Мишель сунул один цилиндрик в карман, а коробку положил обратно под подушку. Выходя из каюты, он огляделся — никого.
"Вот и хорошо", — подумал мальчик.
Он спустился вниз и разыскал лейтенанта Рансье. Тот как раз заканчивал снаряжать крохотную яхту.
— Ты очень вовремя! — весело воскликнул он. — Поможешь отдать швартовы. А когда я прижмусь к причалу, спрыгнешь ко мне.
Мишель помог механику, и Рансье спустился в лодку. Маленький синий парус лежал свернутый у подножья мачты. Моряк принялся грести веслом, подводя лодку поближе к причалу.
— Прыгай ко мне! — крикнул он. Мишель спустился в яхту.
— Боюсь, под полным парусом, как на регате, поплавать не удастся, — ухмыльнулся главный механик, — но кое-какой ветерок все же есть. Ну а если наступит штиль, мы и сами поднатужимся и раздуем нарус, правда ведь?
Мишель вежливо улыбнулся. Он не мог радоваться, физически ощущая, как уходит драгоценное время. Время, которое пираты попусту не тратят… Положение Даниеля становилось все более опасным.
"А я тут развлекаюсь, совершаю морские прогулки…"— с горечью думал мальчик.
В какой-то момент он даже решил предложить механику немедленно отправиться спасать пленников — вдвоем или еще с несколькими матросами.
"Нет, он ни за что не согласится, и я его понимаю! — вздохнул Мишель. — Он обязан подчиняться капитану. Лейтенант Порьон дал команду ждать, и Рансье будет выполнять его приказ".
Раскурив короткую трубку, офицер направил парусник вдоль побережья. В другой ситуации такая прогулка доставила бы Мишелю бездну удовольствия: берег был суров и прекрасен, огромные багровые скалы высились над крохотными бухточками, а дальше все утопало в темной зелени сосновых крон.
Южная сторона Черепашьего острова, вдоль которой они плыли, оканчивалась мысом.
Правда, этот мыс похож на голову черепахи? — спросил Рансье. — Думаю, и остров поэтому так назвали.
Мишель не ответил. Взглянув на узкую темную ленту среди морских просторов — таким казался отсюда остров Майадеро, — он снова вспомнил об упрямстве лейтенанта Порьона, и в мальчике опять проснулось желание действовать, положить конец этому абсурдному ожиданию.
Мы можем не спешить с возвращением, — сказал лейтенант Рансье. — Я предупредил и Олива, и Порьона. И еду захватил на двоих.
Вот это здорово, господин Рансье! Я как. раз не завтракал!
Предлагаю остановиться ненадолго, как только подыщем подходящее место для стоянки.
Мишель с горечью отметил про себя, что лейтенант Рансье благополучно забыл о своем намерении — поискать какое-нибудь жилище, откуда, возможно, удастся побыстрее оповестить местные власти — те самые дорогие сердцу лейтенанта Порьона власти. А ведь именно этим он заманил Мишеля на морскую прогулку.
Прошло около получаса. Солнце поднялось уже довольно высоко, когда лейтенант Рансье заметил песчаную косу.
Может, тут высадимся? — предложил он.
Как хотите.
Мишель вдруг понял со всей отчетливостью, что он не в силах высаживаться на берег и устраивать пикник, когда совсем неподалеку, на острове Майадеро, Даниель, капитан Памье, а с ними радист Тревье — если он все же не виноват — томятся в неволе, ожидая помощи.
Я выйду первым, — сказал Рансье. — Тебе лучше не мочить повязки. Бросишь мне чал.
Мишель не ответил. Все его мысли были об одном, и это было сильнее его.
"Самый подходящий момент, — повторял он себе. — Если я еще на что-то надеюсь, надо действовать сейчас…"
Рансье спустил парус; теперь яхта только по инерции шла вдоль маленького пляжа, а моряк ловко проводил ее между скалами, торчавшими тут и там из воды.
Мишель нащупал ногой кормовое весло…
Рансье протянул ему причальный канат, а сам прыгнул в воду.
И тут. Мишель быстро нагнулся и схватил весло.
Прежде чем скованный в движениях Рансье, которому вода доходила до колен, сумел что-либо сообразить, Мишель напрягся и изо всех сил оттолкнулся веслом от ближайшей скалы. Яхта тут же сменила направление и заскользила в открытое море. Мальчик судорожно подгребал то справа, то слева, увертываясь от красных подводных камней, усеивавших маленькую бухту.
Эй!.. Эй! — кричал Рансье. — Ты что делаешь?! Разворачивайся! Греби все время правым!
Значит, Рансье так ничего и не понял, решил, что парень просто не справляется с лодкой.
Мишель отложил на минуту весло, сложил ладони рупором и прокричал:
Простите меня! Но вам придется возвращаться на "Бур" по берегу!
Что?
Я поплыву на остров Майадеро! Простите меня, пожалуйста!
И, не дожидаясь ответа, не слушая отчаянных криков лейтенанта Рансье, Мишель принялся грести еще быстрее.
Вскоре он поднял парус, разыскивая глазами темную полоску на горизонте — остров Майадеро. Но отблески солнечных лучей слепили глаза, и сначала он ничего не увидел.
А когда Мишель наконец разглядел остров, он сразу воспрянул духом. Ему удалось-таки ускользнуть из-под надзора лейтенанта Порьона! После нескольких изнурительных часов безделья мальчик чувствовал себя счастливым уже оттого только, что мог двигаться вперед.
Мишель последний раз взглянул на лейтенанта Рансье, все еще стоявшего по колено в воде, и помахал ему рукой.
Присев на корме, рядом с рулевым веслом, мальчик заметил приготовленную для пикника корзину с провизией.
"Надо было ему оставить, — подумал Мишель. — Эх, не сообразил я! Впрочем, ладно, чего там… пообедает на корабле".
Солнце пекло немилосердно. Мишель пожалел, что не взял с собой шляпу. Глядя на ровную морскую гладь, невозможно было поверить, что еще вчера здесь бушевал шторм.
Долгих три часа плыла от острова до острова маленькая яхта, подгоняемая свежим юго-восточным бризом. Мишель перекусил припасами, заботливо собранными коком Оливом, и теперь не сводил глаз с темно-зеленого наряда острова Майадеро.
Запястье болело уже не так сильно. Он хотел было даже снять повязку, но передумал.
"Будет вместо кожаного браслета, — решил мальчик. — И потом, боль может и вернуться…"
Остров понемногу приближался. Теперь Мишель вовсе забыл об угрызениях совести. Хотя, конечно, он совсем не по-товарищески поступил с лейтенантом Рансье, заставив его тащиться пешком через весь остров, который, кстати, наверняка сплошь зарос колючками.
Сначала мальчик узнал холм, на который взбирался ночью. По мере того как расстояние до острова уменьшалось, становились видны каменистая гряда и пляж.
Мишель почувствовал облегчение. В глубине души он все-таки побаивался, что ошибся, разбирая надпись на воротах фермы.
А чуть погодя шлюпка с мягким шорохом коснулась песчаного дна. Мишель спустил парус. Он очень волновался.
На всякий случай мальчик решил немного подождать — вдруг его заметил какой-нибудь часовой?
При ярком дневном свете пейзаж не показался мальчику таким суровым, как прошлой ночью: ведь теперь остров не был больше похож на полосу препятствий для утомленного пловца.
Даже растения с толстыми листьями и длинными колючками выглядели довольно добродушно: всего лишь зеленые мясистые кусты на иссохшей земле.
На пляже хорошо заметно было место высадки пиратов. От прямоугольной вмятины в морском песке — здесь лежали ящики — в сторону каменистой гряды уходила дорожка нечетких, но глубоких следов.
Мишель вытащил яхту на берег, довольно далеко, чтобы не унесло отливом, — хотя, судя по всему, сильных отливов сейчас ждать не приходилось.
Шагая по тропинке, мальчик представлял себе, как радовались прошлой ночью бандиты, ради легкого обогащения не побоявшиеся пожертвовать жизнью тридцати человек, затопив "Бур" со всем экипажем…
"Сколько же их может быть? — спрашивал себя Мишель. — Так… здесь дожидалось по крайней мере двое… Нет, трое, еще один охранял ферму. Двое вели шлюпки с берега к кораблю — уже пятеро. И четыре пассажира "Бура"… четыре плюс пять будет девять".
Он попытался разработать какой-нибудь план действий. Но разве это возможно, когда вообще неизвестно, что происходит на ферме?.. Если, конечно, пираты еще там.
Потом мальчика стали одолевать другие, более тягостные мысли. Что с Даниелем? Где сейчас капитан и радист? По какую сторону баррикад лейтенант Тревье?..
Мишель дошел до узкого прохода в скалистой гряде и двинулся дальше, внимательно следя за окрестностями. Больше всего его удивляло, что бандиты сделали остановку на острове.
"Если бы я был пиратом и напал в открытом море на корабль, то постарался бы как можно скорее убраться с места преступления".
Мальчик был уверен, что это не было ошибкой или неосторожностью: операция готовилась с удивительной тщательностью, эти люди предусмотрели все и действовали весьма точно, используя самые необычные методы, чтобы добиться своего.
