– Главное, не торопиться. Он в самую последнюю секунду может передумать. Или не сесть, или хуже того – выйти из вагона перед самым закрытием дверей. Я видел в фильмах, как таким образом отрываются от слежки. А мы запрыгнем в вагон и поедем. Ту-ту-у! До свидания!
Анка презрительно поджала губы. Вот еще! Будут ее инструктировать, как следить за человеком в общественном транспорте! Да она сама любому может лекцию прочесть на эту тему.
Куда же он едет, этот странный человек канареечного вида? Для чего вдруг закрыл глаза абсолютно черными стеклами очков? Что думает, спрятавшись за ними?
Все трое друзей не сговариваясь мечтали получить ответы на эти вопросы.
Канарейка вышел на «Киевской». И если раньше ребята почти не обращали внимания на одежду своего подопечного – просто привыкли к его странностям, – то теперь поняли: резиновые сапоги и рюкзак свидетельствуют о том, что дальнейший маршрут Канарейки лежит за город.
Выйдя из метро, он направился к кассе пригородных поездов. Пашка, отделившись от друзей, пристроился в очереди прямо за «объектом».
– Переделкино. – Вернувшись, Пашка показал три билета. – Интересно, далеко это?
– Я туда с родителями ездил, – сказал Саня. – По-моему, всего несколько остановок. Бежим, а то отстанем!
Как только они шмыгнули в последний вагон, электричка тронулась.
– Где же он? – шарила глазами по вагону Анка.
– Ты что, в электричках не ездила? – удивился Пашка. – Так ведь часто делают: заскакивают в последний вагон, а потом переходят к голове. Зашел он сюда, я точно видел!
Канарейка сидел на переднем сиденье первого вагона. Пока ребята перебегали из вагона в вагон, у них росла тревога: упустили! Когда «объект» нашелся, они, облегченно вздохнув, присели на сободные места. Пашка даже головой повел: ничего себе, откалывает шуточки их клиент! Зачем ему понадобилось проходить весь поезд из конца в конец? Словно почувствовал слежку… Нет, вряд ли.
Канарейка сидел, ничем не выдавая своего беспокойства.
Проплывал за окнами город. Саня по привычке показывал Пашке высотку университета, Поклонную гору с высокой стеллой-спицей, на которую, как бабочка на иголку, была насажена богиня победы Ника.
– Туда надо нам обязательно сходить, – сказал он о Поклонке. – Там много роллеров тусуется. Кстати, ты купил себе ролики? Помнишь, прошлым летом собирался?
– А где у нас в Караваеве кататься? Там и асфальта нормального нету, – отмахнулся Пашка.
Опустив голову, он исподлобья следил за «объектом». Пашкина сосредоточенность смешила Анку. Ну зачем сейчас-то сверлить взглядом Канарейкин затылок? Или Пашка хочет на расстоянии прочесть его мысли?
Хорошо, что на переделкинской станции выходило много народу. Затеряться в толпе было несложно. И почти все шли в одну сторону. Прошли мимо старинной церкви с красивыми куполами. Как раз в это время из машины выгружали гроб.
– Ой, мамочки, боюсь! – вскрикнула Анка.
– Не бойся, – успокоил Пашка, – это только крышка. А, кстати, встретить покойника, я читал где-то, – к счастью.
– Полные ведра к счастью, а не покойники, – не согласилась Анка. – И где ты вычитал про такие страшные приметы?
А Пашка с Саней подумали: хорошо еще, что она не знает ничего о страшной квартире, о трупе. Ни за что не участвовала бы сейчас в их расследовании!
Дальше тропинка вела мимо кладбища.
– Как нарочно, – ворчала Анка, – покойник, кладбище… И куда меня занесло?
– Смотри, как красиво вокруг, – пытался отвлечь ее от мрачных мыслей Саня. – И тепло уже совсем по-весеннему! Вон почки на деревьях набухают, птички поют. Райское наслаждение!
– А я бы сейчас с удовольствием шоколадку слопал, – мечтательно проговорил Пашка. – Только не «Баунти». Не люблю я их. Знаете, как я накололся однажды? Купил «Баунти», пощупал ее, а она сломана! Вернулся к продавцу, говорю: замените. А он смотрит на меня, как на дурака. Ты че, говорит, пацан? Прикалываешься? Я говорю: брак, мол. Так он специально ее развернул и так спокойненько стал один за другим эти два кусочка жевать. И на меня так нагло смотрит!
Анка хмыкнула:
– А ты разве не прикалывался?
– Да какие приколы? Не знал я, что шоколадка из двух частей состоит. Ну, не люблю я это «райское наслаждение»!
Канарейка уже вышагивал по асфальтовой улице дачного поселка. Тройка друзей следовала за ним метрах в ста.
– Вот сейчас он оглянется раз, другой – и поймет, что мы за ним следим, – тихо проговорила Анка.
– А что, мы не можем к себе на дачу приехать? – сказал Саня. – Да нет, он за всю дорогу ни разу не оглянулся. Целеустремленно куда-то шагает.
Канарейка на ходу крутил свои очки. Наверное, подбирал стеклышки под стать яркому весеннему солнышку.
– Интересно, каким цветом он сейчас на мир смотрит? – вслух подумал Пашка. – Оранжевое небо, оранжевое солнце…
«Дом-музей Чуковского», – прочла Анка на воротах одной из дач.
– Жалко, зайти не сможем, – сказала она.– Я так любила в детстве его сказки. Особенно «Мойдодыра».
– «Мойдодыра» Маяковский написал, – серьезно сказал Пашка. – Крошка-сын к отцу пришел, а отец сказал: мойте руки перед едой.
– Написал Маяковский, а дом-музей почему-то Чуковского, – поддержал его Саня, сразу поняв, что Пашка снова дразнит Анку.
– Ой-ой, какие остроумные! – съехидничала она. – Вы лучше вперед смотрите. А то сейчас опять будете по переулкам бегать, разыскивать пропажу!
За сосновым бором дорога поворачивала вправо, к мостику. Канарейка зачем-то спустился к пруду, походил вдоль берега. Видно было, как несколько раз он сокрушенно покачал головой.
– Что он, купаться приехал? – шепнул Пашка. – А тут, как назло, лед еще не сошел. Или на коньках кататься. Тогда, наоборот, лед уже не держит.
Тут Канарейка наконец огляделся по сторонам. Но друзья, на счастье, стояли как раз возле маленького магазинчика. Вот они и шмыгнули в него, как будто туда им и надо было.
– Покупай свое «райское наслаждение», – кивнула Анка на витрину.
Но Пашка смотрел в окно.
– Еще дальше пошел, – сказал он. – В деревню!
Теперь, на открытом пространстве, никуда Канарейка скрыться не мог. Но и сыщикам пришлось туго. Оставаться незамеченными становилось все труднее.
За деревней, в поле, стояли поодаль друг от друга несколько стогов соломы. Огромные такие, продолговатые стога. Ребята остановились у крайнего дома деревенской улицы, осторожно выглядывая из-за угла.
Канарейка подошел к первому стогу. И вдруг опустился на колени, снял рюкзак и начал доставать из него что-то.
– Минировать собрался, что ли? – прошептал Пашка. – Или поджигать? С него станется!
В самом деле, действия Канарейки вызывали по крайней мере недоумение. Он ползал вокруг стога, выдергивая у его основания солому, словно закладывал в стог какие-то предметы.
– А может, прячет что-нибудь? – предположила Анка.
– Ага, в разных местах. Чтобы не запутаться. Что он, совсем того? – Пашка покрутил у виска пальцем.
Саня все больше уверялся в том, что так оно и есть. А это значит, с «объектом» надо держаться очень осторожно…
Через пять минут Канарейка пошел обратно. Ребята отпрыгнули за палисадник и хотели уже возвращаться к магазинчику, к пруду. Но Канарейка подошел к небольшому сарайчику, покопался в замке и исчез за дверью.
– Так это его дача, что ли? – сказал Саня. – Раз он открыл замок…
– Вон, и дымок из печки занялся, – заметил Пашка. – Да, надолго мы здесь застрянем. А результатов – ноль.
– Что ж, будем ходить греться в магазин, если замерзнем, – сказал Саня. – Не возвращаться же ни с чем. Ночевать-то он здесь вряд ли останется, в такой развалюхе. А потом, когда он уйдет, мы заглянем в сарайчик. Посмотрим, что и как. И к электричке за ним успеем.
– Ага, – недовольно пробурчала Анка, – а если останется ночевать? А дома у меня Пушкин голодный, а мама вернется только поздно вечером…
– Ну и катись к своему Пушкину! – не выдержал Пашка. – Сами выследим!
– Ладно-ладно. – Саня остановил готовую броситься в ссору Анку. – Время еще есть. Подождем! А Анка, если хочет, сходит в магазин, купит чего-нибудь.
– «Баунти»! Только не сломанную попрошу подыскать, чтобы Пашку не стошнило.
Анка отвернулась и пошла по улице.
– По-пластунски надо, а не во весь рост! – громко шепнул Пашка.
Но девчонка не обратила внимания на его глупую шутку.
Время шло медленно. Торчать на одном месте друзьям, конечно, было нельзя. А вдруг у Канарейки есть какие-нибудь знакомые или даже сообщники среди местных жителей?
Пашка с Саней стали прогуливаться вдоль улицы к магазину и обратно. Не спеша, растягивая время. Дымок над «дачей» Канарейки был виден издалека.
Прошел час, другой. И вдруг, когда ребята уже совсем продрогли и потеряли всякое терпение, из трубы «дачи» повалил разноцветный дым!
– Очки свои сжег, – предположил Пашка. – Горят синим пламенем. Или зеленым.
