и никогда не уйдёт от травли им же затравленных.
– Клянусь, я всё исполню! – дрожащим голосом говорит зеркалу егерь, упав на колени.
Дымка в зеркале рассеивается. Маска исчезает. Остаётся лишь одно...
Егерь выбегает из комнаты вслед за королевой. Слетает вниз по ступеням. У подножия лестницы он слышит слева шорох. Видит дверь, слегка приоткрытую. Словно заточенное лезвие, проникает сквозь узкую щёлку свет от свечи. Егерь проскальзывает внутрь.
И замирает.
Королева творит заклинание. Она целиком поглощена ворожбой. Егерь прячется за полочкой, уставленной банками-склянками. В банках змеиные головы, лапки ящериц, глазные яблоки самых разных размеров. Есть и склянки с зелёной жижей, с синей пеной, с кровавой пастой. Королева воздевает руку с кубком и прикладывает его к губам. Делает глоток. Опускает кубок и неподвижно застывает на месте. Вид у неё такой, точно её сейчас вырвет, точно она проглотила что живое и жаждет лишь одного: немедленно от него избавиться. Но тут начинается превращение. Её лицо странно вытягивается, будто под кожей у неё перекатывается камень или будто она проглотила мышь, и та копошится в поисках выхода. Гладкие чёрные волосы седеют и обретают вид пакли. Нос вырастает крючком. Сама королева сжимается, усыхает. Из красивой женщины она обращается в старую каргу.
Так, значит, королева – ведьма. Надо было раньше догадаться! Егерь еле терпит происходящее.
Перед уходом старуха водружает шкатулку с сердцем на стол, уставленный стеклянными пузырьками и дымящимися сосудами. Егерь замирает в своём укрытии, и она проходит мимо, ничего не заметив.
В открытом окне хлопают крылья. Ворон! Мысли в голове кипят, комната вокруг ходит ходуном. Говорящее прорицаниями зеркало. Превращение красавицы королевы в мерзкую ведьму.
Но егерь думает лишь об одном.
О шкатулке.
Со свиным сердцем.
Егерь хватает со стола шкатулку и выбегает следом за вороном в коридор. Перед его глазами – только крылья, вверх- вниз, вверх-вниз, он не видит и не слышит ничего больше. Он не слышит скрежета когтей о камни. Он не чует приближения хищника, как он чует обычно в лесу. Его стихия – просторы природы, а тесные стены узких коридоров мешают ему.
И вот – два пса, каждый с жеребёнка. Егерю они по пояс. Оба – худющие, шерсть грязная, спутанная. Кормят их мало, потому что голод делает из них куда лучших охранников, и они жадно вынюхивают всё непривычное. Один вскакивает на задние лапы и прыгает на егеря. В пасти сверкают жёлтые клыки, слюна брызжет в стороны. Егерь успевает увернуться, и челюсть клацает мимо; пёс промахивается и влетает в стену за егерем. Эхо разносит жалкий вой по коридорам.
Второй пёс тормозит на бегу, скрежещет когтями о камень. Рычит на егеря, и тот пятится по узкому коридору. Краем глаза егерь замечает второй, идущий поперёк. Он делает движение в ту сторону, но псы не дают ему проходу. Егерь пытается пнуть их, но не может попасть. Один пёс хватает его зубами за лодыжку, дёргает головой, и егерь валится с ног.
Псы хотят уже наброситься на жертву, но скользят по гладкой поверхности камня. Один налетает на другого, вскипает драка. Оба принимаются елозить и кататься по полу в обнимку, только и знай мелькают клыки.
Егерь вскакивает, бежит по коридору до поворота и узнаёт выход. Из-за угла вылетает новая собака, но ворон бьёт крыльями у неё над головой, и пёс забывается в увлечённом лае на птицу.
А егерь бежит дальше. Поворачивает раз, другой. Вот уже впереди виднеется секретный лаз, который выведет его из замка туда, где можно перейти ров. В руках он сжимает шкатулку с сердцем, а на поясе болтается кожаный мешочек с наконечниками. Дело в шляпе.
Чрезвычайно осторожно ступает егерь по каменному перешейку под водой. Шаг за шагом, медленно и аккуратно. И вот он уже несётся по пшеничному полю в сторону холмистого кряжа, где перед ним давеча выстроились призраки зверей. Впереди – лесная чаща с её тёмными секретами. Егерь всегда любил лес всей душой, но теперь он боится леса до дрожи в коленях.
Начни с начала,
Всё вспять оберни.
Взятое сердце
Жертве верни.
Что надо делать, он знает. А вот как – остаётся пока неясным. Каким-то образом надо вложить сердце обратно в грудь свиньи. От одной мысли об этом егеря воротит. Но без колдовства тут не обойтись, это ясно.
Ворон парит над головой и громко каркает. В когтях у птицы клок собачьей шерсти. На вершине кряжа егерю вспоминается, как королева превратилась в старую каргу с бородавками и носом крючком. Она явно задумала недоброе.
Егерь плетётся по лесу, и единственное, чего ему сейчас хочется, это упасть и заснуть. Вокруг темно и прохладно. Егерь едва перебирает ногами, время от времени спотыкается, натыкается на деревья.
А затем – знакомый звук. Поначалу вдалеке. Потом всё громче, всё ближе.
Хряк. Храк. Хрок.
Впереди или сзади – сложно сказать. Звук будто окружает егеря со всех сторон. Наконец какая-то полянка.
И на полянке она.
Мордой к нему на полянке стоит бессердечная свинья. От вида грязной, в комьях земли шкуры егерю становится дурно. Свиные глазки неподвижно застыли. Грудь не дышит. А всё-таки свинья жива.
Егерь ставит шкатулку с сердцем на землю. Отходит на пару шагов назад. Свинья приближается к шкатулке, обнюхивает. Откидывает рылом крышку, словно показывает содержимое егерю.
А егерю меньше всего на свете хочется глядеть на сердце.
Свинья роет копытцем землю, раскидывает кругом комки. Глазки блестят чёрным.
Подходя ближе к шкатулке, егерь замечает за свиньёй могилу. Он становится на колени, берёт в руки сердце и протягивает его свинье, и та подбирается ближе. От неё невозможно несёт гнилью, и егерь старается задержать дыхание. Свинья тем временем ложится на землю и переворачивается на спину. Взору егеря открывается рана, нанесённая тем самым ножом, что теперь висит у него на поясе.
– Я прошу у тебя прощения, – говорит егерь шёпотом, как будто свинья его поймёт.
Охотник помещает сердце в разрез. Много дичи довелось ему убить и разделать, но на сей раз отвращению его нет предела.
К удивлению егеря, сердце, которое он до сих пор сжимает, начинает биться. Егерь слышит, как свинья делает жадный глоток воздуха, совсем как утопленник, которого вытащили на берег. Даже в ночных сумерках видно, как по свиной шкуре распускаются розовые пятна. Чёрные, как зола, глазки теплеют до карих. Егерь поспешно отдёргивает руку от груди зверя, и в тот же
