Папа кивнул:
– И постараюсь уточнить, где сейчас находится Окаянный Ганс.
А я подумал о том, что эту ночь мы проведем спокойно. В доме трое взрослых надежных мужчин, к тому же двое из них – полковники милиции. А вот когда папа и Юрик уедут, нам придется здорово позаботиться о безопасности. Главное, чтобы папа и мама не вздумали завтра забрать нас с собой – это я в Алешкиных глазах прочитал.
Ночь, как я и рассчитывал, прошла спокойно. Чихающего Юрика уложили на тахту Матвеича и укрыли поверх одеяла еще и тулупом. Мама легла на моей раскладушке, мы с Алешкой уместились на рундуке. А папа и Матвеич ночевали в машине. К ним только сунься с дурными намерениями!
Мама быстро уснула, а мы с Алешкой еще долго шушукались под одеялом. Все из-за пистолета. Наконец Алешка признался, и все оказалось очень просто. Ему не понравились алчные взгляды и жадные руки Морковкина. И, на всякий случай, Алешка забрал пистолет и сунул его под подушку. Где его и нашла мама, вздумав перестелить Алешкину постель. Там же она обнаружила и «слепки» с Юриковых ботинок, и пистолетный патрон.
– А мне ты не мог сказать? – обиделся я на младшего брата.
– Ты очень простодушный, Дим, – ответил Алешка. – У тебя все на лице написано. А если бы поднялась паника, ты бы сразу во всем сознался. – И тут же, без всякого перехода, спросил: – Дим, тут где-нибудь магазин какой-нибудь есть?
– Есть. В поселке, на горке.
– Давай завтра туда слиняем.
– Зачем?
– Надо, Дим, к обороне подготовиться. У тебя деньги есть?
У меня было немного денег, которые дал мне папа. На всякий случай. Как он с улыбкой сказал, на сигареты и пиво.
– А что будем покупать? На ерунду не дам.
– Сигнализацию, Дим. Я все придумал. Враг не пройдет.
Тут мама скрипнула раскладушкой, повернулась на другой бок и сказала:
– Еще одно слово – и все узнают, где прятался пистолет.
Утром мама посмотрела Алешкин огород.
– Какая прелесть, – сказала она. – Скоро они расцветут.
– Кто? – удивился Алешка.
– Эти милые астры.
– У тебя, может, астры, а у меня укроп.
– Ничего, – сказал папа, – укроп даже полезней.
– Мам, – наябедничал я, – Алешка сказал, что будет тебя всю зиму укропом кормить.
– Не выйдет, – сказала мама. – Это астры.
– Фиг с ними, – отмахнулся Алешка. – Мы идем с Димкой в магазин.
– За чем? – насторожилась мама. – За укропом?
– За шнурками. Хотя проволока, мам, удобнее. Закрутил – и все. Никаких бантиков вязать не надо. Шлюпочным узлом. – И тут же вспомнил: – Дядь Юр, а где вы этот узел узнали?
– Так я же на флоте служил. Как Федор Матвеич.
– На «Заспанном» эсминце? То есть на «Задумчивом»? То-то я смотрю, вы даже лицом похожи.
От такого комплимента Юрик чихнул так, что с ближайшей сосны сорвались и удрали все вороны.
А мы удрали в магазин.
Сигнализация там оказалась: за пыльным витринным стеклом с прошлой зимы томились петарды и всякие другие новогодние взрывоопасные предметы.
Алешка отобрал самые безобидные из них – хлопушки. «Дернешь за веревочку, – сказал он, – и она пукнет. Всякими конфетями».
Продавщица сложила в пакет штук двадцать хлопушек и спросила:
– К Новому году готовишься? Не рановато?
– У него день рождения, – Алешка ткнул пальцем в мою сторону. – Или у меня. Не помню точно.
– А может, и у меня? – задумалась продавщица. – Или у моей сестры? Что-нибудь еще?
Алешка купил еще длинную бельевую веревку. И мы пошли домой. Я нес пакет с покупками, Алешка давал инструкции.
– Я, Дим, как человек, войду в калитку… – Тут он притормозил: – А шнурки? Забыл? Ну и память, Дим, у тебя.
Мы вернулись в магазин и купили еще и шнурки. И опять пошли домой.
– Я, Дим, вхожу в калитку, как человек, со шнурками. А ты с пакетом обойдешь участок и спрячешь хлопушки в сарае. Все понял? Не перепутаешь?
– Не перепутаю, – я разозлился. – Спрячу, как человек, шнурки в сарае.
Алешка на мое недовольство – ноль внимания.
– Потом, Дим, пойдешь в туалет, запрешься там и будешь сидеть, пока не расплетешь всю веревку на тоненькие шпагатики.
– А почему – в туалете?
– Да ну, Дим, они все такие любопытные. Начнут спрашивать: зачем, почему? И все испортят.
Мы вернулись удачно – прямо к завтраку.
Юрик уже не чихал. А Матвеич нахваливал жареную картошку и приговаривал:
– Теперь я знаю, в кого Дима таким поваром уродился.
Это еще неизвестно, кем я уродился. И в кого. Может, в папу. И тоже стану хорошим сыщиком. На страх обидчикам, на радость обиженным.
Тем не менее после завтрака я отправился в туалет и занялся веревкой. Она действительно состояла из тоненьких шпагатиков и расплеталась довольно легко. Но довольно долго. Так долго, что снаружи стали покрикивать: «Дим, ты ведь не один здесь желающий!» На что Алешка предательски заметил:
– Он, наверное, веревку проглотил.
Им смешно! Я закончил работу, смотал бечевки в клубок и сунул его в карман. Вышел на солнечный свет и гордо прошел мимо очереди.
Почти сразу после завтрака мы пошли навестить тетушку Тильду. Мама набрала целую сумку гостинцев и добавила к ним нашу рыбу, которая сохранялась в морозилке.
Тетушка Тильда очень нам обрадовалась. И тут же стала гордиться своими афишами, своим черепом… то есть черепом бедного Йорика, подсвечником, который был сейчас у Алешки, и Атосиком с Гамлетом.
– Они немного хворают, – пожаловалась тетушка Тильда, – но вообще они просто очарова-а-а!..
То, что они хворают, и без слов ясно. На одном подоконнике цветы были сдвинуты в сторону, и на их месте стояли пузырьки, баночки, коробочки с лекарствами и маленькая клизмочка.
– Они всегда болеют вместе, но как-то не в лад. Разными болезнями. И я все время путаю лекарства. – Тетушку это, видимо, очень озадачивало.
– Зато потом они своими болезнями меняются, – снисходительно добавил Морковкин. – А вот я однажды на гастролях заболел высокой температурой. И что вы думаете? Вышел на сцену. И так сыграл, с таким жаром, что публика трепетала от восторга. И меня буквально забросали…
– Таблетками? – перебил его Алешка.
– Цветами! Цветами, юноша!
Вообще, мне показалось, что граф Морковкин суетился больше обычного. Будто что-то его беспокоило. И он почему-то время от времени бросал тревожный взгляд в папину сторону. И был очень вежлив с нашей мамой. Целовал ей ручки и поудобнее устраивал за столом, когда они все уселись пить совершенно изуми-и-и!.. кофе.
Надо сказать, что тетушка Тильда очень понравилась нашим родителям. Они, кстати, помнили несколько ее ролей «на театре» и даже небольшую роль в кино.
Когда они ей об этом сказали, тетушка чуть не расплакалась от радости. Но дело кончилось только лишним «сморчком» (по Алешкиным словам) в платочек.
Мы с братом кофе пить не стали, а забрали Атосика и Гамлета и пошли с ними погулять. Они страшно обрадовались и устроили на травке страшную возню. Валяли друг друга по-всякому. А потом Гамлет схитрил и забрался на дерево. Атосик сначала попрыгал вокруг него, а затем сел и жалобно заскулил. Гордый Гамлет тут же спрыгнул вниз, и они потерлись друг о друга.
– Прямо как кошка с собакой, – усмехнулся Алешка. – И кто это придумал, что они должны ссориться?
– Люди придумали, – сказал я. – Им, наверное, очень хочется, чтобы и животные вели себя, как они.
– Конечно, Дим, – серьезно произнес Алешка, – приятно, что есть кто-то на свете еще хуже, чем ты сам.
– Ого! – только и сказал я.
– Ого! – передразнил меня Алешка. – Говорят: грязный, как свинья. А я в одной книге прочитал, что свинья – самое чистое животное. И еще говорят: ты что, озверел? А никакой зверь не делает никому боли и зла ради удовольствия.
Он взял на руки Гамлета, и мы пошли в дом.
Кофе там уже напились и теперь разговаривали. Мама и тетушка Тильда в одном уголке, а папа, Матвеич и Сеня Бернар – в другом. Из одного уголка так и сыпалось: «Изуми-и-и!.. Удиви-и-и!..» А в другом уголке папа спрашивал Морковкина:
– Семен Ильич, вы хорошо знаете этот круг, припомните, кто из близких к гражданину О. имел отношение к коллекционированию редких предметов?
– О! Очень многие. Вы знаете, практически все великие люди собирали редкости или предметы старины. Граф Толстой, например. Семен Марковский, ваш покорный слуга. И нет нам числа. А почему вас это интересует?
– Да так… Всплыли некоторые новые обстоятельства этого давнего события. Пытаемся кое в чем разобраться. Как вы считаете, эта кража была сделана под заказ, для конкретного покупателя?
Сеня Бернар аж подпрыгнул.
– Ну что вы! Среди нас нет таких поганцев. Забрался какой-то домушник, похватал все, что подвернулось под руку…
– Это не совсем так. Он не хватал все подряд. Он со знанием дела выбрал самые ценные вещи. Будто кто-то ему подсказал.
