— Давно тут не лазил? — спросил Саша.
— Недели две, не меньше.
— Понятно.
Внутрь двора Саша не полез, но попросил Костю указать ему окна кабинета физики и лаборантской.
Затем они отправились в Битцевский лесопарк и вышли к сосне Глобуса. Саша сам слазил наверх, в дупло. На этот раз без Кости — нечего ему там было делать.
— Классное он себе гнездо свил, — заметил Саша, спустившись с дерева.
— Я точь-в-точь так же тогда подумал, — расплылся в улыбке Костя.
— Вот видишь, мы и думаем одинаково. Значит, будем искать Глобуса вместе. Пошли, ты меня проводишь к метро, а я скажу главное, для чего я и приехал.
На узкой, но хорошо протоптанной дорожке лесопарка Саша дал Косте ценные указания.
— Я не могу сюда каждый день мотаться, — говорил Саша, — тем более в учебное время. А ты тут живешь. Так что тебе удобнее, и подозрений ты ни у кого не вызовешь.
— А что я должен делать? — ~ перебил его Костя. Он-то думал, что Саша все сделает за него.
— Во-первых, узнай, кого в вашем лицее зовут Аликом.
— Я и так знаю. Никого, — ответил сразу Костя.
— Ты не спеши. Может быть, в лицее просто так никого и не зовут, может, так их зовут дома. Постарайся узнать. Ведь этим сокращенным именем зовут и Олегов, и Александров. Постарайся узнать.
— Ладно, попробую.
— Потом выясни, кто такая эта Лидочка?
— Да я знаю, — опять сразу ответил Костя. — Она в нашем классе учится. С прошлого года. Самая нормальная девчонка из всех. Он никого похищать не будет.
— А Глобус как с ней уживался?
— Да при чем тут он? Это Лидочка со всеми уживается. Она добрая.
— Ну, а ты все-таки поговори с ней о Кактусе.
— Зачем?
— Раз ходит у Глобуса в хорошистках, может многое знать.
— Ладно, — согласился Костя, хотя второе задание Саши Губина нравилось ему меньше.
— Еще узнай, где хранятся ключи от кабинета и от лаборантской.
— Тоже знаю, — без промедления ответил Костя, — на вахте, в комнате охраны. Рядом со входом.
— Туда трудно попасть?
— Да ничего трудного. Там всегда полно лицеистов, особенно когда Мишка дежурит. Но ключи охрана каждый раз проверяет, когда сдает вахту. И еще журнал у охраны есть, где все отмечается: кто взял ключ, кто сдал.
— Ты можешь его полистать, чтобы выяснить, кто брал ключи от кабинета физики и лаборантской после исчезновения Глобуса?
Вот на сей раз Костя медлил с ответом. Он знал, что проникнуть в комнату охраны не составляет труда. Многие охранники на переменах пускают туда лицеистов просто посмотреть телевизор. Но полистать журнал… Хотя Мотя Горенко делал это запросто. Наверное, придется и ему набраться наглости.
Костя согласился.
— Вот и хорошо, — подвел итог Губин. — Для начала хватит. Я тебе позвоню уже завтра вечером. А вообще-то нам придется еще встречаться.
— Можно в клубе скаутов, — предложил Костя.
— Может быть, — согласился Саша. Где — это не самое главное. Главное — жди звонка.
Попрощавшись, Губин уехал, а Костя отправился домой.
Озадачил его новый знакомый, озадачил. Он-то думал, что просто расскажет ему все, что знает, как следователю из милиции или прокуратуры, а тот сам всех выследит и все раскроет. ан нет. Похоже, что ищейкой будет работать сам Костя, а Губин только давать нужные указания. Однако отказываться Костя не хотел. Он чувствовал, что обратного пути у него уже не было.
Отец пришел домой поздно. Большая стрелка настенных часов на кухне уже перевалила за двенадцать, а маленькая еще нет, когда он открыл своим ключом дверь и сразу нырнул в ванную комнату. Это было странно. Отец редко задерживался на работе так поздно и почти никогда сам не открывал дверь. Три коротких сигнала дверного звонка служили верным признаком его возвращения. Теперь же он открыл дверь сам, стараясь произвести поменьше шума. И зря, потому что дома никто не спал.
Мама волновалась, Костя определял это и по ее нервным шагам в коридоре, и по характерному звону посуды на кухне. Дважды она куда-то звонила.
Сам он сидел у себя в комнате и пытался читать книгу "Школа для дураков". Кроме названия, Костя не прочел в этот вечер ни строчки.
Мама поспешила навстречу отцу, и Костя услышал, как она ахнула, когда отец вышел из ванной.
— Что это? Откуда? — вполголоса запричитала мама.
— Да тут, в арке, какие-то хулиганы, — глухо ответил отец.
— Какие хулиганы?
— Ну откуда я знаю — в темноте не рассмотрел.
— Не ври.
— Не вру.
— Нет, врешь.
Не ответив, отец молча прошел на кухню. Костя услышал, как затворилась кухонная дверь.
Минут через десять с кухни пришла мама. Щеки ее были в красных пятнах, губы поджаты, брови нахмурены. Так она выглядела только в самые серьезные моменты жизни. Костя видел ее такой только однажды, когда с бабушкой случился инсульт.
— Ложись спать, коротко приказала мама.
— Чего там? — спросил Костя.
— Иди чисти зубы и ложись. Завтра узнаешь. К отцу не лезь.
Костя и без этого начал догадываться о случившемся.
Он лег в постель и сам закрыл дверь в свою комнату. Никто его больше не беспокоил, но сна не было ни в одном глазу. Он пялился в темноту и боялся думать. Только прислушивался, что происходит в коридоре, а из-под неплотно закрытой двери пробивалась в его комнату тонкая полоска света.
Родители вышли с кухни через час и сразу прошли в большую комнату, служившую им спальней. Сразу везде погас свет. В квартире воцарились темнота и тишина. Так ничего и не дождавшись, Костя все-таки уснул.
Утром, когда Костя проснулся, отца уже не было дома. Мама хранила странное молчание, и он решил тоже не задавать вопросов. Только у лифта мама сказала:
— У отца заболел зуб. Огромный флюс… Он пошел к врачу. Так что в лицее его сегодня не будет.
— Ага, флюс, — буркнул Костя, входя в лифт, и, не дожидаясь реакции мамы, нажал на кнопку первого этажа.
После всего случившегося Костя был настроен по-боевому. Он решил действовать активно и в точности следовать указаниям Губина. Только не так-то просто было это сделать. Все места рядом с Лидочкой были уже заняты. Пришлось садиться за свободную парту, неподалеку от раскрытого настежь окна, — кто-то из лицеистов решил проветрить кабинет перед началом занятий.
Вместе со звонком в класс вошла учительница химии, выдержала паузу, ожидая, пока утихнет галдеж, и попросила Костю закрыть окно.
— Не надо, душно, — раздалось несколько протестующих голосов.
— Нет надо, холодно, — возразило им столько же голосов девчачьих.
— Так закрывать или не закрывать? обернулся к классу Костя. Это спасло его. В распахнутое окно что-то влетело, просвистело у него перед носом и, стукнувшись о затылок Мишки Павлычева, упало на пол. Костя увидел, что это был маленький металлический якорь с тремя острыми крючками, загнутыми назад. От якоря в окно тянулся не очень толстый, но прочный канат — фал, как по-ученому говорил Сема.
Якорек тут же пополз по полу обратно к окну, зацепился одним из крючков за батарею отопления, и фал, идущий от него, натянулся, как струна.
— Это еще что за шутки? — удивленно произнесла Галина Николаевна и сама отправилась к окну. Не успела она дойти, как в окне над подоконником появилась розовая от напряжения и страшно довольная физиономия Машки.
— Румянцева! — ахнула Галина Николаевна. Класс взорвался диким хохотом, кто-то свистнул.
— Здрасте, — поздоровалась Машка и влезла в окно вместе с ранцем, висевшим у нее за плечами.
— Маша! Что это такое? — понемногу приходила в себя учительница.
— Это я тренируюсь, — невозмутимо ответила Машка, сматывая канат.
— Маша, — строго сказала Галина Николаевна, — как хочешь, а мне придется рассказать об этом директору. Дай сюда эту штуку, — Галина Николаевна протянула руку.
— Галина Николаевна, я вам не могу это отдать. Это мне в клубе скаутов дали на время для тренировок, вот я и тренируюсь.
— Маша, дай это сюда. Иначе урока не будет.
Машка пожала плечами, скинула ранец и стала упихивать в него свернутый уже ею фал.
— Маша, — Галина Николаевна даже заглянула ей в лицо, — что это такое? Ты меня не понимаешь? Я жду.
— Маня, отдай, после уроков заберешь, — крикнул с места Леха Вербов.
— Лучше отдай, — неожиданно поддержал его и Костя. — А то хуже будет.
Машка искоса глянула на него и тут же отдала якорек в руки Галины Николаевны. После чего спросила:
— Можно я сяду?
— Садись, — разрешила Галина Николаевна, и Машка уселась на соседнее с Костей место.
"Этого только не хватало", — подумал он про себя.
— А где журнал? — вдруг спохватилась Галина Николаевна. — Почему его на столе нет?
