– Ритка?! – потрясенно выкрикнул ему вслед Вадька. – Тоже нашел красавицу – тощая, вся будто из углов сложенная, стервозная…
Ответа не последовало.
Глава 12
Следствие ведет Катька
– …Чтоб вас тот механик… двигателем огрел! – прокричала Катька в захлопнувшуюся створку. Вот так в ряд построил и одного за другим – бац! бац! Бац-бац! – это Севку. Два раза! Катька хотела выскочить за дверь и еще что-нибудь обидное пожелать вдогонку, но вместо этого плюхнулась на стул и разревелась.
– Ну почему я такая… А он такой… Сперва Кисонька, теперь эта… – невразумительно, но выразительно пожаловалась Катька, с ненавистью глядя на Риткины фотографии. И поняла, что в этот раз ее никто не слушает. Обычно все свои жалобы она обращала к верному Евлампию Харлампиевичу, но сейчас белая голова гуся не прижималась к ее коленям и круглый черный глаз не смотрел мудро и понимающе… Какая же она дура! Евлампий Харлампиевич подумал, что она готова бросить Настю без помощи – из-за денег! И ушел!
– Почему Севке можно быть жадиной, а мне нет? – выкрикнула Катька, снова запуливая в дверь какой-то баночкой. Баночка стукнулась об пол и покатилась, неприятно дребезжа. – Я ведь только хотела, чтоб он понял – это все она! Только ей выгодно, а такая… – Катька погрозила фотографиям кулаком, – для своей выгоды что угодно сделает! Я докажу! – Она вдруг стремительно вскочила. – Пусть остальные по механикам бегают, а я… Я докажу, что Ритка виновата! И пусть им всем станет стыдно! Пусть Севка только посмеет… Вот где она сейчас? – оглядываясь, точно надеясь, что Ритка затаилась под столиком в гримерке, требовательно вопросила Катька.
Но в гримерке никого не было, и Катька волей-неволей выбралась в коридор. Девчонка нерешительно пошла вперед. Без ребят и Евлампия Харлампиевича она чувствовала себя неуютно. Может, не ходить одной, а подождать, пока остальные наговорятся с механиком и вернутся? И что? Найдут ее зареванную в гримерке, сделают вид, будто ничего не случилось, а сами станут самодовольно радоваться, что вовремя отучили Катьку от жадности – которой она никогда не страдала? И никому не докажешь, как она на самом деле права насчет подлой Ритки?
Впереди, скрытая поворотом коридора, вдруг громко хлопнула дверь. Послышалось непонятное металлическое бряканье, зазвучали голоса.
– Тебе не кажется, что у нас в театре что-то происходит? – спросил мужчина.
– Это нормально, – легкомысленно откликнулась женщина. – Театр, в котором ничего не происходит, – это Министерство культуры!
– Подъемники обрываются, софиты падают – по-твоему, нормально? – буркнул мужчина.
– Да успокойся ты! – все так же легкомысленно отозвалась женщина. – Уйдет та спонсериха, что у директора в кабинете засела, я к нему схожу! Пусть, пока мы в Китае, он в холл опять какую выставку часов-трусов пустит! А на вырученные деньги поменяет оборудование!
«Спонсериха» в кабинете директора – это, надо полагать, мама близняшек. Стараясь двигаться неслышно, Катька быстро прокралась вдоль стены до самого угла и из внутреннего кармана куртки вытащила одну из совместных разработок Вадьки и Большого Босса, в агентстве именуемую «глаз на палке». Разложила гибкую антенну с крохотной видеокамерой на конце и аккуратно высунула «глаз» в соседний коридор. На экране ее КПК вспыхнуло изображение. Громко брякая ключами, хореограф Зоя Павловна пыталась запереть неподатливый замок кабинета, а ее муж топтался за спиной, непрерывно бормоча:
– А на какие деньги мы тогда костюмы перед Англией поменяем? От старых уже куски отваливаются!
– Ну пусть и зал сдаст, все равно оперные без балета каждый вечер спектакли не вытянут!
– Вот бы Тася своего Артуровича на костюмы раскрутила, – мечтательно сказал балетмейстер. – А что – вместо калыма за невесту! – оживился он – идея ему все больше нравилась. – Такую балерину ему отдаем! – провозгласил патетически, похоже, репетируя свою речь перед Тасиным женихом.
– Щ-щас! – насмешливо фыркнула Зоя Павловна. – В том-то и дело, что никакую! Тася поэтому за Артуровичем хвостиком и бегает. Даже в Донецк на «Щелкунчика» с ним ездила, боялась, он на тамошнюю солистку западет, а Таську бросит. Хорошо, что донецкая прима уже пять лет как замужем, а то б запросто мог! Но вот попомни мое слово, появится какая-нибудь талантливая и незамужняя…
– Ты наших талантливых-незамужних гоняй как сидоровых коз! – перебил ее муж. – Тогда, может, до Ленкиного возвращения продержимся! – В голосе его четко звучало сомнение. – Господи, ну почему нельзя детей как-то побыстрее рожать, ну хотя бы в исключительных случаях!
Подглядывающая за ними из-за угла Катька увидела, как Зоя Павловна вдруг низко опустила голову, точно заинтересовавшись устройством непокорного замка.
– Ты бы, Саша, вот что… – не поднимая глаз, пробормотала она. – Ты бы… ну просто на всякий случай… другую балерину на Ленкино место присматривал. Нельзя же так от нее зависеть…
– Зоя! – Александр Арнольдович подскочил как ужаленный и воззрился на жену с настоящим ужасом. – Ты что? Ты… хочешь ее выжить? Но… Она же талантливая! В конце концов, она Димки нашего жена! Внука нам с тобой родит!
– Вот именно! – ожесточенно вскричала Зоя Павловна – замок наконец закрылся с грохотом, точно крепостные ворота захлопнулись. – Она талантливая, Димки нашего жена, и у них будет ребенок! А вы, мужики, тупые и ни о чем не думаете! – Она резко повернулась и зашагала по коридору, гремя ключами на ходу.
– Чего это я не думаю? – обиженно пробурчал ей вслед муж. – Да у меня голова от мыслей скоро взорвется! Например, может, и правда в «Лебединое» живых птичек ввести? Дурь, конечно, но ведь чистое искусство сейчас никому не нужно – не выпендришься, и не заметят! – бормоча, он поплелся следом за женой.
Катька задумчиво покачала головой. Похоже, в чем-то Севка прав! У Лены Матвейчук и впрямь все не так благополучно, как кажется, если уж собственная свекровь против нее что-то задумала! Катька зло стиснула губы – она не затем по театру шпионит, чтоб получить подтверждение Севкиных теорий! Ей не нужна правда – ей нужен компромат на Ритку! От этих мыслей она чувствовала одновременно острый укол совести и… что-то вроде восхищения собой (во какая я решительная и безжалостная!). Катька снова уставилась на экран.
Зоя Павловна промаршировала до конца коридора, свернула… На мгновение наступила настороженная тишина, какая бывает, когда кто-то пытается подкрадываться – затаив дыхание и стараясь ступать неслышно… Потом раздался скрип распахнутой двери – и издевательски-радостный голос Зои Павловны объявил:
– Надо же, кого я вижу! Сама, значит, работаешь! Потихоньку, тайком… Конечно, прийти сказать – «Зоя Павловна, научите!» – ниже твоего достоинства! – Дверь захлопнулась, и голос пропал.
Катька на рысях вылетела из-за угла – едва не уткнувшись в спину удаляющемуся по коридору Александру Арнольдовичу. Почти нечеловеческим усилием она заставила себя притормозить, а не смести его в сторону, кинувшись к заветной двери прямо у него на глазах! Наконец погруженный в глубочайшую задумчивость балетмейстер начал неторопливо подниматься по лестнице – вот зараза, чтоб у него все балерины танцевали, как он ходит! – и скрылся. Катька стремительно метнулась к двери, присела на корточки и аккуратно, кончиками пальцев потянула створку – гибкий стержень у самого пола скользнул в приоткрывшуюся щель.
На экране компьютера появились грубо сколоченные доски, почему-то все в пятнах от брызг воды – точно дождь прошел – и балетные тапочки на ногах Зои Павловны.
– Ничему меня не надо учить, сама все знаю! – буркнули ей в ответ. Катька торжествующе пнула кулаком воздух – есть! Не узнать хрипловатый голос Ритки просто невозможно!
– Сама ты даже пол толком полить не можешь, – наставительно сказала Зоя Павловна, возя тапком по доскам. – Подсохло уже, обрызгай еще, поскользнешься…
Катька только покрутила головой: правильно рассуждает Кисонька, что театр – другой мир! В нормальном мире на мокрых досках как раз проще поскользнуться, но у этих все не как у людей!
– Не поскользнусь! – упрямо пробурчала в ответ Ритка.
– Уверена? – весело поинтересовалась Зоя Павловна, и вдруг звонко и властно бросила: – А ну-ка – кабриоль!
В зале стукнуло, как от приземления после прыжка. Катька принялась лихорадочно подтягивать «глаз» повыше… На экране возникла взлетающая в прыжке Ритка.
– Релеве! – тем временем, как сержант на плацу, выкрикивала Зоя Павловна.
Ритка пружинисто поднялась на пальцах – будто те у нее железные!
– Па-де бурре сюиви!
На кончиках пальцев мелко засеменила через зал.
– Па-де-сизо! – Ритка прыгнула и застригла ногами, как ножницами.
