам, на пробежку перед завтраком в любую погоду и на гимнастику.
Нам по тринадцать лет, и набирали нас по всей стране. Конкурс был большой — ведь образование у нас дают классное, да и профессия — увлекательней некуда! Тут тебе и языки, и компьютеры, и логика (или «формальный анализ», как еще этот предмет называют), и отличная физическая подготовка, а уж об обязательной школьной программе я и не говорю.
Нас очень интересовало, почему именно мы, а не другие, преодолели все этапы. Сперва были экзамены и собеседования, которые прошли тридцать человек из почти трехсот поступавших, а потом двухнедельный сбор «в полевых условиях», после которого отсеяли еще двенадцать человек. И почему, например, отсеяли Левку Капельникова, спортсмена-перворазрядника, и оставили Илюху Угланова, который, хотя и силен как бык, но реакцию и координацию движений ему еще шлифовать и шлифовать, чтобы научиться пользоваться своей силой; почему отсеяли Ваську Смеянова, отец которого служит в Генштабе, и взяли Жорика с его странной биографией, странной фамилией и, главное с его «оттяжками», как он сам это называет?.. Жорик, может, и прошел-то благодаря «разнарядке» отвели в наборе одно или два места для детдомовцев, вроде помощи сиротам, что ли… Вот и приняли его.
Мы все это, конечно, обсуждали. Иногда после отбоя, ведь мы вчетвером как раз и занимаем одну спальню. Может, поэтому мы так и сдружились. Хотя мне-то кажется, что мы бы сдружились все равно.
В общем, мы пришли к выводу, что при окончательном отсеве отобрали тех, кто готов был землю грызть, если что-то трудно давалось. А тех, кто привык к тому, что он может и умеет почти все, и если что-то свыше его сил, то значит — не по плечу, и не будет стыдно, если отступился — вот таких и отмели. Смотрели, как человек реагирует на неудачные попытки и на проваленные задания, и из этого исходили.
Но это наши догадки. Так ли было на самом деле, мы, я думаю, не узнаем никогда.
Но к единому мнению мы все-таки пришли, хоть каждый и выразил его по-разному.
— Я так думаю, — проговорил Лешка, высовывая голову из-под одеяла, — что все наши проверки были наподобие библейской истории, когда израильский царь отбирал лучших воинов на битву. Помните эту историю?
Мы, разумеется, не помнили и что-то невнятно промычали в ответ. А Лешка терпеливо объяснил:
— Когда на Израиль в очередной раз напали враги, царь призвал народ на защиту родины. Явилось очень много народу, никто не за хотел оставаться дома. Но царь понимал, что с таким войском, многочисленным, малоподвижным и плохо обученным, у него будет больше проблем, чем успехов. Ему нужно было небольшое мобильное войско, в котором все бойцы были бы на подбор и которое было бы настоящей ударной силой, способной вмазать по врагу так, что только пух и перья полетели бы. И вот что он сделал. В жаркий день он отправил всех своих воинов напиться из ручья, а сам сидел в укрытии и смотрел, кто как пьет. Большинство пили, положив оружие рядом. И только очень немногие пили, не выпуская оружия из рук. Вот тех, кто пил, не выпуская оружия из рук, царь и отобрал в войско, а всех остальных отослал по домам. И с этим войском он разгромил всех врагов. Вот я и говорю, что нам устраивали проверки подобного рода, и, образно говоря, смотрели украдкой, «кто будет пить, не выпуская оружия из рук». Видно, мы проявили себя как надо, раз остались здесь.
Жорик вдруг засмеялся.
— Ты чего? — спросили мы.
— Да анекдот вспомнил, — ответил он. — Старый анекдот, я его в каком-то сборнике прочитал, типа «Анекдоты из прошлого»: в общем, идет набор курсантов в Высшую школу КГБ. Одному поступающему говорят: «Вот, возьмите этот запечатанный конверт и отнесите в такую-то комнату, нигде не останавливаясь». Он уходит. Второго, третьего также отсылают. И вот один все-таки забегает быстро в туалет, вскрывает конверт, достает записку и читает: «Вы нам подходите. Возвращайтесь». Вот, приблизительно об этом я и говорю, когда хочу сказать, что нас проверяли, поступим мы наоборот или нет. И я все делал наоборот — и видите, сработало, раз я здесь.
— А я бы ни за что не вскрыл конверт! — прогудел Илюха. — Я никогда в жизни не стану читать письмо, которое не для меня. И меня бы, значит, не приняли.
— Но сюда-то тебя приняли, — возразил Жорик. — А это главное! Больше ничего не считается!
И действительно, это было главное — то, что мы поступили. А о том, как каждый из нас надумал поступать и как поступали мы все могли бы рассказать немало интересного.
А пока, я думаю, вы поняли про нас основное. И мне остается только список класса привести, чтобы вы были знакомы со всеми, хотя бы по именам.
1. Абраменко Петр
2. Астафьев Михаил
3. Боков Дмитрий
4. Вартанян Гурген
5. Вельяминов Олег
6. Валиков Александр
7. Гущин Михаил
8. Дегтярев Владимир
9. Егупкин Николай
10. Ипатьев Александр
11. Карсавин Андрей
12. Конев Алексей
13. Стасов Михаил
14. Саврасов Алексей
15. Сухарев Николай
16. Угланов Илья
17. Шлитцер Георгий
18. Юденич Александр
Вот так. Теперь можно переходить к основному рассказу.
Для служебного пользования
Характеристика на кадета
Георгия Шлитцера по итогам первого года обучения
…Шлитцер Георгий. В целом, можно говорить о заметном прогрессе. Сохраняется главный недостаток: слишком легко поддается на любые провокации. Но стоит отметить, что этот недостаток является продолжением одного из его главных достоинств: способности реагировать на многие трудные ситуации с той непосредственностью, которая часто подсказывает самые верные решения. В умении «чувствовать» ситуацию ему отказать нельзя. Поэтому самым важным представляется не задавить это ценное качество и устранить его вспыльчивость…
Глава первая
Испорченный вечер
Пятница, вечер, мы сидим у меня. Мы — в данном случае, мы втроем: я, Лешка и Илюха. Жорик намылился по важному делу — свиданка, видите ли, у него проклюнулась. То есть это он так решил, что свиданка состоится. Жорка уверен в своей неотразимости и за девчонками бегает так, что, можно сказать, за весь наш класс с лихвой отрабатывает. Он с четырех вечера, как нас отпустили собираться, взялся за дело: утюг раздобыл у сестры-хозяйки, свою рубаху белую погладил, ботинки начистил до блеска, пылинки посдувал со своего кадетского мундира. Мундиры у нас классные, что есть, то есть. Очень красивые. Мы все готовились, но поскольку общее построение только в пять, то время имеется, и чтобы собраться не спеша, и потрепаться. Но Жорик, он просто с ума сходил.
Вообще-то, насколько мы поняли, девчонка и не подозревала о том, что Жорик назначил ей свидание. Первый раз он увидел ее на «Динамо», куда ездил недели три назад на стадион поглядеть. Ну! Такие песни он об этой девчонке слагал! Выходило, что это вообще не девчонка, а фея какая-то. Он за ней как пришпиленный потащился увидеть дом и подъезд, в который она зашла. Одета она была, по его словам «нормально», никак не празднично, была с рюкзачком, и явно усталая шла. По этим и по другим признакам Жорик сделал вывод, что она идет домой, после занятий, а не в гости. Чтобы убедиться в этом, он в следующую пятницу — или через пятницу, точно не помню — продежурил во дворе ее дома. И опять видел, как она в тот же подъезд входила, приблизительно в семь вечера, в начале восьмого. Еще две недели он промаялся, витая в мечтах, — просто удивительно, до чего этот ловчила, который любого мог вокруг пальца обвести, умеет иногда в поднебесье витать и такие фантазии выдает, которые с жизнью ну ничегошеньки общего не имеют — и вот решил наконец набраться духу и подойти познакомиться.
