— Точно! — подскочил Сашка. — Ну мы и ослы!
Федя согласно кивнул.
— Елы-палы… — Сашкино лицо приняло озабоченное выражение. — Это значит, он все-таки догадался. За кладом приехал.
— Не обязательно, — не согласился с ним Федя. — Мало ли зачем он туда полез, все-таки археолог.
— Но Борису Вениаминовичу об этом мужике надо все-таки рассказать, — снова вмешался в разговор Петька.
Федя не возражал. Пусть Петька и докладывает о бородатом археологе, а он посмотрит, что из этого получится.
— Пожрать что-нибудь есть? — раздался вдруг чей-то голос, и на пороге двери, соединяющей соседние комнаты, появился взлохмаченный Мишаня.
Все замерли в немом удивлении, даже Федя приподнял голову с дивана. Кажется, они впервые услышали целую фразу, произнесенную племянником Бориса Вениаминовича.
Борис Вениаминович и Андрей вернулись, как и обещали, к вечеру, и с ними пришел еще один человек. Средних лет, среднего роста, ничем не примечательный, даже не к чему прицепиться, чтобы можно было точно описать его. Никаких особых примет. Такого назавтра встретишь на улице — не узнаешь.
— Ужин готов, — отреагировал на появление взрослых Петька.
Они действительно вместе с Сашей уже сварили, как и было обещано, макароны, а несколько толстых сарделек Саша нарезал кругляшками и поджарил на сковороде с яйцами. Пахло довольно вкусно, но никто еще ничего не пробовал: Петька заявил, что стряпню эту они будут есть только тогда, когда вернется Борис Вениаминович, и был неумолим. Обедали лишь молоком с белым хлебом, и угрюмый Мишаня весь день просидел в углу, вдыхая кулинарные ароматы. Он все так же молча пялился в телевизор, а когда Сашка пытался разговорить его, вздыхал и, не отвечая ни слова, уходил в соседнюю комнату.
— С приветом, что ли, племянничек? — замечал каждый раз по этому поводу Сашка.
А Петька тревожился, даже купаться на море не пошел, чтобы Мишаня не дай Бог не уплел то, что предназначалось к вечеру.
Сели ужинать, и Петька наконец выставил на стол свое и по большей части Сашино творение. Когда все начали есть, Федя вдруг поднял глаза от тарелки и содрогнулся. Он увидел все-таки одну отличительную примету появившегося вместе с Витаминычем и Андреем незнакомца. На правой руке, которой тот очень даже ловко управлялся с вилкой, не хватало сразу трех пальцев — большого, указательного и мизинца. Когда этот человек тянулся за хлебом, остатки былой кисти напоминали гигантскую крабью клешню или конечность какого-нибудь инопланетного монстра из голливудских фантастических ужастиков.
— Значит, так, архаровцы, — обозвав почему-то незнакомым словом, обратился к ребятам Борис Вениаминович. — К поиску клада мы приступаем завтра. А сегодня ночью перебазируемся в полевой лагерь.
Петька даже есть перестал, так ему это понравилось.
— А почему ночью? — поинтересовался Саша.
— Ты забыл, — многозначительно произнес Борис Вениамиович, — что мы собираемся здесь искать? — Причем что он произнес особенно веско, с ударением. — Не надо, чтобы местные или кто-то еще видел, как мы скроемся в каменоломнях. К тому же у нас будет с собой кое-какой инструмент. Не надо, не стоит, чтобы нас кто-нибудь видел. Пойдут всякие слухи… — Борис Вениаминович неопределенно помахал в воздухе вилкой и снова уделил внимание Сашкиному жаркому.
И тут Петька вспомнил про бородатого археолога.
— Борис Веньяминыч, Борис Веньяминыч, — постарался он вновь оторвать шефа экспедиции от приятного занятия.
— Ну? — продолжая жевать, спросил тот.
— Мы с Сашкой, когда ходили за продуктами, встретили одного человека.
— Ну? — повторил Борис Вениаминович совсем уже другим тоном, и его рука с вилкой застыла над тарелкой.
— Он, — Петька указал своей вилкой на Сашу, — говорит, что это тот археолог, с которым они на горе Митридат разговаривали.
Борис Вениаминович вопросительно глянул на самого смуглого члена их коллектива, а тот молча утвердительно кивнул своей чернявой мелко-кучерявой шевелюрой.
— Мы за ним потихоньку пошли, чтобы узнать, чего ему тут надо, — продолжал Петька.
Борис Вениаминович поперхнулся и положил вилку на стол.
— Он вышел за город, — рассказывал Петька, — и поднялся на холм. Там остановился и стал оглядываться.
— Он вас не видел? — немного тревожно спросил Борис Вениаминович.
— Нет, мы за камень большой спрятаться успели. А когда выглянули, его уже не было. Вон Федька говорит, что он в каменоломни залез.
Борис Вениаминович переглянулся с двумя другими взрослыми.
— Так где он исчез?
— На холме, прямо за городом. Ну, как от автобусной остановки идти, только потом еще налево свернуть надо, в переулочек.
— Давно это было? — продолжал выспрашивать Борис Вениаминович.
— Утром, скоро после того, как вы уехали.
— А на Митридате вы его вчера видели?
— Вчера, — вставил словечко Саша.
— Ну ладно. — Борис Вениаминович снова приступил к еде. — А вообще аккуратнее надо быть. Еще раз повторяю, не забывайте, зачем мы сюда приехали. И еще спрашиваете, почему ночью! Так что перебазируемся. После ужина идите в ту комнату, поспите. Часа в три поедем, время, чтобы выспаться, есть. А мы пока вещи будем укладывать.
В соседней комнате, куда все время уходил Мишаня, а Федя так еще и не заглядывал — Саша заходил туда, и Петька, конечно, а ему все как-то ни к чему было, — прямо на полу лежали три матраса с брошенными поверх одеялами, а мебели было еще меньше, чем в той комнате, где до сих пор Федя обретался. Здесь стоял шифоньер, тоже очень старый, и кровать с металлическими спинками, наверное, скрипучая. Хозяин квартиры явно не страдал тягой к приобретению новых вещей, по крайней мере, такой вывод сам собой напрашивался при знакомстве с обстановкой обеих комнат. Или ему просто не на что было эти вещи покупать.
— Кровать чья? — спросил Саша.
— Борис Вениаминович на ней спал, мы с Мишаней на полу. Но ложитесь, кто хочет. Он мне вчера предлагал, а я отказался.
— О-ох… — Саша растянулся на матрасе рядом с уже лежащим Мишаней. — Федь, вот тебе место. — Он хлопнул ладонью по последней еще не занятой на полу лежанке.
Федя последовал его примеру и совету, добавив уже с матраса:
— Вот ты на кровать и ложись, начальничек.
— Ну и хрен с вами, — буркнул Петька, погасил свет и плюхнулся по назначению. Федины подозрения оправдались: пружинистая сетка кровати при этом ужасающе заскрипела.
— Кочет, — окликнул Федя своего товарища его школьной кличкой. — А этот, с крабьей клешней, это кто?
— Сергей Сергеевич, — отозвался, скрипнув пружинами, Петька. — Зря ты так о нем. Он мужик ничего.
— Да я разве что говорю, — смутился Федя, — просто рука у него такая. А пальцы-то он где потерял?
— Кто его знает. Я не спрашивал, неудобно.
Некоторое время они лежали молча в сгущавшейся темноте. Единственное окно было занавешено и почти не пропускало в комнату последних скудных остатков вечернего света. Потом заговорили. В основном о предстоящем им переезде. Мишаня по-прежнему участия в разговоре не принимал, о нем вообще как-то забыли, будто его и не было вовсе. Когда стало совсем уж темно, Саша и Петька уснули, а Федя еще долго лежал с открытыми глазами и думал.
Метод Пуаро давал результаты. Реакция Бориса Вениаминовича на сообщение о бородаче была, по мнению Феди, не совсем обычной. Ну действительно, если ты археолог, то чего тебе бояться своего же коллегу? Тем более если экспедиция, в которой ты участвуешь, проходит под покровительством Украинской академии наук? А ведь Борис Вениаминович встревожился, очень встревожился, когда Петька рассказал о встрече с бородатым археологом с горы Митридат. Нет, решил про себя Федя, врет он все про академию, и про машину для них с Сашкой тоже врет, и про то, что на какую-то там базу ездил, тоже, может быть, врет. Хотя в последнем Федя был уже гораздо меньше уверен. Зачем только врет? Почему? Федя все больше склонялся к тому, что скорее всего Борис Вениаминович решил и вправду захапать весь клад Митридата целиком, а вовсе не «малую толику» археолога. Только его найти еще надо, клад-то. Похоже, что Борис Вениаминович действительно уверен в успехе. Иначе чего ему так от всех прятаться? Ах, черт! Федя снова чуть не хлопнул себя по лбу ладонью. Он опять забыл попросить Бориса Вениаминовича показать план Аристобулла. Может быть, сделать это прямо сейчас? «Да ладно, — решил он, — все равно я этот план увижу, хотя бы тогда, когда полезем в каменоломни». Все-таки немного расстроенный своей забывчивостью, Федя тоже уснул.
Его разбудили толчками в плечо. Это Петька стоял на коленях и тряс его, тихо приговаривая:
— Федька, Чудилкин, вставай. Пора уже. Уезжаем.
