Уезжая с Плезант-стрит, Квиллер порадовался, что на нём не лежит груз родительской ответственности. Было уже четыре часа, день клонился к вечеру, весь он прошёл в каких-то случайных разговорах, в сущности малоинтересных для него. Только врожденное любопытство заставляло его вникать в проблемы других людей. Сейчас ему нужен был горячий душ, добрая порция мороженого и увлекательная книга.
Сиамцы спали, и сон их казался беспробудным. Но стоило Квиллеру открыть дверцу холодильника, как они явились на кухню, чтобы отведать французского ванильного мороженого. После чего Юм-Юм начала радостно носиться кругами, однако Коко, похоже, угадал намерения Квиллера. Сообразительный кот понял, что настало время чтения и, встав на задние лапы около стеллажа с книгами, обнюхивал корешки.
Там стояли знакомые ему томики, привезённые из амбара, и недавние приобретения от Эддингтона Смита, и подарки друзей, которые знали любовь Квиллера к старым книгам. Нос Коко путешествовал вверх и вниз по каждому корешку, двигался по рядам и в итоге остановился, как стрелка на планшетке, используемой для спиритического сеанса. Он замер на «Оссиане и оссиановской литературе», сочинении Л. Натта.
«Неужели он таким образом выражает нелестное мнение обо мне? – подумал Квиллер. – Или действительно хочет послушать гаэльскую поэзию?»
Его не особенно тянуло углубляться в исследование многовековой тайны, но все же Квиллер решил попытаться. Он начал читать вслух, и немного погодя все трое уснули в большом уютном кресле.
К концу января у Квиллера накопился некоторый материал для «Коротких и длинных историй», и наиболее любопытным с его точки зрения был рассказ про Хильду Ножницы. Смешная, как говорили старожилы, и вместе с тем грустная повесть о женщине, которая семьдесят лет назад терроризировала городок Брр. Своим названием он был обязан тому, что считался самым холодным местом в округе. Летом это местечко на мысу, сильно вдающемся в озеро, превращалось в популярный курорт, но зимой напоминало айсберг, приплывший из Северной Атлантики.
Лучше всех историю Хильды знал Гэри Пратт, владелец кафе «Чёрный медведь» в Брр, и Квиллер поехал повидаться с ним. Дневной наплыв посетителей уже закончился, но кое-кто ещё мог заскочить и заказать медвежий бургер, лучший бургер с говядиной в этом округе, не имеющий, естественно, никакого отношения к Ursus americanus.[49]americanus– барибал, североамериканский чёрный медведь. – Ред]
Кафе находилось на верхнем этаже отеля, в самой высокой точке города. Вывеска под крышей, заметная много миль окрест, гласила: ROOMS. FOOD. BOOZE,[50] это напевное повторение гласных и лаконизм вывески способствовали тому, что она мгновенно западала в память любого, кто заходил в гавань на траулере, прогулочном катере или яхте.
Отель «Пирушка», как ласково называли его завсегдатаи, построенный в суровые времена разработки месторождений и лесозаготовок, был незатейлив в архитектурном плане – коробка и коробка. Гэри Пратт унаследовал его вместе с долгами и сомнительной репутацией места, где обделываются тёмные делишки. Как человек мудрый, он не стал подновлять ветхий лик заведения, который как раз и привлекал лодочников и торговцев рыбой, когда они заходили в Брр подлатать свои посудины – ровно настолько, чтобы от них отвязалось окружное лицензионное бюро.
Гэри стоял, облокотившись на стойку бара, пока Квиллер, сидя на шатком высоком табурете, поедал медвежий бургер. Сам Гэри был здоров как медведь и вдобавок косолап, с буйными чёрными космами и такой же косматой бородой.
– Рад, что ты согласился возглавить шествие на Ледовом фестивале. Квилл.
– Я не сознавал, что делаю, – проворчал Квиллер, откусывая от бургера. – Кто ещё будет на этом параде?
– Королева, завернутая в искусственную шкуру белого медведя, поедет на санях, запряженных лошадьми. За ней побегут собачьи упряжки. Эскорт из мотоциклистов в костюмах белых медведей. Два студенческих оркестра на открытых платформах. Восемь рекламных платформ на колесах, прославляющих зимний спорт. И факельщики на беговых лыжах.
Квиллер оставил при себе язвительные замечания пришедшие ему на ум. В конце концов, праздник может принести пользу округу, сотни энергичных предпринимателей упорно трудятся, чтобы успешно провести его. Кроме того, бургер, который он благополучно доел, был подан за счёт заведения.
– Расскажи лучше, что за книгу ты задумал, – попросил Гэри. – В чём там суть?
– Собрание былей и небылиц о прежних временах в Мускаунти, которое намерен опубликовать Фонд К. Книга будет продаваться в сувенирных лавочках. Доходы от продажи пойдут на нужды Исторического музея. Как тебе довелось узнать о Хильде?
– Мой отец и дед так часто рассказывали эту историю, что я выучил её наизусть. Ты хочешь записать её на магнитофон?
– Да. Давай зайдем в твой кабинет, там поспокойнее.
Вот какую историю поведал Гэри.
Мой дедушка любил рассказывать о полоумной старухе из Брр, которая наводила страх на всех и каждого. Истории этой без малого семьдесят лет.
Хильда вечно бродила по городу с садовыми ножницами и устрашающе лязгала ими, направляя концы на людей.
Люди посмеивались у неё за спиной, называя её Хильда Ножницы, но все же побаивались встретиться с ней лицом к лицу.
И вот беда: никто не мог понять, была ли она просто старой чудачкой или хитрюгой, каких не видел свет, задумавшей безнаказанно попирать закон. Она брала в магазинах и лавках что хотела, не платя ни цента. Нарушала все городские постановления и умудрялась выходить сухой из воды.
Время от времени какой-нибудь полицейский или шериф пытался потолковать с ней с безопасного расстояния, а она заявляла, что таскает с собой ножницы, чтобы отдать точильщику.
Вокруг её дома не было забора. Она жила в крытой толем лачуге с каким-то паршивым псом. Без электричества, без водопровода.
Ферма моего деда была через дорогу, и лачуга Хильды находилась в его владениях. Она жила там, не имея на то никакого права, набирала ведрами воду из его колонки, а зимой таскала топливо для своей печурки из его поленницы.
Однажды вечером, сразу после Дня всех святых, то есть в начале ноября, преподобный Уимси из местной церкви возвращался домой с молитвенного собрания в Скуунк-Корнерз.
Вечер выдался холодный, а машины в те времена не обогревались. У него был открытый «форд», поэтому одет священник был очень тепло.
Автомобиль пыхтел по проселочной дороге, делая, вероятно, миль двадцать в час, когда Уимси вдруг заметил, что впереди по грязной дороге с трудом тащится в темноте какая-то женщина, одетая в купальный халат и домашние тапочки. При ней оказались садовые ножницы.
Преподобный Уимси хорошо знал Хильду. Она была его прихожанкой, пока священник не попросил её не являться на службы с ножницами. Тогда она перестала ходить в церковь и озлобилась. И всё-таки он не мог оставить её на дороге умирать от холода.
В наши дни мы просто позвонили бы шерифу но тогда ещё в автомобилях не было радиопередатчиков, а уж тем более сотовых телефонов. Поэтому он остановился и спросил, куда она собралась.
– Повидать моего дружка, – ответила она мрачным голосом.
– Может, подвезти тебя, Хильда?
Она серьёзно посмотрела на него и потом сказала:
– Да, пожалуй, нынче холодновато… – Хильда забралась в автомобиль и устроилась на сиденье, держа ножницы на коленях.
Преподобный Уимси, как говорил дедушка, с трудом перевёл дух и, сглотнув пару раз, спросил, где живет её друг.
– Вон там, – она махнула рукой за кукурузное поле.
– Уже довольно поздно для визитов, – заметил он. – Может, лучше отвезти тебя домой?
– Я сказала, куда мне надо, – заорала она так, словно священник был глухой, и лязгнула пару раз своими ножницами.
– Ладно-ладно, Хильда. И ты знаешь, как туда доехать?
– Нужно повернуть вон туда. – Она показала налево.
На ближайшем повороте он свернул налево и проехал по дороге около мили, не заметив ничего похожего на жильё. Он спросил, как выглядит нужный ей дом.
– Я узнаю его, когда доедем! – Лязг-лязг.
– На какой улице живёт твой друг? Ты знаешь?
– У неё нет названия. – Лязг-лязг.
– А как зовут твоего приятеля?
– Не ваше дело! Просто доставьте меня туда.
Она вся дрожала от холода, и он остановил машину и начал снимать пальто.
– Позволь мне укрыть тебя, Хильда.
– Не приставайте ко мне! – завопила она, отталкивая его и угрожающе лязгая ножницами.
Мистер Уимси поехал дальше, ломая голову, что же ему делать.
Он уже миновал овечье пастбище, песчаный карьер и тёмные фермерские дома с лающими собаками. Вдалеке горели огоньки Брр, но стоило ему отклониться в том направлении, как она начинала раздраженно фыркать и сердито щелкать ножницами.
