– А я сдерживаю свои эмоции, – усмехнулся Филя. – Ладно, шучу. И ничего я не отмалчиваюсь. Просто залюбовался нашими предками. Жарятся себе на солнышке, сочиняют свои каменные истории. Красота! И не лезут к нам ни с замечаниями, ни с вопросами, ни с ответами на свои же вопросы…
– Филь! – прервала его Аська. – Ты сказал, что не надо никого выслеживать. Скажи, почему, а потом можешь опять болтать свою чепуху.
– Во-первых, камень возвращен. По-моему, абсолютно ясно, кто этим делом занимался. Бейсболка и милиционер. И, конечно, Гена Испанец. Почему они этот камень вернули, непонятно. Но срок, первый срок – совпал. Ты же, Аська, сама подслушала про одну ночь. Вот, ночь прошла, и камень вернулся. А теперь идет следующий срок. Сначала это было два дня, потом они поменялись на три. И пока эти три дня не пройдут, ничего не изменится. Ну что, Аська, видела ты Испанца на набережной? – вдруг спросил Филя.
– Нет, нигде не видела, – ответила Аська.
– И вряд ли мы его увидим. – Филя улыбнулся, довольный, как будто доказал что-то. – Основная встреча будет через три дня. И тогда мы кое-что узнаем. А пока бесполезно бегать, суетиться. Бейсболка и милиционер сделали свое дело и успокоились. И мы их спугивать не будем, дождемся ясности во всей этой истории. А Испанец продолжает делать свое дело. И обязательно появится через три дня. Они ведь не знают, что мы их ждать будем. И хорошо, что не знают.
– А что, до этого сидеть сложа руки? – взволнованно спросила Аська. – И кто – они? Неужели и Сергей с ворами заодно?
– А кто, как не он, встречался с Испанцем? И про три дня договаривался. А потом концерт перенесли. Чтобы как раз три дня получилось!
– А если они новую кражу затеяли? – спросила Аня. – За это время?
– Исключено, – убежденно сказал Филя. – Что же они, дураки – взять камень, потом вернуть, потом дождаться, пока сигнализацию всю проверят, а потом затевать новую кражу? Глупо. Нет, они свою работу выполнили. Но ловить их рано. Я только никак не пойму, при чем здесь концерт? Испанцу давали два дня, и концерт наметили на это время. Изменился срок у Испанца, и концерт перенесли. Вот главная загадка. – Филя посмотрел на Даню. – Ну, а ты что молчишь? Набросились все на меня, как будто я мозговой центр. Ты же у нас соображаешь лучше всех!
Даня вздохнул:
– А что тут скажешь? Ты молодец, все верно разложил по полочкам. Как книгу пересказал. Только, действительно, самую главную загадку не раскрыл. Но и я тоже не волшебник, чтобы так, с ходу, ее разрешить. Мне только кажется, что разгадка эта кроется в камне… Конечно, в камне. – Тут Даня посмотрел на море, огляделся по сторонам и вдруг улыбнулся. – И еще мне кажется, что какую-нибудь подсказку мы сможем услышать прямо сейчас.
И он кивнул в сторону лагеря. Филя взглянул туда и вскочил на ноги:
– Даже не позвали! Родители, называется! Увлеклись, понимаете ли, своими сочинялками, а теперь и слушать уселись. А мы?
Оказывается, Коля уже сидел в центре группы, состоящей из окруживших его родителей. Все же Филя обиделся зря. Пока лишь стаканчики с кофе передавались по рукам – значит, разговор только начинался.
Ребята расселись вторым кругом за спинами родителей.
– Ну что ж, – улыбнулся Коля, – теперь я спокоен. Была комиссия, камень внесли в список ценных экспонатов, шкаф подключили к сигнализации. Со временем, конечно, мы кошку выставим на видное место. Вот напишу я ее историю, ознакомлю с ней всех экскурсоводов – чтобы знали, что посетителям рассказывать. А вы, получается, первые слушатели…
– Коля, не томи, – улыбнулся Иван Сергеевич. – Знаешь, ведь мы устроили конкурс: кто лучше придумает историю про эту статуэтку. И первое слово, конечно, тебе.
– Но так же неинтересно! – для виду запротестовал Коля. – Моя история должна быть последней.
– Времени жалко. – Филя проворчал это негромко, но все его услышали и засмеялись. – Некогда сочинялки слушать!
– Вот-вот, – сказал Лев Николаевич. – Я тоже, знаете, больше люблю правдивые истории, а не всякий там вымысел.
Коля посмотрел в дымящийся стаканчик с кофе, будто выискивая там первые слова.
– Про кошку я впервые прочел в одном из писем Макса, – начал он, – и сначала не обратил внимания. Но в парижском архиве Волошина обнаружил интересное и увлекательное продолжение. Я не буду вас утомлять пересказом ненужных подробностей, а изложу эту историю так, как я ее восстановил по письмам и дневниковым записям. В первые десятилетия двадцатого века к Волошину в Коктебель приезжало много гостей. Поэты, художники, артисты. И вот среди них оказался некто Шляпин, певец. Певец так себе, средненький. И прославился он не пением, а как бы это сказать – мошенничеством, что ли. Безобидным, правда, мошенничеством. На афишах он писал свою фамилию Шляпин с такими завитушечками, что, если не вглядываться, можно было прочитать ее как Шаляпин. Тем более что перед фамилией стояла буква Ф: Шляпина звали Фрол. Имя не сценическое, но певец его не менял. И таким образом без всякого вранья вводил публику в некоторое заблуждение. Многие шли слушать, конечно, знаменитого Федора Шаляпина, слава которого прямо не давала спать нашему певцу, а оказывались слушателями Фрола Шляпина, которого публика не очень жаловала. Увидев в Коктебеле афишу Ф. Шляпина, Волошин долго смеялся. А потом решил помочь незадачливому певцу. Каким образом у самого Макса появилась кошка с головой-камнем, неизвестно. Но чудодейственную силу кошачьего глаза он разгадал сразу. Люди смотрели на кошкин камень не отрываясь. Вот как вы, – напомнил Коля. – Ну, Волошин и придумал фокус. Он дал Шляпину кошкину голову – на время, «до обретения славы», как написал в письме. И посоветовал выходить с этим камнем на сцену. Камень крепился в специальной подвеске на груди певца. Публика не отрываясь следила за переливами света в камне и слушала пение Шляпина. Зачарованно слушала! Камень оказывал свое воздействие. И слава – не такая, конечно, как у настоящего Шаляпина, – но пришла к нашему певцу. Он уже с гордостью писал на афишах полностью имя и фамилию, не стараясь, чтобы буквы сливались. Фрол Шляпин с успехом гастролировал по маленьким городкам России и особенно любил крымские курортные города и поселки. Публика на отдыхе обычно изнывала от скуки, и концерт певца, который не расставался с каким-то чудодейственным камнем, всегда вызывал интерес. Шляпин, несмотря на свои прошлые фокусы с афишами, был человеком слова. Будучи в Коктебеле, он зашел к Волошину и положил перед ним камень, горячо поблагодарив. При этом он показал подделку – точно такой же шар из камня кошачий глаз. Только поддельный камень был более тусклый, с более неподвижным зрачком.
«Как договаривались, Максимилиан Александрович, – сказал Фрол. – Камушек ваш ценный я возвращаю. Но позвольте использовать вашу придумку и дальше. Публика меня без камня уже не захочет принять. Вот я и заказал ювелиру похожий. Такой, как ваш, видно, один на свете…»
Волошин растрогался – он вообще был любитель всяких мистических историй, совпадений – и подарил Фролу вдобавок к двойнику кошачьего глаза и оригинал. Он боялся, забрав камень, отнять у Фрола удачу. Такое вот бережное и щепетильное отношение было у Волошина к чужой жизни, к чужому успеху. Потом – революция, гражданская война, разруха… Фрол Шляпин скитался по стране, а перед самой смертью Волошина вернулся в Коктебель. Уже насовсем. Похоронен он здесь же.
– А камень? – спросила Аська.
– Судьба волошинского камня неизвестна, – вздохнул Коля. – Документальных доказательств и свидетельств я не обнаружил. Говорили, что во время похорон Максимилиана Александровича Фрол Шляпин пытался положить в гроб поэту какой-то камень. Но ему не дали. Потом он просил вмонтировать этот камень в надгробие. Но надгробие Волошина представляет собой чистую каменную плиту.
– А вокруг камешки насыпаны, – сказала Аська. – Вдруг там и кошкин?
– А откуда ты знаешь про камешки? – удивился Коля. – Уже была на могиле Волошина?
– Так вон же она! – Аська показала рукой на высокий холм левее Хамелеона. – Мы по дороге на Хамелеон туда заходили. Вон, видите дерево одинокое на са-амой вершине? Под ним и могила.
– Странно, Ася, – строго посмотрела на нее мама, – когда это вы успели еще раз на Хамелеон сходить?
– Да здесь же близко… – замурлыкала Аська, спрятавшись за спину Льва Николаевича.
«Вот проныра! – восхитился Филя. – Это ведь она одна туда шастала! И не боится! Хотя – чего бояться? Холм этот не обрывистый, как Хамелеон, и тропинка вся видна – вьется по горе от набережной до самой вершины… Завтра и мы сходим!»
– Нет, на могиле этого камня нет, – усмехнулся Коля. – Там насыпана обычная пляжная галька. Люди поднимаются на холм к могиле и несут с собой по камешку. И оставляют там.
– А откуда вы знаете, что Шляпин в Коктебеле похоронен? – спросил Даня. – Он же умер после Волошина. Значит, в архивах Волошина не может быть никаких сведений о смерти Шляпина.
