Я в отчаянии искала, куда бы спрятаться.
Дядя вот-вот меня застукает! И спросит, что я здесь делаю. И мне нечего будет ответить.
Сердце, казалось, собиралось выпрыгнуть из груди. Я в отчаянии открыла дверцу последнего шкафа. Вот! Только несколько полотенец на полу.
Я глубоко вздохнула и втиснулась в шкафчик. И едва успела закрыть дверцу, как в лабораторию вошел дядя Джекилл.
Глядя сквозь маленькое отверстие, я гадала: видел ли он, как я закрывала дверь, слышит ли, как бьется мое сердце — словно большой барабан?
Он подошел к столу и проверил колбы с пурпурной жидкостью.
Я поняла, что он не видел меня. И, прижавшись к стенке, перевела дух.
Дядя стал осторожно разливать пурпурную жидкость в тонкие стеклянные трубки. Потом установил что-то на шкалах электронных приборов, стоящих на конце стола. Что это он делает? — думала я. Он проводит в лаборатории по меньшей мере двадцать часов в день. Для чего он столько работает? Чего он хочет добиться?
Надеюсь, это что-то доброе. Я готова была молиться за это.
Может быть, он пытается найти средство для излечения каких-то болезней? Может быть, работа близится к концу, и он хочет поскорее увидеть результаты? А может быть, у него есть конкурент. И дядя Джекилл пытается найти лекарство раньше, чем это сделает другой доктор.
Я отчаянно хотела, чтобы мой дядя оказался хорошим. Не сумасшедшим ученым. Не преступником. Не чудовищем.
Пожалуйста, молилась я, пожалуйста, не пей свое зелье и не превращайся в рычащее чудовище. Пожалуйста, пусть окажется, что все в поселке ошибаются.
Я видела, как он наливает прозрачную жидкость в пурпурную. Нажимает кнопки и поворачивает шкалы. Смешивает химикаты в разных пробирках. Держит колбы над пламенем, пока жидкость в них не начинает пузыриться и испускать пар.
Жужжали электрические приборы. Дядя Джекилл испытывал электричеством какую-то темную жидкость в колбе.
Наклонив голову, опустив плечи, он лихорадочно работал, не останавливаясь ни на секунду.
Я почувствовала, что от сидения в тесном шкафу у меня вот-вот начнутся судороги. Заболела спина и затекли руки, прижатые к металлическим стенкам.
Я поняла, что сделала большую ошибку. Потому что не увижу ничего интересного. Надо было верить дяде Джекиллу, а не шпионить за ним.
Между тем он поднял пробирку к флуоресцентному свету. В пробирке была жидкость цвета ржавчины, которая стала светиться под светом ламп.
Дядя изучал ее некоторое время, поворачивая пробирку во все стороны. Потом закинул голову, поднес пробирку к губам и… выпил эту жидкость.
О нет! Я почувствовала, как к горлу подступил ком. И прижала руку ко рту, чтобы не закричать.
Дядя Джекилл облизал губы. Потом взял другую пробирку с зеленой жидкостью и тоже выпил.
Он шумно проглотил жидкость и снова облизал губы. Потом весь напрягся, положил руки на стол, наклонился вперед и сидел, словно ожидая того, что должно с ним произойти.
Я смотрела на него не в силах ни вздохнуть, ни пошевелиться.
Склонившись над столом еще ниже, дядя Джекилл закрыл глаза. Его губы судорожно дернулись. Он открыл рот и испустил крик, словно его терзала невыносимая боль.
Его глаза вылезли из орбит и стали дико вращаться. Лицо приобрело ярко-красный цвет.
Еще один крик вылетел из его горла. Нет, не крик! Звериный вой. Волчий вой!
Он закрыл глаза и ударил по столу обеими руками. Взъерошил волосы, пока они не встали дыбом, как дикая трава. Его лицо исказила судорога.
И потом, издав вой, идущий прямо из его чрева, он тяжело вылез из-за стола и поковылял к двери. Поковылял, словно животное, стеная и рыча.
И исчез из лаборатории. У меня бешено колотилось сердце. Грудь сжимала боль: слишком долго я сдерживала дыхание. Теперь я могла глубоко вздохнуть.
Я плечом открыла дверцу и неловко вывалилась из тесного шкафчика.
— Не верится, просто не верится… — бормотала я. — Значит, он и есть чудовище. Дядя Джекилл — чудовище…
Голова у меня шла кругом. Щеки пылали. Что я могу сделать? — спрашивала я себя. Кому можно об этом рассказать? Я должна остановить его. Помочь ему.
Но кто может помочь мне?
Мысли мои путались. Голова кружилась.
Перед моими глазами стояло искаженное мукой лицо дяди Джекилла. Я снова слышала звериный вой, вырывающийся из его пасти.
Я взглянула на пустые пробирки, лежащие на столе.
Надо поскорее убираться отсюда, решила я.
Я обернулась к двери. И закричала.
В дверях стоял дядя Джекилл.
Он вернулся в лабораторию!
Он тяжело дышал. При каждом вздохе из его груди вырывалось глухое клокотание. Он смотрел на меня. Смотрел сердито.
— Хейди, — прорычал он, — мне очень жаль, что ты все видела.
Дядя Джекилл с горящим взором двинулся ко мне.
— Ч-что вы хотите сделать? — заикаясь, спросила я.
Я пятилась от него, пока не уперлась спиной в шкафчики.
Он зарычал в ответ. И схватил меня обеими руками за руку.
— Дядя Джекилл, остановитесь! Что вы делаете?
Но его хватка только усилилась. Он потянул меня прочь от шкафчиков. Я пыталась сопротивляться, но он был слишком силен.
Он вытащил меня из лаборатории, проволок по лестнице и затолкал в мою комнату. Я повернулась к нему: — Зачем вам все это надо? Дядя мне не ответил. Он выскочил в коридор и захлопнул за собой дверь. Послышался щелчок замка.
Я подскочила к двери и закричала:
— Дядя Джекилл, я помогу вам! Позвольте мне помочь вам! Не запирайте меня здесь. Зачем вы все это делаете?
— Для твоей же пользы, — ответил он по-звериному рычащим голосом.
И я услышала на лестнице его тяжелые шаги.
Я попыталась открыть дверь. Закрыта. Он запер меня.
— Дядя Джекилл! — закричала я, хотя понимала, что он не может меня слышать.
Хлопнула входная дверь.
Подбежав к окну, я выглянула в темноту.
Спустя несколько секунд я увидела его. Тяжелой походкой он спускался вниз по склону холма, к поселку. Примерно через минуту он исчез в темноте.
— Зачем? — пробормотала я. — Зачем? Может быть, он хочет заточить меня здесь навсегда? — спросила я себя.
Нет. Он не может этого сделать.
Но вот что он сделает со мной, когда вернется?
В открытое окно я услышала пронзительный крик. Ужасные крики доносились и от подножия холма.
Надо выбираться отсюда, решила я, и что есть силы повернула ручку двери. Потом попыталась высадить дверь плечом.
Бесполезно. Дверь была сделана из крепкого дуба.
Я подбежала к окну и снова услышала крики, долетавшие из поселка. Там вспыхнуло пламя. Крики усилились. Завыла сирена.
Посмотрев вниз, я поняла, что мне не спрыгнуть с высоты второго этажа. И не было рядом дерева, по которому можно было бы спуститься. И кустов внизу, которые могли бы смягчить падение.
И тут я заметила водосточную трубу на углу дома. Заржавленная, с облупившейся краской, она спускалась с крыши дома до самой земли.
Если бы мне удалось ухватиться за нее, я могла бы спуститься по ней на землю. Но выдержит ли она мой вес?
Впрочем, есть только один способ проверить это.
Я высунулась из окна как можно дальше, потянулась, еще потянулась…
Нет. Не хватает нескольких дюймов. До трубы не дотянуться. И вдруг меня осенило. Я вернулась в комнату и подтащила к окну стул. С трясущимися ногами забралась на него. И снова потянулась к трубе. Тянулась… тянулась…
Мои пальцы коснулись ржавого металла — и я потеряла равновесие. Я качнулась к окну… и вывалилась из него.
Падая, я все же успела схватиться за трубу. И оцарапала руки о ржавый металл.
Я заскользила по трубе, но… слишком быстро.
Боль в руках стала невыносимой. Я отпустила трубу и упала на спину. Но не ощутила боли. Я вообще ничего не чувствовала.
Я лежала и судорожно хватала ртом воздух. Мне казалось, что я умираю.
Но потом я все же сделала глубокий вдох. И, превозмогая боль, выдохнула.
И прямо над собой увидела темный дом. А над ним — небо с высокими, чуть розовеющими облаками.
Я снова втянула в себя воздух. И еще раз. И еще. Чудесный прохладный воздух. И вновь обрела способность чувствовать. Я ощутила снег под головой. Сырую прохладную землю, на которую упала. И свои дрожащие, саднящие руки.
Я села. И услышала крики, вой сирен внизу, в поселке.
— Дядя Джекилл! — выдохнула я.
Я с трудом поднялась на ноги. Земля качалась подо мной. Я закрыла глаза, ожидая, пока ноги перестанут дрожать.
— Со мной все в порядке, — сказала я себе. Взяла горсть снега и растерла руки.
Потом трусцой побежала вниз, по склону холма.
Что я стану делать, когда доберусь до поселка?
Я не знала. Я была не способна рассуждать здраво. Просто мне некуда было больше бежать.
А может быть, я смогу спасти дядю Джекилла?
