Бесправная жизнь.
– А кто такой этот подполковник Иванченко? – спросила Ирка. Нельзя сказать, что она выглядела огорченной.
Блинков-младший хотел ответить, но не смог выговорить даже «Не знаю». Губы кривились и плясали.
– Митек! Алле, гараж! Ты что, из-за такого пустяка расстроился?!
– Нет, – справился с собой Блинков-младший. – Чего тут расстраиваться? Наоборот, горжусь, что помог контрразведке. Как в песне про коричневую пуговку: «Начальнику заставы за это орден дали, а нашему Алешке – почет, почет, почет». Мордой по батарее.
Ирка положила теплые ладони на его захолодевшие, мокрые от снега щеки, потянулась губами. У Блинкова-младшего замерло сердце. И тут прохожая тетка в вязаной шапочке сообщила, что они стоят у контрразведки. По ее мнению, целоваться у контрразведки было верхом бесстыдства. А другая тетка заметила, что целоваться – вообще бесстыдство, и контрразведка тут совершенно ни при чем. Поблизости был гастроном, и прохожих теток хватало. Они шли в обе стороны редкими цепочками.
– Поедем в библиотеку, – сказала Ирка.
Блинков-младший не стал уточнять, зачем.
Иногда Ирка его чмокала – в таких случаях, как сейчас, для бодрости. (А потом говорила какую-нибудь гадость, чтобы Митек не воображал.) Но это делалось между прочим. Они еще никуда не ездили специально, чтобы целоваться.
По дороге к метро Блинков-младший чего только не передумал. От Ирки пахло приятно и сильно – наверное, растаявший на коже снег оживил духи. У него кружилась голова.
– Влетит тебе от папы за духи, – сказал он, думая, как они будут сидеть в библиотеке или, может, зайдут за книжные полки.
– Не-а. Он сам их подарил. На день рождения… – Ирка долго молчала и вдруг добавила виноватым тоном, как будто боялась обидеть его: – Митек, про этого Иванченко должны были писать в газетах. Я собиралась в библиотеку, чтобы поискать в подшивках. А ты что подумал?
– То и подумал, – ответил Блинков-младший, сглатывая ком в горле. – Что еще мне думать?
– Значит, я ошиблась… Между прочим, день рождения у меня в августе.
– Знаю, двадцатого.
– Духи с тех пор почти кончились, а ты только что заметил.
– Я давно заметил, просто сейчас к слову пришлось, – соврал Блинков-младший.
– Ну и дурак! – ни с того ни с сего заявила Ирка.
По дороге молчали. Блинков-младший дулся на Ирку из-за «дурака», а она дулась без видимой причины. И, только выходя из метро, он сообразил, что нет, причина у Ирки была. Если бы он признался, что думал заняться в библиотеке кое-чем поинтересней чтения газеток, Ирка сказала бы «Фиг тебе!» и была бы счастлива. На самом деле неизвестно, хочется ли ей целоваться или нет. Она, может, сама не знает. Но уж чего ей точно хочется – это того, чтобы ЕМУ хотелось целоваться.
Разобравшись в этой свалке «хочется» и «не хочется», Митек почувствовал себя виноватым. Хоть и ненарочно, а он, выходит, обошелся с Иркой не лучше, чем с ним самим – мама и Пал Петрович. Ведь на что он обиделся, чего ему не хватало? Внимания и благодарности. И то же самое нужно Ирке.
В дверь библиотеки он проскочил первым, обернулся к Ирке и быстро, пока она не успела опомниться…
…Получил по губам шершавой мокрой варежкой. Ирка сияла. Что и требовалось доказать.
– Еще полезешь – еще получишь! – заявила она счастливым голосом.
– Полезу, – со вздохом ответил Блинков-младший. – Куда деваться? Любовь – не счастье, а катастрофа!
– Дурак! – сказала Ирка, но это был совсем не такой «дурак», как час назад, а симпатичный ей и, может быть, даже любимый «дурак».
Библиотека была взрослая. Им сказали, что с четырнадцати лет можно записаться, но нужен паспорт кого-нибудь из родителей с пропиской, а Иркина метрика не годится. «Нам только в читальный зал», – ответила Ирка, и оказалось, что туда пускают вообще без записи. А в читальном зале она спросила: «Где у вас персоналии?» Блинков-младший разинул рот. Не будь Ирки, он пошел бы домой за папиным паспортом, а что такое персоналии, вообще не знал. А Ирка, отойдя с библиотекаршей к тумбочке с картотекой, продолжала не вполне понятный разговор.
– Персоналии мы в последнее время не ведем, но есть картотека по авторам и по названиям. Здесь по книгам, здесь по журналам, – показывала ей библиотекарша.
– А по газетам нет?
– Нет.
– Плохо, что персоналий нет.
– Работать некому. Вот окончишь школу, окончишь институт и приходи к нам. Персоналии вести.
Библиотекарша отошла, а Ирка с кислым лицом покопалась в карточках на «И», потом на «П» и заулыбалась:
– Митек, повезло нам!
Блинков-младший посмотрел на карточку.
Там был выписан заголовок статьи: «Подполковник Иванченко: жизнь после смерти». Если бы статья называлась по-другому, скажем, просто «Жизнь после смерти», то найти ее было бы невозможно. Действительно повезло.
Им выдали номер журнала «Времечко» – свежий, декабрьский, – и Блинков-младший с Иркой уселись за свободный стол.
– Не отвлекайся, – сказала Ирка, хотя Митек и не отвлекался. Просто когда листаешь вдвоем один журнал, ее волосы щекочут тебе висок, и в этот момент совершенно невозможно думать ни о чем другом.
Статья начиналась разворотом: на левой странице фотография подполковника в милицейской форме, на правой – человека в спортивном костюме. Они были похожи, как близнецы, а выражение лиц разное. У подполковника губы подобраны, взгляд твердый, в уголках глаз «птичьи лапки», как будто он сощурился, глядя в прицел. А у того, который в спортивном костюме, нижняя губа капризно выпятилась, морщины разгладились, глаза округлились. У него было лицо малыша, по злому волшебству постаревшего за один день.
– Я переворачиваю, – сказала Ирка.
Блинков-младший спохватился, придержал ее руку и стал читать. Фотографии были большие, и места для текста на развороте осталось немного.
Покушение на подполковника Иванченко прозвучало как вызов… Это пропустим. Пятнадцать лет службы в органах милиции… Последние годы в Управлении по борьбе с организованной преступностью МВД… Старший оперуполномоченный по особо важным делам… Как мама у себя в контрразведке. Третьего мая был найден в подъезде своего дома…
Митек перевернул страницу. Иркины волосы щекотали висок, и он автоматически сдувал их, чтобы не мешали.
Третьего мая подполковника Иванченко убили. По-настоящему, насмерть: два выстрела в спину и контрольный – в затылок. У него остановилось сердце. Врачи совершили чудо: подполковнику вернули жизнь. Но вернуть разум не смогли.
Попавшая в голову пуля прошла вскользь, повредив важные участки мозга. Раненый превратился в маленького ребенка. Он узнавал родных и некоторых знакомых, отвечал на простые вопросы вроде «Хочешь яблочка?» и любил смотреть телевизор, только пугался, если стреляли. Это все. Здоровый, сильный человек, еще недавно гроза преступников, оказался беспомощным. Иногда к нему возвращались воспоминания. Подполковник целился в кого-то пальцем и плакал от бессилия.
Убийц так и не нашли. Их скорее всего было двое: экспертиза показала, что пуля в голову и две пули в спину выпущены из разных пистолетов. Кто они? Что их толкнуло на преступление? В статье было несколько версий, и все казались правильными. Читаешь и веришь, а потом натыкаешься на фразу вроде: «Но эта версия была отвергнута в ходе расследования».
Теперь Блинков-младший почти не обижался на маму с Пал Петровичем. Подумаешь, спасибо не сказали. Тут такое дело! Особо важное дело, вот какое. Им занимается и милиция, и контрразведка. В журнале всего не напишут, но если розыск длится уже полгода, он скорее всего зашел в тупик. Оперативникам остается только ждать, когда киллеры опять проявят себя и оставят на месте следующего преступления новые улики. А БЛИНКОВ-МЛАДШИЙ И ПРИНЕС ТАКУЮ УЛИКУ!!!
Почему киллеры не выбросили стрелявший в подполковника пистолет? Неужели его хранили полгода специально для того, чтобы из того же ствола убить бомжа Никиту?! Расследование покажет. А сейчас ясно одно: преступники вооружены, наглы и опасны.
Роковые выстрелы прозвучали третьего мая. Блинков-младший с Иркой стали просматривать газеты за четвертое, пятое и так далее.
О покушении на подполковника Иванченко писали десятки раз – сначала в заметках, которые можно было бы накрыть спичечным коробком, потом в статьях на всю газетную страницу. Но чем больше проходило времени, тем короче становились сообщения и тем реже они попадались. Известные подробности были давно пересказаны, свидетелей преступления найти не удалось, и журналистам стало не о чем писать. Въедливая Ирка докопалась до совсем крохотной заметки от пятого августа. «Вчера из госпиталя МВД был выписан сотрудник УБОП подполковник милиции Иванченко, получивший тяжелое ранение в голову три месяца назад. Покушавшиеся на его жизнь до сих пор не найдены».
