Однако лезть снова с расспросами к Инге Сергеевне было бы, по меньшей мере, неосторожно. Во-первых, она явно ничего не скажет, а во-вторых, тогда уж точно решит, что все это неспроста. Придется подождать до завтра. Тем более Восьмое марта, выходной, предки дома. Выспятся. Успокоятся. Настроение у них станет хорошее. Вот тут как бы невзначай и можно.
— Н-да, — пробормотал Иван. — Негусто у меня сведений.
Утром его разбудили громкие голоса, которые раздавались прямо за дверью его комнаты. Это мать и бабушка выясняли отношения. Пуаро прислушался.
— Ну, почему тебе именно сегодня приспичило уходить? — кричала Инга Сергеевна. — В кои-то веки все дома. А если твоей Виолетте Феофановне так грустно и одиноко, пригласи её к нам. Милости просим.
— Не хочу стеснять вашу свободу, — с пафосом откликнулась Генриетта Густавовна. — Отдыхайте, расслабляйтесь и радуйтесь, что в кои-то веки я не отравляю своим присутствием ваше существование.
«Ого! А бабка-то куда-то намылилась! — мгновенно оценил ситуацию мальчик. — Срочно смываемся и следим за ней!»
— Ну что ты говоришь! — Инга Сергеевна тем временем продолжала выяснять отношения с матерью. — Как у тебя только язык поворачивается! Мы, наоборот, очень хотим провести с тобой хоть денек.
— Мы? — с выражением произнесла Генриетта Густавовна. — Инга, говори уж за себя, а насколько рады мне… остальные, я знаю.
Иван усмехнулся. Под «остальными» бабушка явно подразумевала отца. Мать, видимо, её намек сильно задел за живое, и она в запальчивости крикнула:
— Остальные, между прочим, специально тебе ходили вчера за плейером!
— Очень, конечно, ему благодарна, — сухо произнесла бабушка, — но это ничего не меняет. И вообще, с каких пор меня тут попрекают подарками? Лучше вообще никогда мне больше ничего не дарите! Обойдусь!
— Мама! У меня просто нет слов! — воскликнула Инга Сергеевна.
«Какая муха бабку с утра укусила! — все сильней удивлялся Иван. — Специально ведь идет на конфликт, чтобы удрать из дома. Только бы мне не упустить ее».
Вскочив с постели, он распахнул дверь и радостным голосом прокричал:
— Ма! Ба! С праздником! Желаю счастья-здоровья.
И чмокнул обеих в щеки, не преминув при этом отметить, что на бабушке ещё был халат. Значит, из дома она собирается выходить не сейчас, а через некоторое время. В руках Генриетта Густавовна держала сапог и щетку. Пуаро без труда восстановил в воображении начало конфликта. Наверное, мать застала бабку за чисткой обуви и поинтересовалась, почему ей приспичило в выходной день с утра пораньше заняться сапогами. А она ответила, что скоро собирается уходить к своей Виолетте. Ну, и пошло-поехало.
Минуя конфликтующие стороны, Пуаро устремился в ванную комнату. По дороге он краем глаза узрел на тумбочке в передней трубку радиотелефона. Реакция мальчика был мгновенной: «Пущу воду, чтобы никто не слышал, и созвонюсь с Марго».
Схватив радиотелефон, он свернул к ванной.
— Ваня! — донесся голос бабушки. — Ты надолго?
— Нет, — он поспешил запереть за собой дверь ванной. — Пять минут.
И, чтобы не слышать возможных возражений, поторопился пустить душ.
Вскоре он уже говорил по телефону с Марго:
— С Восьмым марта, — начал он.
— Спасибо, — с усмешкой откликнулась девочка. — Только у нас в семье это как-то не празднуют.
— Мое дело поздравить, — Иван не настаивал на обязательном праздновании женского дня.
— Ты что-то выяснил? — догадалась по его взволнованному тону девочка.
— Да, — выдохнул Пуаро. — Срочно обзванивай наших. И будьте на стреме. Она пока ещё в халате, но вот-вот намылится куда-то со своей Виолеттой.
Он выпалил это столь быстро, что Марго была вынуждена спросить:
— Иван, я не поняла, куда намылится Виолетта в халате?
— Да не Виолетта в халате, а моя собственная бабка, — откликнулся Пуаро. — Но скоро она халат снимет и куда-то пойдет вместе с Виолеттой. Правда, у нас есть время. Бабка ещё не умытая, а я ванную комнату ей блокировал. Слышишь, душ шумит? В общем, звони Варваре и остальным, а я пока буду умываться.
— Мне, между прочим, тоже надо умыться, — объяснила Марго. — Ты меня разбудил. А Варваре звонить бесполезно. Она с предками и сестрой сегодня куда-то за город в гости уезжает.
— Тогда на тебе Муму, а я созвонюсь с Луной, — перерешил Пуаро. — Хотя, — в следующий момент вспомнилось ему, — Пашка ещё вчера уехал и будет в Москве только завтра. Ладно, Марго. Приводи себя в порядок и жди звонка. А Камня Мумуевича я беру на себя.
Он набрал телефон Каменевых и услышал голос Льва-в-квадрате.
— Здравствуйте, поздравляю с Восьмым марта, — автоматически вырвалось у Ивана.
— Гм-м, — удивился Лев Львович Каменев. — В общем-то, несколько не по адресу, но все равно спасибо.
— Ой, извините, — нашелся мальчик. — Я хотел сказать это маме Герасима.
— Очень хорошо, — одобрил Лев Львович. — Обещаю тебе обязательно ей передать. Мы как раз сейчас вместе завтракаем. До свидания.
— Подождите! — крикнул Иван. — Можно Муму на минутку?
— Кого? — не расслышал, да и не понял Лев-в-квадрате. — Ты хочешь лично поздравить его маму?
— Нет, вы просто ей передайте, — скороговоркою произнес Иван. — А мне нужен на минуточку Герасим.
— Ты все-таки выбери что-нибудь одно, — совсем как внук, проворчал Лев Львович. — То тебе маму, то Герасима. На чем остановимся?
— На Герасиме, — у Ивана не было на сей счет сомнений.
— Будь по-твоему, — милостиво изрек бывший начальник крупной физической лаборатории и кандидат в члены-корреспонденты Академии наук. — Оболтус! — крикнул он в сторону. — Тебя твой друг Холмский.
— Герка, — едва тот подошел, велел ему Иван. — Бери ноги в руки и дуй к Марго. Это очень важно. Как только я позвоню, спускайтесь и ждите меня у подъезда. Только не у нашего, а у вашего. Въехал?
— Бред какой-то, — заявил Муму. — Где твоя прославленная логика, Пуаро? Если встречаемся у моего подъезда, на фига мне пилить к Марго, которая, как известно, живет в твоем подъезде. Пусть лучше она пилит ко мне, потому что…
— Слушай, Каменный, — перебил Иван, — ты способен хоть раз в жизни не спорить?
— И вообще, — словно не слыша его, продолжал Герасим, — я должен сперва разобраться, в чем дело.
— Ваня! Ваня! — громко заколотила в дверь Генриетта Густавовна. — Пожалуйста, вылезай. Я тороплюсь.
— Сейчас, ба. Еще пять минут! А то я весь в мыле! — проорал в ответ Иван.
— Почему ты весь в мыле? — конечно, тут же полюбопытствовал Герасим.
— Потому что времени нет! — гаркнул тот. — Сказано тебе: дуй к Марго. От неё все узнаешь. Она в курсе.
И он разъединился. Теперь он не сомневался: любопытный Муму кинется со всех ног к Королевым.
— Ваня, с кем ты там разговариваешь? — прокричала из-за двери бабушка.
— Ни с кем! Просто песню пою! — соврал внук.
Главное теперь было умыться, одеться, позавтракать и уйти из дома, пока не удалилась Генриетта Густавовна.
Поэтому, когда вся семья собралась за столом, Иван сидел, как на иголках. Генриетта Густавовна, казалось, наоборот была совершенно спокойна и с видимым удовольствием ела овсяную кашу с натертым яблоком. Иван такого терпеть не мог, однако сейчас постарался как можно скорей запихнуть в себя полную тарелку, которую предложила ему мать. У неё просто какой-то пунктик на овсяной каше. Мол, это очень полезно и необходимо. Мальчик украдкою покосился на отца. Тот углубился в газету и одновременно жевал. Похоже, ему вообще было все равно, что есть.
— Мама, может, ты все-таки останешься дома? — вновь начала уговаривать Генриетту Густавовну дочь. — А Костя бы съездил за твоей Виолеттой Феофановной.
Константин Леонидович поперхнулся кашей и начал надсадно кашлять.
— Да, в общем, я могу, — без малейшего воодушевления произнес он.
— Нет, нет и нет! — замахала руками Генриетта Густавовна. — Это совершенно излишне. А мне уже надо собираться. Виолетточка, наверное, заждалась.
— Наше дело предложить, — сухо произнесла Инга Сергеевна.
Константин Леонидович с облегчением вновь зарылся в газету.
— Ладно, предки, — вскочил на ноги Иван. — Спасибо за завтрак. Я пошел.
— Куда? — встрепенулась мать.
— Поздравить Марго с праздником, — у сына уже был готов ответ.
— И надолго? — поинтересовалась Инга Сергеевна.
— Ну-у, мы потом ещё погуляем, — начал Иван. — В общем, вы отдыхайте.
Тут же выяснилось, что ничего хуже он и придумать не мог.
— Костя! — с негодованием воскликнула Инга Сергеевна. — У тебя не создается впечатления, что мы всем в собственном доме очень надоели?
— Не-а, — тот явно не слушал жену.
