— Ой! — завопила я.
Моя левая нога провалилась. Я чуть не шлёпнулась в глубокий ил. С трудом я извлекла свой походный ботинок. Я была мокрой и грязной по самую лодыжку.
А Пат и Нат решили, что это страшно смешно.
Они запрыгали от радости, хлопая друг дружку по ладошкам.
Я рыкнула на них. Но что с ними поделаешь? Уж такие они уродились. Вечные дети.
Мы что есть силы припустили по берегу, а оттуда через лесок, где росли деревья с белыми стволами и растопыренными ветками, на полянку.
— Папа! Мама! — закричала я, довольная тем, что мы наконец добрались. — Мы вернулись!
И остановилась как вкопанная, так что мальчишки наткнулись на меня.
Я внимательно разглядывала полянку.
— Мам? Пап?
Их не было.
— Они нас бросили! — Пат как угорелый носился по полянке.
— Разуй глаза, Пат! — остановил его Нат, помахав рукой у того перед глазами. — Это же не то место, простофиля.
— Нат прав, — поддержала я его, оглядываясь вокруг.
Никаких следов нашего присутствия. Ни следов ног, ни палатки. Это была совсем другая полянка.
— Я считал, что ты знаешь дорогу, Джингер, — заныл Пат. — Тебя же учили этому в лагере скаутов.
Прошлым летом родители заставили меня провести целых две недели в лагере «Научись ориентироваться на природе». В первый же день я съела ядовитый плющ и больше не слушала советов инструкторов.
А теперь об этом пожалела.
— Надо было оставлять знаки по пути, чтобы можно было вернуться, — заметила я.
— Что теперь об этом говорить, — захныкал Нат. Он поднял длинную кривую палку и тыкал ею мне в лицо.
— Отдай! — приказала я.
Нат протянул мне палку.
Ладонь пожелтела от ее сока с горьковатым запахом.
— Оля-ля! — воскликнула я, вытирая руки о джинсы. Но желтые пятна не сходили.
«Странно, — подумала я. — Что бы это такое было?»
Мне стало не по себе оттого, что этот сок попал мне на кожу.
— Давайте пойдем по ручью, — предложила я. — Мама с папой где-то недалеко.
Я сказала это как можно спокойнее, но сама при этом занервничала. Если честно, то я понятия не имела, где мы.
Мы вернулись на берег. Солнце стало склоняться к западу. Оно светило мне в спину.
Пат и Нат стали бросать камешки в воду, а через пару минут — друг в друга. Я старалась не обращать на них внимание. Спасибо, хоть в меня не кидают.
Мы пошли по берегу. Становилось прохладней. Вода потемнела и сделалась свинцовой. Из воды время от времени выпрыгивали серебристо-голубые рыбы. Высокие деревья тянули к нам голые острые ветки. Меня начал охватывать страх. Нат и Пат присмирели и перестали бузить.
— Что-то я не помню этих кустов у нашей стоянки, — с беспокойством заметил Пат. Он указал на плотное, приземистое растение со странными синими листьями, напоминающими открытые зонтики, будто насаженные друг на друга. — Ты уверена, что мы идем правильно?
На самом деле сейчас я была уверена, что мы идем не туда. Я тоже не помнила этих странных кустов.
А потом с той стороны кустов послышался шум.
— Может, там мама и папа? — воскликнул Пат.
Мы дружно бросились через кустарник и выскочили на полянку.
Я огляделась. Ничего себе полянка. Тут можно было раскинуть целую сотню палаток.
Сердце у меня бешено заколотилось в груди.
Трава у нас под ногами была какого-то ржавого цвета. Она доходила мне по щиколотки. Справа росла фиолетовая капуста гигантских размеров.
— Вот это клевое местечко! — заорал Нат. — Здесь все такое большое!
По мне ничего клевого в этой поляне не было. У меня от нее мурашки по коже забегали.
Со всех сторон нас окружали какие-то непонятные деревья. Ветви у них росли под прямым углом к стволам, напоминая лестницы, устремленные вверх. Вверх и вверх. Прямо под облака. Таких высоких деревьев мне не доводилось видеть. И еще таких идеально приспособленных для лазания.
Ветви покрывал красный мох. С ползучих растений, обвивающих стволы, свисали желтые тыквы, которые покачивались в воздухе.
Да где же это мы? Это же какие-то джунгли, а не лес. Почему здесь такие странные деревья и растения? У меня под ложечкой засосало. Где же наша полянка? Где мама и папа?
Нат помчался к ближайшему дереву.
— Сейчас заберусь, — на бегу крикнул он.
— Не вздумай, — испугалась я и, бросившись наперерез, схватила его за руку, которой он успел ухватиться за ветку. Красный мох как наждак поскреб меня по ладони, и тут же ладонь в том месте, где я коснулась мха, стала красной. Теперь у меня ладонь разрисована желтым и красным. Надо же!
Да что же здесь происходит?
Но не успела я показать братьям свою разрисованную ладонь, как дерево начало трястись.
— Ой, ой! Берегись! — успела крикнуть я.
Маленький мохнатый зверек прыгнул с ветки и приземлился у моих ног. Ничего подобного я в жизни не видела. Размером он был с бурундука, весь с головы до кончика хвоста коричневый или бурый, кроме белого пятна вокруг одного глаза. У него был пушистый хвост и большие, как лопухи, уши, совсем как у кролика. Из пасти выступали два передних резца, как у бобра. Плоский носик все время двигался. Он уставился на меня своими серыми глазенками, в которых застыл страх. А потом стремглав кинулся прочь.
Что это было? — опешил Пат.
Я пожала плечами, а про себя подумала: «Какие еще странные существа обитают в этих краях?»
— Что-то мне не по себе, — признался Пат и придвинулся поближе ко мне.
Я и сама перепугалась. Но я же старше него. И я сказала ему, что все в порядке и бояться нечего.
А потом я посмотрела вниз.
— Нат! Пат! — закричала я. — Смотрите!
Мой грязный ботинок стоял в отпечатке ноги в три раза больше моей. Куда там в три — в десять! У какого же зверя может быть такая лапища? У медведя? Гигантской гориллы?
И вдруг земля затряслась.
— Вы слышите? — спросила я братьев.
— Это папа, — завопил Пат.
Какой папа! Под этим парнем земля трясется!
Издали послышались трубный рев и вой. А потом настоящий рык. Листва и ветки громко зашелестели. Мы все трое раскрыли рты и уставились на огромного зверя, продиравшегося сквозь деревья. Он был невероятно огромный. Настолько, что головой касался средних ветвей.
Длинная шея заканчивалась узкой вытянутой головой. Глаза его ярко сверкали. Огромный косматый хвост тяжело волочился по земле.
В жизни ничего подобного не видела!
Зверь вступил на дальний край поляны. Я затаила дыхание, когда он стал приближаться. Он уже был настолько близко, что я отчетливо видела его вытянутую морду. Ноздри у него раздувались: он принюхивался.
Мы с братьями, дрожа, прижались друг к другу.
Чудовище открыло пасть. Из фиолетовых десен выступали два ряда острых желтых зубов. Один длинный, изогнутый клык доходил ему до подбородка.
Я присела, прижав к себе мальчиков.
Зверь двигался кругами. Он настороженно нюхал воздух и двигал мохнатыми вытянутыми ушами.
Почуял нас? Кого он ищет?
Голова у меня совсем не варила. Я не могла ни думать, ни пошевелиться.
Зверь повернул свою безобразную голову. И уставился на меня.
Он увидел меня.
Я уставилась на животное. Схватив братьев за майки, я подталкивала их за кочаны гигантской капусты.
Чудище так и стояло на другом конце поляны, принюхиваясь. Оно переступало с ноги на ногу, и, казалось, земля сотрясалась каждый раз, когда он бил по ней ногой. Я чувствовала, что Ната и Пата от страха лихорадит.
Наконец чудище отвернулось от нас.
— Уф! — облегченно выдохнула я. — Он нас не увидел. — Прикусив нижнюю губу, я прижала к себе братьев.
«Аррр», — проревел зверь. Он опустился на все четыре лапы, приник головой к земле и пополз, громко сопя.
Я не сказала Нату и Пату, о чем подумала. Зверь не увидел нас, но он мог нас почувствовать.
Хвост у него так и ходил туда-сюда. Он колотил им по деревьям. На землю сыпались тыквы.
Чудовище выползло на середину поляны. Еще ближе. Я замерла. Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.
Ну же, чудище, молила я, вали к себе в лес.
Он снова стал принюхиваться, а потом развернулся и пополз в нашу сторону.
Я с трудом проглотила комок в горле. Во рту пересохло.
Хвост чудища коснулся кочана капусты неподалёку от нас.
— Ложись! — скомандовала я, и мы все трое распластались на земле.
Чудовище остановилось в нескольких шагах от нас. Хвост его задел мою руку. Шерсть на нем была грубая и жесткая. Я резко отдернула руку. Почувствовало ли оно нас? Была ли я для него маленьким зверьком, которого он мог схватить и тискать, как тискают мои братья нашу собаку?
Зверь встал на задние лапы и снова принюхался. Он непомерной громадой возвышался над капустной грядкой. Как минимум, метра три! Когтистой лапой он почесал себя по шерсти, и все, что удалось выудить оттуда, отправил в пасть. Пасть при этом открылась, и на морде появилось довольное выражение. Чудовище оглядело поляну.
