– Вот черт, – сказал Пашка, – никогда не думал, что так трудно описать внешность!
– И я ничего особенного вспомнить не могу, – согласился Саня. – Обычный парень…
– Думайте, думайте, пока еще есть время, – снисходительно разрешила Анка.
Они погуляли по огромному университетскому скверу, вышли на смотровую площадку Воробьевых гор. Вид был такой, что захватывало дух. Вся Москва лежала перед ними, сияя в солнечных лучах и золоте осенних деревьев.
– Ну, последний раз спрашиваю: вспомнили особые приметы? – сделав свирепое лицо, будто она вела допрос, спросила Анка. – Считаю до трех – раз…
– Стреляй, фашист проклятый! – очень правдоподобно поддерживая Анкин прикол, вскричал Пашка, рванув на груди рубашку. – Всех не перестреляешь! Не знаю я ничего! А то бы рассказал… – добавил он.
Саня покатился со смеху. Потом он выговорил:
– Здорово разыграли сценку. Как артисты. Но по сути Пашка прав. Ничего мы не можем сообщить особенного.
– Ну, маленький он, выглядит лет на шестнадцать, лицо острое такое, тощий, килограммов на пятьдесят потянет, не больше, – попытался объяснить Пашка.
– Вот только взвешивать мне его не хватало, – улыбнулась Анка. – Ладно, ребята. Вряд ли кто-нибудь на вашем месте мог бы запомнить что-нибудь примечательное. Не до того вам было! И так поверить трудно, что вы смогли все это совершить. Молодцы. Ну, а теперь моя очередь распутывать этот клубочек.
И, не оглядываясь, Анка пошла к высотке главного университетского корпуса.
Ребята вздохнули, облокотились на парапет смотровой площадки.
– Да, изменилась Анка, – удивленно произнес Пашка. – Раньше бы смеялась над нами, прикалывалась. А сейчас даже подбодрила, как взрослая.
– А где же мы встретимся? – спохватился Саня. – Я Анку знаю: если ей надо будет проторчать там десять часов, она проторчит! А мы?
И ребята, переглянувшись, пустились вдогонку.
– Где химфак? – спросили они какого-то очкарика.
– Прямо до конца по аллее. Там у входа Менделеев с Бутлеровым сидят, – сказал тот.
– Живые? – ехидно спросил Пашка.
– Как живые, – подчеркнул слово «как» серьезный студент. – Памятники.
Пашка махнул рукой: мол, что с тобой разговаривать! Никакого чувства юмора!
Анку они догнали как раз у памятника Менделееву. Только вот узнали с трудом. Ребятам показалось, что перед ними совсем другая девчонка – какая-нибудь приезжая из деревни или из маленького городка. Даже непонятно было, как она умудрилась так изменить свою внешность? Вроде все осталось на местах, а общее впечатление…
– Я издалека приехала, поняли? – объяснила она Пашке и Сане. – Соседка просила родственника ее повидать, Арсения. Он у вас тут учится.
Ребята поняли, что Анка репетирует свою роль, но не стали ей подыгрывать.
– Где встречаемся? – спросил Саня.
– Вы бы мотали отсюда подальше, а? – прошипела Анка. – Чего приперлись под самые окна? Домой езжайте, звонка ждите…
Пашка даже отпрыгнул от неожиданности. В эту минуту Анка была похожа на атаманшу какой-нибудь приблатненной вокзальной шайки.
– Все-таки, по-моему, она переигрывает, – сказал он уже по дороге к метро.
– Переигрывает? – переспросил Саня. – А по-моему, у нее внутри какой-то датчик находится. И управляет ее поведением в любой ситуации. Это она просто нас немного поразвлекала.
К собственному удивлению, ребята сделали так, как приказала Анка: приехали домой и стали ждать звонка. А что им оставалось?
– Может, она уже звонила, пока мы ехали? – предположил Пашка, как только они вошли в квартиру.
– Если она так быстро все узнала, то сразу сюда заявится, – уверенно сказал Саня.
Шло время, но Анка никак не проявлялась. Ребята стали волноваться.
– Послушались девчонку! – возмущался Пашка. – Даже в здание за ней не прошли! Разве этот Арсений стоит там на дверях? А вдруг она нашла его и следить за ним бросилась? И попадет во что-нибудь… Хороши же мы будем!
Саня был согласен с другом. Поспешили они, поспешили! Так сразу послушались Анку… Конечно, надо было не домой ехать, а страховать ее на расстоянии. Так все опытные сыщики делают. Кто же следит в одиночку, да еще в такой непонятной ситуации!
Саня бросался к телефону, не давая ему прозвенеть больше одного раза. Но то мама звонила, то папа, то кто-то ошибался номером… А нервы были на пределе.
Сначала Пашка, не выдержав ожидания, сводил на прогулку Бармалея. Потом Саня сходил за мороженым и купил Анкины любимые «Фили» с орешками. Штук пять или шесть – на сколько денег хватило…
– Может, я туда съезжу? – предложил наконец Пашка. – Поищу ее. У вахтера спрошу, у студентов.
– Можно, конечно… – Саня не решался возражать. – Но где гарантия, что вы не разминетесь? Да и кто там ее запомнит? Она такая шустрая…
– А я в деканат пойду, ну, в учительскую по-нашему. Анка сразу туда сунулась, факт!
– Скорей всего да, – растерянно согласился Саня. – И все-таки давай еще подождем, Паш, совсем немного…
Прошло это «немного», потом еще. И наконец, уже ближе к вечеру, в телефонной трубке раздался Анкин голос!
– Ты где?!
Саня вопил так, что Анка, наверное, услышала бы его и без телефона, если бы находилась в соседнем доме.
– Ты чего кричишь, Чибисов? – спокойно спросила она. – У вас телефон испорчен?
– Испорчен, конечно! – продолжал кричать Саня. – Мы уже сами испорчены! Ты где пропадала столько времени? Пашка чуть не повесился!
– Я всегда замечала за ним эту слабость – неумение довести дело до логического конца, – мгновенно среагировала Анка.
Саня засмеялся и взглянул на друга. Слышал бы Пашка эти слова!
– Ты чего плетешь? – Пашка вырвал у Сани трубку. – Да еще хихикаешь так противно. Рассказывай! – без лишних предисловий потребовал он, завладев трубкой. – Или подожди, ты дома? Тогда мы сейчас придем.
– Не нервы у нее, а канаты! – бросив трубку, возмутился он. – Так чего ты хихикаешь, Чибис?
– А потому, – продолжал улыбаться Саня, – что я понял: она все разузнала. Иначе не была бы такой спокойной. Так что не кипятись. Похоже, все идет по плану.
– Да план был какой-то идиотский! – Пашка остывал медленно. – Хорошо, хоть так обошлось, дома она. И если, как ты говоришь, все разузнала, то сейчас попортит она нам нервы! Душу вынет, пока информацию выложит. Со всякими подколочками, с издевательством… Я всегда говорил: две головы хорошо, а две с половиной – хуже!
Анка встретила их во дворе своего дома.
– Куда пойдем? – спокойно, как будто ничего особенного не произошло, поинтересовалась она.
– В зоопарк! – отрезал Пашка. – Там место освободилось.
– Кто ж тебя туда примет? – не растерялась Анка. – Зверей пугать.
Пашка махнул рукой: начинается!
– А куда надо идти? – спросил Саня. – Ты узнала, где Арсений живет?
– Да я не о том, – пожала плечами Анка. – Я думала, вы меня пригласите куда-нибудь… Мороженым угостите за труды праведные.
– Ну, если труды увенчались успехом… – развел руками Саня.
Он понимал, что неспроста Анка так себя ведет. Видно было, что у нее хорошее настроение, что она довольна собой, а значит… Значит, добилась своего! Поэтому Саня не торопил девчонку. Пусть когда хочет, тогда и рассказывает – сейчас, через минуту или через полчаса.
Но Пашка аж подпрыгивал от нетерпения.
– У нас времени в обрез, а мы тут будем за мороженым прохлаждаться! – воскликнул он. – Ну что ты, Анка, за человек? Дело важное, человеку опасность угрожает, а ты спокойна, как удав!
– Сам ты удав, – тоном первоклассницы ответила Анка. Стоило ей немного обидеться, как она перестала выглядеть взрослой. – И ничего ему не угрожает. Арсений ваш у брата, помогает ему машину чинить.
– Откуда ты знаешь? – опешил Пашка.
– От верблюда. Идем мы куда-нибудь или так и будем здесь торчать, как три тополя на Плющихе?
Почему три тополя, почему на какой-то Плющихе, Пашка не знал.
«Наверное, фишка какая-нибудь московская», – подумал он.
– Идем, идем, – скривился он. – Куда там ты хочешь? Не тяни только из нас жилы.
Он наконец понял: с этой девчонкой можно вести себя только так, как она сама позволит.
– В Филипповскую кондитерскую пойдем, – заявила Анка. – На Тверскую.
– Филипповская же булочная только, – удивился Саня.
– Там давно уже кондитерскую открыли, – ответила Анка. – Не видел, что ли? Столики прямо возле окон стоят, как в витрине, и свечки горят такие хорошенькие. Отстал ты, Чибисов, от жизни. Не знаешь даже, куда даму пригласить.
– Нашлась дама! – хмыкнул Пашка. – Ладно, пошли быстрей, раз ты без мороженого не можешь. Награду требуешь, как в цирке…
– Потому что заслужила! – показала остренький язычок Анка.
Этим язычком она неторопливо слизала взбитые сливки, потом ванильную подливку, потом добралась до мороженого… Ребята следили за ней, действительно напоминая удавов, гипнотизирующих свою жертву.
