Мрак окружал его со всех сторон. Растопырив руки, Антон на ощупь обследовал пространство и сообразил, что, как и раньше, он находится в туалетной комнате. Осторожно встав с фаянсового основания, Петрищев сделал несколько шагов и уперся во что-то мягкое. Мягкими оказались махровые полотенца.
Петрищев отыскал ручку, но, перед тем как открыть дверь, прислушался. Казалось, что все спокойно. Ни голосов, ни каких-либо других звуков Антон не услышал. Наконец, решившись, он распахнул дверь и шагнул в коридор. Что произошло затем, Петрищев понял не сразу. На него набросились спереди и сзади, что-то повисло на руках, тянуло за трусы. Антон от неожиданного нападения и яркого света зажмурился. Его уши с трудом выдерживали крики на необычайно высокой ноте. Петрищев хотел их заткнуть, но руки его держали. С ужасом раскрыв глаза, юноша обнаружил себя в плену трех орущих карапузов.
Старшему было лет пять, младшему не больше трех. Кто из них мальчики, а кто девочки, Антон сразу не понял.
– Где у тебя пропеллер?! – верещал старший, ощупывая Петрищева сзади. Антону стало щекотно, и он захихикал.
– Ты прилетел с крыши? – вопрошал средний, как теперь разобрал Петрищев, оказавшийся девочкой. – Ты прилетел с крыши прямо сейчас? – продолжала допытываться малышка, повиснув на руке юноши.
– Почти… – невнятно промычал Антон. – А где ваши мама и папа?
– Мама и папа на оптовом рынке! – закричал старший и, продолжая сжимать в кулачке палец Антона, запрыгал вокруг: – Мама нам обещала, что придет Карлсон! Как хорошо, что ты пришел! Давай скорей играть.
Активное желание играть с Петрищевым выказали и два других карапуза. Антона поволокли в комнату, где пол и диваны, сплошь заставленные самолетиками и автомобильчиками, служили игровой площадкой. В углу комнаты на низком столике сидело несколько кукол Барби и валялась их одежда. Петрищев, опасаясь наступить и раздавить какую-нибудь игрушку, с трудом переставлял ноги, отыскивая свободное пространство. Нечаянно он наступил на горшок и чуть не растянулся, чем вызвал новую волну радостного энтузиазма.
Пока вокруг юноши кружился орущий хоровод, он мучительно думал, под каким предлогом освободиться из плена. Мысль пришла неожиданно и оказалась удачной.
– Я забыл пропеллер!!! – заорал Антон что было сил.
– Где? Где? – посыпались восторженные вопросы, и глаза малышей загорелись любопытством.
– Конечно, на крыше, – ухмыльнулся Антон. – Сейчас вы меня отпустите, я поднимусь и найду свой пропеллер.
– А ты обязательно вернешься к нам? – подозрительно поинтересовалась юная леди.
– Я постараюсь, – сказал Антон и, воспользовавшись паузой в эмоциональном порыве юной компании, шмыгнул к двери.
– Тебе будет холодно на крыше! – закричала маленькая барышня и, догнав Антона, всучила ему красный клоунский нос на резинке. – Надень, а то замерзнешь!
Петрищев не стал спорить с малышкой, опасаясь, что компания еще чем-нибудь его задержит. Он напялил клоунский нос и выбежал к лифту.
– Закройте дверь и до прихода родителей никого не пускайте! – крикнул он уже из кабины.
Оказавшись на улице, Петрищев до смерти напугал старушек, беседовавших на ступеньках подъезда. Они впервые видели возле своего дома мужчину без брюк, но в маске.
Оглядев окрестности и заметив впереди улицу с городским движением, юноша устремился туда.
– Мне кажется, вы забыли надеть брюки? – услышал Антон сзади знакомый голос. Юноша оглянулся. За ним медленно ползла вишневая иномарка, из окна которой выглядывал Седой.
– Я не успел одеться, – пожаловался Петрищев.
– А маску вы надеть успели? – серьезно поинтересовался Седой, грустно взирая на клоунский нос Антона. Петрищев сдернул красный нос. Седой вышел из машины и, открыв дверцу перед Антоном, жестом предложил ему сесть. Антон не заставил себя упрашивать, а плюхнулся на сиденье и облегченно вздохнул. Он первый раз обрадовался встрече с этим странным и неизвестно откуда возникшим в его жизни господином.
– Сегодня вы унизили своим поступком даму, – пристально глядя в глаза пассажиру, сообщил Седой.
– Никого я не унижал. Просто не хотел обниматься с этой костлявой Томой.
– Аргумент основательный, но должен вас предупредить, если будете пользоваться своим уникальным даром по столь незначительным причинам, этот дар может вас и покинуть. А что касается нежелания иметь лирические отношения с продавщицей, возразить не могу. За такие денежки получать товар с изъяном обидно, – согласился Седой.
– В юбочке она была такая хорошенькая, – пожал плечами Петрищев.
– Ты просто не знаешь, где снимать девочек, – побранил Антона Седой. – Сейчас мы поедем в такое место, где девчонки первый сорт и в юбочках и без них. Я тебя познакомлю, но имей в виду, больше выручать не стану. У меня своих дел хватает. Жмурики заждались…
Петрищев не очень понял, о чем говорит Седой. Он думал, как объяснить родителям наличие на нем столь скромного гардероба. Ушел денди, а вернулся в трусах…
Седой умел читать мысли собеседника.
– В таком виде я не смогу представить вас даме, – сообщил он, подруливая к огромному универмагу. – Придется приодеть…
– У меня нет с собой денег, – испугался Антон. Ему вовсе не светило шагать по светлым торговым залам в белье, да и денег у него действительно не было. В трусах карманы не предусмотрены, а костюм с бумажником остался у Томы.
– Я тут недавно выиграл в казино, и не без помощи твоей подружки. Выходит, я твой должник.
– Ты говоришь о Вике? – Антон вспомнил, как проводил девушку, и она уселась в эту самую машину.
– Именно с ее помощью я заработал кучу денег, – ухмыльнулся Седой.
– Она теперь с тобой? – спросил Антон, стараясь оставаться спокойным.
– Увы, твоя подружка не отвечает мне взаимностью, хотя, не скрою, я ей предлагал, – ответил голубоглазый водитель.
– Что – предлагал? – занервничал Петрищев.
– Себя, – пояснил Седой, – но она верна вашему превосходительству. Хватит трепаться. Пошли в магазин.
Антон, стесняясь, выбрался из машины и поплелся за Седым. Тот пропустил его в широкие двери и, обняв за плечи, повел в зал, где висели сотни костюмов. Продавщицы и здесь были молодые и смазливые. Но Петрищев на них больше не смотрел. Через полчаса Антон снова прифрантился. На этот раз костюм его оказался черным, галстук серым, а туфли сияли лаком. Кроме костюма и обуви от щедрот своего странного покровителя Антон получил прекрасный кожаный бумажник, набитый купюрами, и белоснежный тончайшего шелка носовой платок.
– Куда мы едем? – поинтересовался молодой человек, когда они снова помчались по улицам.
Давно стемнело, и Петрищев, глазея в окно, не мог разобрать, в какой части города они находятся. Седой буркнул что-то невразумительное, и Антон понял, что ответа не получит. По количеству световой рекламы и шикарных витрин Петрищев догадался, что они уже в центре.
Наконец Антон увидел что-то знакомое. Театр на Малой Бронной Петрищев ни с чем спутать не мог. Здесь его родные места и дом. От своего парадного до театра Антон доходил пешком минут за пять. Они свернули направо и через сотню метров Седой затормозил.
Здание, возле которого они остановились, не имело никакой вывески или световой рекламы. Только дверные золоченые ручки говорили, что дом этот совсем не прост. Седой позвонил. Через секунду швейцар в красном с золотым шитьем камзоле возник на пороге. Швейцар оказался с секретом. Кроме камзола, на нем одежды не было. Длинные стройные ножки, торчащие из-под золотого шитья, принадлежали девице. Прелестница при виде Седого обворожительно улыбнулась. В холле Петрищев увидел настоящую охрану. Вооруженный мужчина огромного роста стоял, широко расставив ноги, и внимательно оглядывал вошедших.
Седой увлек Антона в глубь холла, миновав который они оказались в уютном маленьком зальчике с весьма необычным полом. Пол был сложен из зеркальных квадратов. Между квадратами имелись вставки матового стекла, через которые струился свет. Другого освещения в зале не применяли. За столиками, а их было всего шесть или семь, сидели мужчины в дорогих костюмах. Женщин в зале Антон не заметил.
– Куда мы пришли? – спросил Петрищев после того, как Седой, усевшись за свободный столик, указал ему на кресло рядом.
– Сейчас увидишь…
Официант в черном фраке выплыл из полумрака походкой манекенщицы. Когда лакей застыл возле их столика с блокнотом, Петрищев сделался красный как рак.
Официант также оказался девицей. Ее фрак, как и форма швейцара, состоял лишь из верхней части. Особенность же фрачного пиджака заключается в том, что его передняя часть заканчивается выше талии. Зато сзади имеются длинные фалды, которые при движении раскрываются. Поскольку, кроме фрака, на девушке не было другой одежды, понять смущение Петрищева нетрудно. Седой заказал бутылку шампанского, и фрачная дева растаяла в полумраке заведения. Антон поглазел по сторонам. Заиграла музыка, и на свободный пол в центре зала вышла танцовщица в вечернем платье. Сделав несколько танцевальных движений, она как бы случайно платье потеряла. Этот казус не произвел на танцующую никакого впечатления. Она так же свободно продолжала двигаться в кружевном белье розового цвета.
