– Можно и так. Пойду распоряжусь, чтобы стекла убрали и вам новые постели приготовили. На нужную станцию мы среди ночи прибудем, так вы ложитесь отдыхать до утра.
– Ну и славно. Тем более что утро вечера мудренее. Пошли, Даша, ужинать.
За ужином в ресторане оказалось немало новых лиц. Точнее говоря, новое лицо было одно, всех остальных мне видеть уже приходилось, но не за ресторанными столиками. К примеру, наш знакомый есаул был замечен мной здесь впервые. Да и пожилые американцы-старатели до этого вечера если и посещали ресторан, то в то время, когда нас не было. Я всматривалась в лица и пыталась представить каждого убивающим другого человека. Лучше всех получалось с есаулом. Он в моих представлениях разил толпы врагов, как в былине: налево махнет – улица прорубается, направо отмахнется – переулочек. Но вот на месте преступника ни его, ни кого иного представить не могла.
Разве мог бы оказаться преступником вон тот американец с обветренным, морщинистым лицом и ласковыми глазами? Или мистер Фрейзер? Не говоря уже о мистере Ю. Он занимал место в компании тех трех дам, что приходили к дедушке, и, верно, говорил им комплименты, по своему обычаю, превращая одно русское слово в два. Дамы хохотали.
Неугомонные поручики уже отужинали и затевали карточную игру. Официант сменил белую скатерть на зеленое сукно, принес пепельницы и колоды карт. Третий мужчина из числа сидящих за тем столом обернулся в нашу сторону. Вот этого человека я не видела ни разу, могу сказать твердо, хотя лицо его да и весь облик не были примечательными.
– Иван Порфирьевич, не знаете, кто это? – спросила я.
– Не знаю.
– Странно. Может, это та загадочная личность, лица которой никто не видел?
Не успела я задать вопрос, как в ресторане объявилось еще одно новое лицо. Впрочем, называть лицом эту физиономию, украшенную всклоченной бородой и желтыми разводами от еще не сошедших синяков под каждым глазом, язык не поворачивался. Одет новый пассажир также был необычно. Штаны в серо-голубую полоску заправлены с напуском в сапоги гармошкой. Поверх рубахи-косоворотки сиреневый жилет и сюртук такого покроя, какой носили лет сто назад, да и то в глуши. Притом на пальце незнакомца сверкал перстень, разом заставивший нахмуриться Софью Яковлевну, а из жилетного кармана вилась золотая цепь, которой впору было окутать «дуб зеленый» и пустить по ней разгуливать ученого кота. Волосы в отличие от бороды были почти расчесаны. Глаза, под которыми, как уже было сказано, желтели разводы не столь давних синяков, блестели весело.
– Господа, – обратился ко всем присутствующим поручик Михаил, – нет ли желающих составить нам компанию?
– А и есть! – тут же заявил вошедший. – Хочу сыграть, господа! Окажите такую честь и все прочее.
Поручики явно не пришли в восторг от такого игрока, но третий партнер убедил их не возражать.
– Вот вам и загадочная личность! – засмеялся Иван Порфирьевич. – Правы вы были, Афанасий Николаевич, человек попросту от запоя лечился, да от синяков в придачу, каковых стеснялся до поры. Так что единственной загадкой остается та необычайная скромность, какую сия личность умудрялась демонстрировать прежде.
А личность тем временем уселась за столик и весело прогорланила:
– Официант! Всем шампанского, мне водки!
Такого рода заказы провозглашались оттуда с завидной регулярностью. Всклоченная личность каждый раз умудрялась уговаривать выпить и большинство присутствующих в ресторане, и, тут уж в обязательном порядке, своих карточных партнеров. Видимо, по этой причине тот господин, что оказался с двумя офицерами с самого начала, сделал промах. Раздавая карты, одну из них он отточенным движением упаковал в собственный рукав. А промах заключался в том, что я смогла это увидеть. Не будь уроков фокусника, я бы тоже не заметила. Но вот сам Дмитрий Антонович проделывал это так, что, даже зная, ничего увидеть не удавалось.
Один из поручиков, Владимир, ненадолго решил отлучиться, и когда он проходил мимо нас, я его окликнула.
– Вы тоже заметили? – спросил он, не дожидаясь моего вопроса. – Не беспокойтесь, ваш урок мы заучили на «отлично». А господин купец столь же активно пополняет банк, как и вынуждает нашего шулера напиваться. Полагаю, что развязка близка.
– Ничего не понял, – сказал дедушка. – Какой урок они выучили? Какая развязка близится?
– Афанасий Николаевич, у нас таки объявился карточный шулер, который сейчас играет с господами офицерами и бородатым нуворишем[32], – объяснил Иван Порфирьевич. – Но шулер уже разоблачен, а вскоре разоблачение станет публичным. Это и будет развязкой.
– Хорошо. А урок?
Я сделала вид, что ем десерт и что вообще это не меня спрашивают.
– Видимо, Дарья Владимировна улучила момент и преподала господам офицерам урок. Но про его содержание узнавать нужно у нее самой.
– Я объяснила им, какими приемами порой пользуются нечестные игроки, – пришлось мне отчасти сознаться. – Как видите, наука им пригодилась.
– Интересно, а какова была цена за урок? – засмеялся Иван Порфирьевич.
– Не такой страшной, как вы пытаетесь представить! – пролепетала я, вновь сосредотачиваясь на десерте.
В этот миг за дальним столом, где шла игра, и наступила обещанная Владимиром развязка. Но совсем не такая, как он себе представлял. Вернее, начало было ожидаемым.
– Вы, милостивый государь, шулер! – картинно выкрикнул Михаил и еще более картинно швырнул карты в лицо нечестному игроку.
Тот, будучи стараниями купца сильно пьян, тем не менее отреагировал в момент: уже через долю мгновения он стоял на ногах, а пистолет в его руке был направлен в лицо обидчика. То ли хмель слетел с него, то ли и не был он столь уж пьян (хотя отчего тогда наделал столько глупых ошибок и дал себя разоблачить?), но ствол пистолета уверенно смотрел туда, куда его направляла вполне твердая и отнюдь не дрожащая рука.
Я сидела у окна, с моей стороны у прохода сидел дедушка. О том, чтобы быстро вскочить и вмешаться, не могло быть и речи. Я потянулась рукой к ножу, но сама же себя и остановила – столовый нож был не самым подходящим оружием в такой ситуации. А вот пепельница, тяжелая, круглая пепельница из толстого стекла, подходила куда больше.
– Господа, приношу свои извинения за доставленное беспокойство, – прохрипел шулер, откашлялся и закончил увереннее: – Позвольте мне удалиться, и будем считать недоразумение завершенным.
Сказав эти слова, он сделал шаг назад, затем еще один, после чего оказался уже не спиной, а вполоборота ко мне. Никто не делал попыток чинить ему препятствия, и он совершил еще одну ошибку – ствол его пистолета приподнялся вверх. Пепельница попала в кисть руки, громыхнул выстрел. Пуля угодила в потолок, пистолет и пепельница полетели в разные стороны и завершили свои полеты в тарелке Софьи Яковлевны и под столом, соответственно. Ни тарелка, куда угодил пистолет, ни пепельница, упавшая на пол, даже не разбились, как бы невероятно это ни выглядело.
Не успел неудачливый шулер схватиться за ушибленную руку, как оказался лежащим на полу со скрученными за спиной руками. Как и когда успел вмешаться в события господин есаул, я не уследила. А он спокойно и уверенно продолжал удерживать своего противника.
Первой, как ни странно, пришла в себя забрызганная подливой Софья Яковлевна.
– Это что же вы себе позволяете? – заявила она, поднимаясь со своего места и шагая к находящимся на полу. Поначалу все решили, что слова эти адресованы есаулу, но такой несправедливости даже Софья Яковлевна себе не позволила.
– Благодарю вас, господин есаул. Если бы не ваше своевременное вмешательство… Этот мерзавец, уж наверное, желал меня ограбить.
– И покушался на вашу честь, – выкрикнул со своего места бородатый купец. – Предлагаю тост за дам! Всем шампанского!
После этой выходки стали приходить в себя и все остальные. Оба поручика помогли скрутить шулера и вывели его из вагона. Довольно скоро они вернулись.
– Господа, – обратился к ним Иван Порфирьевич, – а где же пленник?
– Не поверите, ему стало с нами скучно, и он сошел с поезда, – рисуясь, отрапортовал Владимир.
– А вы знаете, какое наказание предусмотрено за самосуд? – поинтересовался товарищ прокурора.
– Так ведь не было никакого самосуда, – уже не столь уверенно сказал Михаил. – Он сам пожелал выйти, не дожидаясь станции.
– Точно? Жалоб не поступит?
– Ни в коем случае, – твердо сказал поручик, но не сдержался и стал оправдываться: – Да он даже не упал. Почти не упал. Мы же не изверги, выкидывать его вниз головой. Сам соскочил, пробежал метров десять, потом уж растянулся. Пускай комаров покормит и ножки разомнет.
– Стоило сдать его полиции, – господин Еренев погрозил обоим поручикам пальцем, словно мальчишкам. – Ну да раз он сам пожелал…
– Сам! – приободрился Михаил. – Точно сам.
