Друзья уже входили в вагон, когда Таня тихонько вскрикнула:
— Он!
— Опять? — встрепенулся Олег. — Где?
— В соседний вагон вошел.
Олег, расталкивая пассажиров, пробился к стеклу, сквозь которое можно было увидеть пассажиров соседнего вагона. Но Воронова там вроде бы не оказалось. Мальчик вернулся к Тане.
— Знаешь, тебе, по-моему, уже мерещится. Успокойся и постарайся о нем не думать. Если даже он за тобой сейчас и следит, в чем я, лично, сомневаюсь, при нас тебе бояться нечего. Мы тебя в обиду не дадим.
— А чего случилось? — встрял в разговор Марат. — Какие проблемы?
— Да мужик один за Танькой вроде бы увязался, — объяснила Моя Длина.
— Пристает? — расправил крутые плечи
Марат Ахметов. — Показывай, Танька, мужика. Разберемся.
— Да он исчез, — прошептала Таня.
— Исче-ез? — разочарованно протянул Марат. — Жалко. Мы бы с ним сейчас поговорили.
— Маратик с нами всего второй день, а уже со сколькими поговорить собирается, — съязвила Катя.
— На том стоим, — с чувством собственного достоинства отозвался Марат. — В общем, Танька, — склонился он к ее лицу, — как этот мужик снова возникнет, ты мне только свистни-
— Десятый «Б»! — хором крикнули Андрей и Светлана. — Выходим!
Ребята покинули вагон. В вестибюле станции толпился народ. Людей было так много, что идти приходилось в общем потоке. Таня то и дело озиралась по сторонам.
— Ну что ты вертишься, — увещевал ее Олег. — Сказано ведь тебе: нету его нигде. А если даже и есть, ни в коем случае нельзя показывать, будто ты его испугалась. Он тогда совсем обнаглеет.
— Ты прав, — кивнула Таня и тут же вновь обернулась.
— Ну ты даешь, — поморщился Олег. Таня тоже поморщилась, ибо ей попался на
глаза Вадик Богданов. Тот сразу усек, что на него смотрят, и многозначительно подмигнул девочке. Та мигом отвернулась. Не хватало еще, чтобы Олег заметил.
Наконец, они достигли эскалатора. Поднявшись наверх, они снова попали в людской поток, который вынес их к гостинице «Националь» на углу Тверской улицы и Манежной площади.
— Ну, замогильно! — едва не вылезли из орбит глаза у Моей Длины. — Сюда что, вся Москва повылазила вместе со спальными районами?
Остальных охватило не меньшее изумление. Даже Андрей Станиславович и Светлана Сергеевна в жизни еще не видали такого скопления народа. Хотя ходили на митинги и демонстрации в начале девяностых годов. Но, по сравнению с тем, что тут было сейчас… Манежная площадь, Александровский сад, Тверская, Охотный ряд — повсюду, куда хватало глаз, колыхалась плотная толпа.
— Куда пойдем? — нерешительно обратился к ребятам учитель.
— Туда, — указал Темыч в самую гущу толпы.
— Тебя же там задавят, — испугался Савушкин за мелкого Темыча.
— Только не меня, — гордо выпятил грудь тот и первым устремился на приступ толпы.
У Темыча была важная цель. Судя по плану праздника, который он тщательно изучил накануне, именно в той части Манежной площади находились киоски с товарами за старые, еще советских времен, монеты и по старым ценам. Такого практичный Темыч никак не мог упустить.
— Ты грамотно, грамотно ввинчивайся, — вмиг оказался Марат Ахметов рядом с Темычем. — Вот так! — продемонстрировал он, как надо правильно пробиваться сквозь толпу.
Получалось у Ахметова и впрямь хорошо. Во всяком случае, так считал класс, который бодро шествовал следом за Маратом. Но, судя по ругани и сдавленным воплям, доносившимся до ребят справа и слева, окружающим методы признанного силача содружества «В» нравились куда меньше.
Впрочем, он на это не обращал никакого внимания. Марату было некогда. Толпа становилась все гуще. И Ахметов работал изо всех сил.
— Слушайте, может, назад пойдем, на Тверскую? — предложил Андрей Станиславович. — Во-первых, там скоро должно начаться карнавальное шествие, а, во-вторых, тут, по-моему, нас скоро задавят.
— Давайте сперва до киосков дойдем, — упорствовал Темыч, в карманах у которого гремели груды советских монет.
— Бесполезно! — прокричал ему в самое ухо кто-то из бывших «бэшников». — Я читал, что эти киоски только завтра откроются.
— Тогда нам тут делать нечего, — мигом остыл к путешествию по Манежной площади Темыч.
— Поворачиваем, — скомандовал Андрей Станиславович.
— Граждане! Расступитесь! — вновь заработал локтями Марат Ахметов. — Пропустите несчастных школьников!
— Этих надо пропустить, — покорилось сразу несколько человек в толпе, мимо которых Марат уже проходил в другом направлении.
Компания с Большой Спасской двинулась вместе со своим классом по направлению к Тверской улице. Вдруг Таня, случайно поглядев в сторону, быстро проговорила:
— Опять он. Глядите.
Семеро друзей разом повернулись. И увидали, немного левее… Бориса Александровича Воронова.
— За ним, — коротко распорядился Олег.
Женька попробовал действовать в духе Марата Ахметова, но у него вышло гораздо хуже. Толпа не расступилась. Зато ругательства в адрес Женьки посыпались со всех сторон.
— Быстрее, быстрее! — торопил Олег.
Но все было тщетно. Они могли двигаться только в ритме толпы. Первое время Олег мог поручиться, что впереди них маячит лысоватая голова Бориса Александровича Воронова. Мало того, мальчик потом утверждал, что ни на секунду не выпустил противника из поля зрения. Однако снова так получилось, что Воронов будто бы растворился в воздухе.
Ребята по инерции прошли еще метров двадцать в том же направлении. Затем Олег вынужден был признать:
— Мы снова его упустили.
— Теперь, наконец, поверил? — внимательно поглядела на него Таня.
Олег кивнул. Мало того, он мигом вспомнил: девочка заподозрила, что за ней следят, еще б тот день, когда сразу после ухода мамы из дома последовали звонок и приказ: «Жди ночи!» Тогда Олег не придал особенного значения Таниным словам. Зато теперь выходило, что Воронов ведет за ней неусыпное наблюдение. И действует вроде достаточно грамотно. Не узнай ребята заранее его в лицо, они нипочем бы не заподозрили сейчас слежки.
— Возвращаемся к нашим, — отдал новый приказ Олег.
— Тю-тю наши, — меланхолично откликнулся Темыч. — Пробьешься ты к ним теперь.
Пробиться и впрямь было невозможно. Теперь Компании с Большой Спасской лишь оставалось шествовать за толпой. Она несла их к Манежу. Наконец, ребят прибило к относительно тихой гавани. Там стояли какие-то непонятные кабинки, возле которых выстроилось несколько длинных очередей.
— Наверное, тут продают на старые деньги, — оживился Темыч.
— Не похоже, — вгляделась в сплошь напряженные лица людей из очереди Катя. — По-моему, это туалеты.
— Точно! Французские! — радостно закричал Женька. — Я о них по ящику слышал! После каждого посетителя автоматически моются и дезинфицируются. Я тоже хочу!
— Стоять в такой очереди? — всплеснула руками Катя.
— Быстрей до дома доедешь, — подхватила Моя Длина.
— Да я не то, что вы думаете, хочу, а просто посмотреть, как эта штука работает, — объяснил Женька.
— Если охота, то стой, — усмехнулся Олег, — а мы дальше пойдем.
— Не! Один не буду! — двинулся следом за остальными Женька.
Выплыв из тихой туалетной гавань, ребята вновь вверили свои судьбы толпе, и та понесла их к Александровскому саду.
— Лучше бы остались на Сухаревке и бандитский народный танец «Малина» смотрели, — сказал Темыч.
— Очень интересно, — фыркнула Катя.
— Там хоть никто не толкался, — продолжал бубнить Темыч. — А здесь вот-вот ребра переломают.
— И станешь ты, Темыч, беспозвоночным червем! — захохотала Моя Длина.
— На дураков не обижаюсь, — лаконично ответил мальчик.
В следующий миг он едва не свалился. Под ногами оказались ступени.
— С ума сошел? — удалось подхватить его Кате. — Упадешь, ведь затопчут.
Угроза была нешуточной. Плотной толпой управляла стихия, и упавшего непременно бы затоптали.
— Говорил же, лучше было бы остаться на Сухаревке.
— Ох как ты мне надоел за все эти годы, — вздохнула Катя.
Ей еще три раза пришлось подхватывать Темыча. Наконец, лестница кончилась. Ребят пронесло мимо открытой недавно Неглинки, по берегам которой сидели зверюшки работы скульптора Церетели, к воротам Александровского сада.
Тут движение застопорилось, ибо толпа была вынуждена протискиваться в слишком
для нее узкий проход между двумя створками. Вдруг над толпою пронесся истошный вопль:
— Вася! Я тут!
Ребята задрали головы. На старинном заборе Александровского сада висел, словно распятый, молодой человек лет двадцати пяти.
— Вася! Ты меня слышишь? — повторял он. — Я тебя здесь жду!
— До завтра ты будешь своего Васю здесь ждать, — тоном пророка изрек сдавленный двумя дородными женщинами Темыч.
