Машка-а, — Пашков смотрел влюбленными глазами на Школьникову. — Ты, главное, не волнуйся.
— И не думаю, — рявкнула на него та. — Отстань, Ребенок!
— Вот и хорошо, — продолжал Пашков. — Но зачем тогда так кричать? А волноваться и впрямь не надо. Все равно ты всех победишь. Потому что мы с Сашком…
— Слушай, Ребенок, — перебила Школьникова. — Если ты на счет «три» отсюда не исчезнешь, я за себя не отвечаю.
— Исчезну, исчезну, Машка, — покорно пролепетал Лешка. — Только дай я сначала скажу…
— Р-раз, — грозно произнесла Школьникова.
— Да погоди, — снова взмолился Пашков. — Тебе сейчас нужно успокоиться, а мы…
— Кому было сказано: я совершенно спокойна, — топнула ногой Школьникова. —
Два-а…
— Машка! Да ухожу. Уже ухожу. Только дай сперва мне два слова…
— Три! — выкрикнула Школьникова и, сжав кулаки, двинулась на Пашкова.
Они стояли на лестничной площадке возле окна. От актового зала их отделял один лестничный марш. Когда Школьникова по прозвищу Моя Длина двинулась на Лешку, тот задом попятился вниз по лестнице.
— И чтобы я тебя, Ребенок, до конца конкурса больше не видела! — прошипела Школьникова. — Ты и так мне уже все нервы истрепал.
— Но ведь мы… — вновь попытался объяснить ей Пашков.
Однако договорить ему снова не удалось. Сверху послышался голос их любимого классного руководителя Андрея Станиславовича:
— Маша, Леша! Вы случайно Светлану Сергеевну не видели?
Мальчик и девочка разом задрали головы. Андрей Станиславович стоял на верхней ступеньке лестницы и с растерянным видом смотрел на них.
— А разве Светлана Сергеевна не в зале? — удивилась Школьникова.
— Она ведь должна быть там, — добавил Пашков.
— Именно что должна, — в явном замешательстве произнес классный руководитель десятого «Б». — Но только ее там нет.
— Значит, куда-нибудь вышла, — предположил Пашков.
— Да нет, она вообще не появлялась, — внес ясность классный руководитель.
— Как, вообще? — вытаращились на него мальчик и девочка.
— Совсем? — изумленно проговорила Моя Длина.
— Именно, — изрек глухим голосом Андрей Станиславович.
— Этого не может быть, — решительно возразил Лешка. — Видно, вы ее просто не заметили.
— Что ты несешь, Ребенок! — напустилась Моя Длина на Пашкова. — Андрей Станиславович, — состроила она глазки классному руководителю, — давайте, как говорит Светлана Сергеевна, будем мыслить логически. Вы когда в школу пришли, она куда сначала направилась?
— Не знаю, — пожал плечами учитель. — Я первым ушел из дома. А Светлана Сергеевна должна была подойти чуть позже.
— Ах, вот оно что, — многозначительно проговорила Моя Длина.
— Школьникова! — строго взглянул на нее учитель.
— Да я ничего, — томно выдохнула Моя Длина.
— Мне лично уже все ясно, — вмешался Пашков. — Светлана Сергеевна наверняка где-то в школе. Просто еще не успела дойти до актового зала. Вы же с ней — главные организаторы, — посмотрел на учителя мальчик. — Она пришла позже. И кто-то, например, в вестибюле, пристал к ней с вопросами. Вот она где-то по дороге и застряла. Сейчас сбегаю и найду. Пусть знает, что вы ее ищете.
— Верно, Ребенок, — поддержала Моя Длина. — И полезное дело сделаешь, и мне перестанешь нервную систему расшатывать.
В это время из актового зала послышался чей-то взволнованный голос:
— Андрей Станиславович! Скорее! У нас тут проблемы.
— Иду! — крикнул тот. Затем, повернувшись к Пашкову, скороговоркою произнес: — И впрямь, поищи ее, Лешка. Скажешь, что она срочно нужна в зале.
Пашков кинулся на поиски математички Светланы Сергеевны. Андрей Станиславович исчез за дверью актового зала. А Моя Длина вернулась к окну на лестничной площадке. Ей было необходимо побыть в одиночестве и сосредоточиться перед ответственным состязанием. Ибо Школьникова сегодня рассчитывала стать королевой среди старшеклассниц родной две тысячи первой школы.
Идея выборов королевы принадлежала Андрею Станиславовичу и его невесте — Светлане Сергеевне. Конкурс должны были провести еще осенью. Однако неумолимые обстоятельства нарушили первоначальные планы. Выборы королевы несколько раз откладывались. В результате их приурочили к новогоднему вечеру, который должен был начаться через час. Первым пунктом программы значились выборы королевы среди старшеклассниц с последующим вручением призов. Вторая же часть называлась «костюмированной дискотекой».
Впрочем, вторая часть Школьникову особо не волновала. Как говорила Моя Длина, сегодня ей надо «или победить, или умереть». А конкурентки подобрались серьезные. Как из родного десятого «Б», так и из одиннадцатых классов. Однако сама Школьникова воспринимала в качестве соперницы лишь рыжую Дуську Смирнову. Вот ее-то Машке и было жизненно необходимо победить.
Ради этого пухлая блондинка Школьникова уже три месяца упорно худела. Результаты казались ошеломительными разве что ей са-мой. Влюбленный в нее Пашков был как бы не в счет. По его мнению, Машке вообще не стоило худеть, ибо она и без того «выглядит как настоящая фото модель». Ближайшие подруги Моей Длины, Катя и Таня, взглядов Пашкова на сей счет не разделяли. Как однажды заметила ироничная Катя, «Машка напоминает фотомодель разве что шмотками из бутика «Версаче», а все остальное…» И, не договорив, Катя подкрепила свои слова выразительной мимикой.
Словом, победа Школьниковой в конкурсе на звание королевы среди старшеклассниц всем, кроме Лешки и самой Моей Длины, представлялась проблематичной. Хотя вообще-то их компания, которую в две тысячи первой чаще всего именовали Компанией с Большой Спасской, была бы искренне рада Машкиной победе над Дуськой Смирновой.
Вчера вечером Компания с Большой Спасской в тайне от Моей Длины собралась на экстренное совещание в квартире Олега. Ребята решили выработать тактику поведения на тот случай, если Школьникова потерпит фиаско. Зная характер Моей Длины, шестеро друзей не сомневались, что поражение она воспримет как происки врагов. О том, что может последовать дальше, ребятам было даже страшно подумать.
— Уж лучше бы ей завтра заболеть и вообще не попасть на этот конкурс, — сказал непосредственный Женька.
— Мечтай, Женечка, мечтай, — нараспев произнесла Катя. — В таком боевом состоянии, как сейчас у Моей Длины, редко заболевают…
— Вот именно, — вклинился маленький щуплый Темыч, который считал себя крупным специалистом по части различных болезней. — Во-первых, не заболевают, а, во-вторых, она даже больная на этот конкурс припрется.
— Машка и больная всех победит, — убежденно произнес Пашков.
— Блажен, кто верует, — усмехнулись остальные.
— Во-первых, верую, — на полном серьезе откликнулся Лешка. — А, во-вторых, — с каким-то загадочным видом добавил он, — знаю.
— Чего ты там можешь знать? — взмахнул сразу двумя руками долговязый Женька.
— Известно чего, — мрачно взглянул на друзей маленький Темыч. — Небось Зинаида Николаевна уже все школьное жюри подкупила.
— Наше жюри неподкупно, — тихим голосом возразила светловолосая голубоглазая Таня.
— Много ты понимаешь, — гнул свое Темыч. — У Зинаиды Николаевны большие возможности.
Мать Моей Длины, Зинаида Николаевна Школьникова, уже много лет успешно занималась бизнесом. К тому же она была одним из двух спонсоров конкурса на звание королевы среди старшеклассниц. Так что подозрения Темыча имели под собой кое-какие основания. Лешка Пашков, однако, возмутился:
— Тетя Зина никогда на такое не пойдет! Да и Машка не согласится. Она хочет честной победы.
— Много хочет, мало получит! — вырвалось у Женьки.
— Это как же прикажешь тебя понимать? — сжал кулаки Пашков. — По-твоему, Машка недостойна первого места?
— Ну-у, — замялся долговязый мальчик, которому совершенно не хотелось обижать друга, — вообще-то, конечно, достойна, но другие, по-моему, даже еще больше достойны.
— Дипломат ты у нас, Женечка, — фыркнула Катя.
— Ладно тебе придираться, — обезоруживающе улыбнулся тот.
— И вообще, о вкусах не спорят, — спешно
вмешался Олег.
— О вкусах, может, и не спорят, — согласился Пашков. — Но Машка все равно должна победить. И никакой подкуп тут ни при чем.
Остальные переглянулись. Спорить с Лешкой было бессмысленно. Поэтому Олег решил зайти с другого конца:
— В общем-то я тоже допускаю, что Машкина победа не исключена, — деликатно проговорил он. — Но сами знаете: от случайностей никто не застрахован. Поэтому нам надо выработать запасной вариант.
— Бесполезно, — всегда предвидел худшее Темыч. — Чует мое сердце, если Машка не победит, накрылся наш новогодний вечер.
