— Как у нас со светом?
— Никак, — мрачно ответила Юлька. — Эта гадина все лампочки взорвала, — она покосилась на картину. Даже в темноте было видно, что лицо и платье Карменситы испещрено рваными, с обуглившимися краями, дырами.
— Что это? — Кирилл вплотную приблизился к картине.
Крестик, брошенный Юлькой, шнурком зацепился за завиток рубинового колье. Крошечный кусочек шнурка исчезал в полотне, под тяжестью крестика он мог в любой момент выскользнуть.
— Наверное, это удерживает ее, — Кирилл указал на крестик. — Пока он не выпал, надо вытащить отца Дмитрия.
— А это не опасно? Ведь он ранен.
— Опасно. Раненого лучше не трогать. Но оставлять его здесь еще опаснее. Берись с другой стороны.
Они ухватили отца Дмитрия за рясу и, пыхтя и обливаясь потом, вытащили из квартиры.
— Надо звонить деду, — сказал Кирилл, вытирая пот со лба.
— А телефон-то там! — Юлька указала на дверь.
— Лицо мальчика посуровело.
— Жди меня здесь, — приказал он и решительно вернулся в квартиру.
Юлька скорчилась на ступеньках, беспрерывно шепча:
— Господи, помоги! Господи, помоги! Господи, помоги!
Минуты ожидания показались ей вечностью. Наконец Кирилл вышел из квартиры и устало сказал:
— Дед сейчас будет.
— Ты чего так долго? Я чуть с ума не сошла!
— В коридоре аппарат разбит вдребезги, пришлось пробираться в твою комнату.
Юлька с восхищением смотрела на друга. Надо же, не побоялся один вернуться в квартиру и пройти мимо картины. Она бы ни за что не отважилась на такой подвиг.
Минут через двадцать внизу гулко хлопнула дверь подъезда. Ребята замерли, если это кто-то из соседей, дело плохо.
— Дед! — облегченно выдохнул Кирилл.
Старик открыл чемоданчик, ловко разрезал рясу, осмотрел рану и повеселел. Подмигнул ребятам:
— Жить будет!
Выдернул стилет и прижег рану смоченным в спирте тампоном. От жгучей боли отец Дмитрий пришел в себя. Бессмысленно осмотрелся.
— Отец Дмитрий! — бросились к нему ребята.
— А ну, кыш! — отогнал их дед и велел священнику глубоко вдохнуть.
Тот вдохнул и скривился:
— Больно.
— Боль режущая?
— Нет.
— Слава богу, ребра целы, — констатировал дед.
— Затылок болит, — пожаловался священник.
Дед осмотрел затылок:
— Неглубокий порез и ушиб. Похоже, вы, батюшка, мозги стрясли. Встать можете?
— Попробую, — опираясь на деда, отец Дмитрий поднялся.
— Поедем ко мне, — распорядился дед. — Я вас заштопаю, отлежитесь, и через неделю будете как новенький.
— Надо же, два года отслужил в горячей точке и ни единой царапины, а тут привидение искалечило, — сокрушался отец Дмитрий. — Кому расскажи, не поверят.
— Вас ударила эта…
— Карменсита, — подсказала Юлька.
— Она самая. Бросилась, как тигрица, как только я святой водой на нее побрызгал. Силушка в ней неимоверная, я так и отлетел к стене, а там зеркало и стеклянный столик. Ножа я даже не почувствовал, — священник тронул раненый бок, — а головой здорово ударился, аж язык прикусил.
— Дед, у отца Дмитрия тоже была галлюцинация? — ехидно осведомился Кирилл.
Старик склонил седую голову:
— Виноват, внук мой, обещаю исправиться. Признаю, что был неправ.
Кирилл напыжился от гордости и стал похож на молодого, немного потрепанного индюка.
Дома дед отправил ребят спать, а сам занялся ранами священника.
Еле волоча ноги от усталости, Юлька, не раздеваясь, рухнула на кровать и проспала до обеда.
Юлька потянулась, чувствуя ломоту во всем теле. Но разлеживаться не стала, впереди еще много дел. Сделала короткую зарядку и пошла в душ. Упругие струи смыли остатки сна и придали сил. А сил ей понадобится много.
Когда она, свежая и бодрая, вышла из ванной, из своей комнаты, отчаянно зевая, выполз Кирилл и сообщил, что хочет есть.
— Завтрак давно готов, — раздался из гостиной голос деда.
Ребята заглянули в гостиную. На диване, укрытый пушистым пледом, с комфортом расположился отец Дмитрий. Дед сидел в кресле напротив, между ними на маленьком столике стояла шахматная доска.
— Хорошо вы устроились, — заметил Кирилл и отправился в ванную.
За завтраком они вспоминали кошмарные ночные события.
— Кирилл, не обижайся, но мне нужно немного побыть одной, — поднялась из-за стола Юлька.
Уединившись в комнате, она еще раз все обдумала и пришла к выводу, что принятое ею решение единственно правильное. Другого выхода нет.
Девочка надела черные джинсы и белую водолазку, зашнуровала кроссовки и позвала Кирилла.
— Я решила сжечь картину, — бесстрастно сообщила Юлька.
— Но…
— Никаких но! Либо ты со мной, либо я это сделаю одна!
Кирилл посмотрел на подругу и понял, что отговорить ее не удастся. А может, это и правильно. Эта картина никому не принесла счастья.
— Я с тобой, — вздохнул он.
— Тогда сделаем так, сейчас пойдем ко мне и займемся уборкой. По дороге надо купить лампочки и плафоны. Я такие, как у нас были, видела в магазине «Сияние». Все уберем, а как стемнеет, унесем картину на пустырь и сожжем.
— Пустырь далеко от дома?
— Примерно полторы остановки.
— Тогда надо выходить из дома как можно позже, чтобы нас никто не увидел, а то кто-нибудь из взрослых обязательно заинтересуется, что это такое мы тащим? — озабоченно сказал Кирилл.
— Но надо успеть сжечь картину до полуночи, пока Карменсита бессильна.
— Успеем.
Ребята сказали деду, что идут делать уборку в Юлиной квартире. Дед хотел пойти с ними, но Кирилл убедил его, что до полуночи они в безопасности. На всякий случай отец Дмитрий вручил им свой крест, велев положить его возле картины.
Они вышли на улицу, Кирилл раскрыл зонт. Моросил холодный осенний дождь.
С коробкой плафонов и пакетом с лампочками они подошли к двери Юлькиной квартиры. С некоторой опаской девочка вошла внутрь. Выглянув из-за ее плеча, Кирилл присвистнул:
— Разгром!
— Возьми в нише стремянку и вкрути лампочки, — Юлька осторожно прислонила пакет с лампочками к стене.
Взгромоздясь на стремянку, Кирилл вкручивал лампочки и менял плафоны.
— Готово, включай!
Юлька включила свет и ахнула. Зрелище было ужасающим. Пол усыпан осколками, среди осколков — пятно крови, одежда и обувь разбросаны по всему коридору, вешалка перевернута.
— По-моему, вчера этого не было, — Юлька указала на раскиданные вещи.
— Не было. И осколки от зеркала были крупнее, а теперь они растоптаны в пыль. И крестика на картине нет. Выходит, мы вовремя ушли. Судя по всему, после того, как мы покинули квартиру, Карменсита здесь от души порезвилась.
— Отец Дмитрий велел положить крест возле картины, — напомнила Юлька.
— Пользы от него, как от скафандра в пустыне, — хмыкнул Кирилл. — У меня другая идея. Молоток и гвозди есть?
Юлька выволокла из ниши тяжелый ящик с инструментами. Кирилл вбил в боковые рамы по гвоздю, зацепил за них звенья цепи, таким образом крест перегородил картину.
— Так надежнее, — Кирилл положил молоток в ящик, и ребята дружно принялись за уборку.
Вскоре, благодаря их стараниям, все комнаты сияли чистотой. Кирилл заменил лампочки и разбитые плафоны, так что со светом стало все в порядке.
Юлька посмотрела в окно. На город опускались мрачные осенние сумерки.
— Попьем чаю и пойдем, — сказала она. Кирилл согласно кивнул. Ему было не по себе, он чувствовал болезненную тревогу, хотелось поскорее все закончить. Чай пили в молчании.
— Пора, — встала Юлька. Достала из шкафа темную простыню и подошла к картине.
— У нее такой вид, будто ее облили кислотой, — заметил Кирилл.
— А это всего лишь святая вода. Подожди секундочку, — Юлька принесла из кухни бутылочку из-под святой воды. На дне осталось немного жидкости. Девочка перевернула бутылочку и подождала, пока капли стекут ей в ладонь, затем провела влажной рукой по полотну. И ничего не случилось.
— Это говорит о том, что сейчас это просто картина, — наставительно произнес Кирилл.
— А ночью это просто кошмар, — зло сказала Юлька.
Вдвоем они кое-как сняли картину со стены, обернули ее простыней и перевязали шпагатом. Крест оставили на месте, решили снять его перед сожжением.
Сначала картина показалась не очень тяжелой, но с каждым метром она становилась все тяжелее и тяжелее. К тому же ребята выбирали длинные окольные пути, избегая освещенных улиц.
— Я больше не могу, — простонала Юлька.
— Потерпи, осталось совсем немного, — подбодрил Кирилл.
Когда они дошли до пустыря, у Юльки болела спина и ныли все мышцы. С облегчением ребята бросили картину на землю. Немного передохнув, пошли собирать ветки для костра.
