— Смотри, куда прешь! — заорал мужчина. Один из его цветочных горшков упал на землю и разбился вдребезги. Гун слез с велосипеда и заговорил в самой официальной манере:
— Я хотел бы видеть Смита и Гарриса.
— Считайте, что половину вы уже видите, — буркнул мужчина, закрепляя тачку. — Я — Гаррис. Чего надо? У меня все документы в порядке — и на собаку, и на радио, и на автофургон, и на…
— Я не по этому поводу. — У Гуна появилось ощущение, что этот тип над ним издевается. — Я хочу видеть мистера Смита.
— Ах, вон оно что. — Не так-то это просто, — ответил мистер Гаррис и поскреб подбородок. — Да, совсем не просто…
— Он в доме? — раздраженно перебил его мистер Гун. — Или на участке?
— Боюсь, что здесь вам его не найти, — покачал головой мистер Гаррис, которому беспардонный констебль пришелся решительно не по душе. — К сожалению, не могу точно сказать вам, где он в данный момент находится.
— Мне необходимо с ним поговорить! — заявил Гун. — Прошу вас мне помочь. Проводите меня к нему.
— О, это займет слишком много времени, — ответил мистер Гаррис. — Он довольно далеко отсюда, а я, знаете ли, человек занятой. Я работаю здесь один, и мое время стоит недешево.
Мистер Гун начал выходить из себя. Где же, наконец, этот неуловимый мистер Смит? Гун решил действовать по-другому.
— Смит — его настоящая фамилия? — бухнул он. Мистер Гаррис, похоже, был весьма ошарашен. Он уставился на полицейского и снова заскоблил подбородок.
— Насколько мне известно, да, — сказал он наконец. — Я знаю его с пеленок, и все это время он носил фамилию Смит. Вам что, не по себе?
— Все нормально, — отрезал мистер Гун, разочарованный бесспорной подлинностью фамилии компаньона мистера Гарриса. — Гм… скажите тогда, не назывался ваш дом когда-нибудь «Плющ»?
— С чего бы это, интересно? — осведомился мистер Гаррис. — Дом этот назывался «Хейлингское садоводство», когда я его купил, «Хейлингское садоводство» за много лет до этого и, может быть, даже тогда, когда вы, мистер Любопытный Констебль, еще на свет не родились. С чего вы взяли этот «Плющ»?
— Ну, растет он у вас по стенам… — Мистер Гун чувствовал себя круглым дураком; что ему стоило заранее навести справки о возрасте «Хейлингского садоводства»! — А теперь, пожалуйста, скажите мне, где мистер Смит.
— Ладно, раз вы так настаиваете… — Мистер Гаррис, оставив тачку на аллейке, пригласил мистера Гуна в дом. Там он подвел констебля к большому глобусу и указал ему на Южную Америку. Затем мистер Гаррис ткнул пальцем в один из обозначенных на глобусе городов.
— Видите Рио-де-Жанейро? Вон там он и есть. Ушел от дел лет двадцать назад, и с тех пор я один веду хозяйство, но название я решил оставить прежнее — «Смит и Гаррис». Можете сесть на ближайший самолет, мистер полицейский, слетать в Рио и спросить Смита, настоящая ли у него фамилия. Думаю, что он рад будет вам ответить. — И мистер Гаррис расхохотался так громко, что Гун чуть не оглох. Констебль приложил все усилия, чтобы отступить как можно достойнее. Но до самого конца улицы он слышал за спиной раскаты восторженного хохота мистера Гарриса.
Эх, надо было отправить к Гаррису этого толстого всезнайку! Ему бы только на пользу пошло, если б эту глупую шутку сыграли с ним, а не с Гуном. Разве можно так смеяться над полицейским?.. Да, мистер Гун был очень раздражен!
Мистер Гун никому не рассказал о том, что случилось в «Хейлингском садоводстве». Когда Фатти позвонил ему в тот вечер, полицейский сообщил ему только самое необходимое.
— Нет там никакого мистера Смита, — сказал он. — Он оставил фирму двадцать лет назад. Я только время на них зря потратил. Эрн у тебя, мистер Фредерик?
— Да. Я как раз собирался отослать его к вам. Как мило с вашей стороны, мистер Гун, что вы отпустили его сегодня ко мне. Эрн мне очень помог. Огромное вам спасибо!
Гун был изумлен. Выходит, племянник не рассказал Фатти, что Гун разозлился на него и даже пытался его ударить? Ну что ж, пусть Эрн переночует у него в последний раз, а утром убирается восвояси. Дозорный из него не вышел, и пусть не надеется, что Гун заплатит ему еще хоть пенни!
Эрн вернулся в полном неведении относительно настроения дяди, а тот сразу отослал его на кухню — ужинать вместе с миссис Хикс.
— Не мешай, я работаю, — добавил Гун, и Эрн с радостью улизнул в теплую кухню.
Присев у огня, он стал смотреть, как миссис Хикс готовит печенье.
— Странно, что никто из нас не заметил сегодняшнего посыльного с запиской, — заметил Эрн.
— Ну, я-то не очень и глядела, — отозвалась миссис Хикс. — Сидела просто, чай пила, по чаинкам гадала… Да и вы тоже не следили как следует, молодой человек. Можете вашему дядюшке рассказывать небылицы, коли вам охота, а со мной не пройдет. Конечно, вы и не думали смотреть в окно!
— Да следил я! — возразил Эрн. — Говорю вам, я глаз со двора не сводил ни на одну минуту. Если мне платят за работу, то я ее делаю, вот так! Но я никого не видел — только птиц, которые слетелись на ваше угощение.
— Значит, ты видел, как я их кормила? — удивилась миссис Хикс. — Странно тогда, что ты не заметил того, кто подбросил записку, потому как он должен был сделать это сразу после. Как я и говорила твоему дядюшке.
— Не мог он сделать этого после! — разгорячился Эрн. — Говорю вам, я наблюдал не отрываясь, миссис Хикс. Честное слово, я не вру!
— Выходит, я вру? — спросила миссис Хикс с таким свирепым видом, что Эрн даже слегка испугался. — Попридержи-ка язык, молодой человек, а то ни кусочка на ужин не получишь.
Пришлось бедняге Эрну сдаться. Вот не везет — все против него! И все же гораздо безопаснее сидеть с миссис Хикс на кухне, чем с дядей в его кабинете. Интересно, подумал он, не захочет ли миссис Хикс послушать его стихи? Это могло бы поднять ей настроение.
— Знаете, миссис Хикс, а я стихи пишу… — начал Эрн.
— Велика хитрость! — фыркнула миссис Хикс. — Я б и сама писала, будь у меня побольше времени.
Эти слова были для Эрна как холодный душ, но он не отступил и попытался подойти с другой стороны.
— Интересно, что бы вы сказали о моем последнем стихотворении… Хотите, я вам его прочту?
— Ну что ж, прочти, — согласилась миссис Хикс, продолжая энергично раскатывать тесто для печенья. — Хоть и глупое это занятие. Я в школе и сама сколько раз стишки декламировала.
— Но это ведь я сам придумал! — возразил Эрн. — По крайней мере половину, а вторую половину сочинил мой друг. — И Эрн, встав, торжественно продекламировал свои — и Фатти — стихи о «бедном старом доме». Он не заметил, что в дверях кухни стоит мистер Гун, изумленно слушая его декламацию, ох и испугался бедняга Эрн, когда, закончив чтение, услышал голос дяди:
— Опять, значит, за стишки?! Сколько раз я тебе говорил, что это бесполезная трата времени! Помнишь те гадкие стишки, что ты однажды написал про меня? Уж я-то их не забыл, ясно? А что там у тебя понаписано насчет «Плюща»? Как ты смеешь вставлять в стихи секретные сведения? А ну-ка, давай сюда записную книжку — я погляжу, какие там у тебя еще стишки!
— Нет, дядя. У меня там личные записи, — отважно ответил Эрн, вспомнив, что у него в записной книжке есть и записи совещаний Пятерых Тайноискателей.
— Ах так, племянничек… — начал Гун, надвигаясь на него. Эрн проворно шмыгнул в заднюю дверь. Выскочив на улицу, он заметил прямо перед собой какую-то черную тень.
— Дядя! — завопил мальчик. — Скорей сюда! Здесь кто-то есть!
Гун мгновенно оказался рядом с ним и запутался в сохнущем на веревке белье: миссис Хикс повесила просушиться халат, две простыни и черное одеяло. Веревка лопнула, и Гун испуганно взвыл.
Бедный Эрн! Он и вправду принял развевающееся в темноте белье за таинственного незнакомца. Увидев, как дядя, спотыкаясь, возвращается кухню, а за ним волочится мокрое белье, Эрн понял, что ему остается только одно: удрать в свою спальню и покрепче там запереться!
И он сбежал. Это значит, что сегодня он останется без ужина. Но по крайней мер он сохранит свою драгоценную записную книжку и спасется от дядиного гнева. Судя по шуму внизу, удрал он очень вовремя. И зачем только он согласился помогать дяде?! «Никогда больше, — думал Эрн. — Никогда!»
А Фатти в это время не мог избавиться от чувства, что в расследовании тайны загадочных посланий Тайноискатели окончательно зашли в тупик. Им не удалось найти ни дома, который назывался бы «Плющ» — сейчас или когда-либо раньше — ни человека по имени Смит. Что же теперь делать?
«Только одно, — решил Фатти. — И работенка предстоит ужасно кропотливая. Попробую отклеить от листочков приклеенные буквы и слова. Может, с обратной стороны вырезок найдутся какие-нибудь подсказки — может даже, я выясню, из какой газеты они вырезаны. И если это, скажем, бристольская газета, то автора записок надо искать среди тех, кто наведывается к нам из Бристоля, а если манчестерская — то из Манчестера. Хотя и это не слишком поможет.»
