— Где Вера Борисовна? — спросил Олег. Вместо ответа Валентина счастливо булькнула и, нагнувшись, обняла Олег за шею. Это её куртка, оказывается, лежала у Олега под головой. — Я живой, со мной всё о'кей… Где Вера Борисовна?
— Она сейчас будет, она за участковым поехала и за фельдшером, — зачастила Валентина, отстраняясь, — я даже испугаться не успела, когда он на тебя ножом намахнулся, а мама соскочила, и они стали драться, а я соскочила тоже, только мама его ударила так, что он упал и не двигался, а я гляжу — ты лежишь и тоже не двигаешься, и прям весь в крови…
— Валюшка, — Олег улыбнулся, чувствуя, что губы у него в крови, — не тараторь, ради бога… Помоги мне встать, мне надо уйти.
— Куда?! — вскинулась Валентина. — Ты что, одурел?! У тебя, может, даже сотрясение мозга! И потом — кто же про всё расскажет, я не по-нимаю даже, чё тут произошло-то, и мама тоже…
— Валюшка, — Олег сел, руки подламывались, и он подумал безразлично: «В больницу мне надо, точно сотрясение…» — Валюш, ты послушай меня. Я не могу оставаться. Я подожду около того моста, ты принеси мне, пожалуйста, аптечку. И приходи сама — поскорее. Я всё объясню, а ты расскажешь маме.
— Да не пущу я тебя никуда! — вскрикнула Валентина.
— Послушай, — тихо сказал Олег. — Послушай и поверь мне. Если ты меня не отпустишь, могут произойти жуткие вещи. Я даже придумать не могу, насколько жуткие. Вы уже и так чуть не погибли — из-за меня!
— Ты наоборот — нас спас… — растерянно начала девчонка, но Олег сплюнул в пыль и продолжал:
— Послушай… послушай же! Ты была права. Я — человек из будущего. Я пришёл сюда, чтобы спасти тебя и твою маму. Я — сын твоей лучшей подруги. Ленки Семёновой. Я ещё не родился, Валь. И всё, что я делаю — искажает реальность.
Больше всего Олег боялся, что Валентина приведёт взрослых. Тогда ему не миновать психушки. Решат, что у него расстройство умственных способностей из-за сотрясения и потрясения… Но в то же время мальчишка надеялся на то, что в тринадцать лет легко поверить в тайну. И каждому хочется, чтобы тайны были. Многие себе их придумывают — и девчонки, и мальчишки, не важно.
У кого поднимется рука сдать НЕВЫДУМАННУЮ тайну в жёлтый домик?!
Возле реки Олегу стало намного лучше. Он застирал ковбойку и почти отмыл кровь. Умылся, счистил подсыхающие бурые разводы с лица и промыл нос. А вот разуваться не стал — по ощущению, ничего хорошего там не было, можно и Валентину подождать. Едва он всё это закончил и разложил на траве ковбойку, готовясь и сам прилечь, как из кустов с какой-то сумкой в руках появилась Валентина. Лицо у неё было неподкупно-прокурорское. Или как у врача, который во исполнение клятвы Гиппократа вынужден оказывать медицинскую помощь закоренелому преступнику. Олег улыбнулся, а потом просто засмеялся, глядя на это лицо. Спросил:
— Где эта сволочь?
— В правлении сидит запертый, — ответила Валентина,положив сумку на траву у ног и враждебно предложила: — Давай. Бухти. Головка прошла? — Олег молчал, и она добавила презрительно: — Скажи прямо, что испугался! Испугался связываться с бандюгой!
— Испугался, — кивнул Олег. — И под грузовик я с испугу кинулся, честно. Я… — Олег помедлил и отрывисто сказал: — За тебя испугался. Ясно? И сейчас боюсь. Но вруном выглядеть не хочу, поэтому кое-что тебе покажу. Только сначала — извини! — ногу перевяжу.
Он стащил кед и грязный, мокрый носок. Бинт тоже размок и повис,пластырь сбился и полуотклеился. Рана не разошлась, но вяло кровоточила. Хорошо ещё, что нагноения не было.
— Ой-я-а… — протянула Валентина, садясь на корточки. — Вот это красиво! И ты ехал, бежал, прыгал?!
— Со страху, наверное, — усмехнулся Олег. — Ты лучше не смотри, что тут приятного…
Он попрыгал к воде поближе. Но Валентина решительно усадила его и подтянула сумку:
— Сиди. Нас учили, — девчонка сноровисто начала раскладывать на салфетке всякую всячину. — Лечить тебя буду.
— Только так, чтобы ногу потом не ампутировали, — пошутил Олег и устроился удобнее на локтях.
— Ты только потерпи, — предупредила Валентина, — а то мальчишки такие писклявые… — и поправилась, разматывая марлю: — Кроме тебя.
Умело и быстро обработав рану, Валентина наложила новую повязку и, не обращая внимания на попытки Олега помешать, выполоскала носок и вымыла изнутри кед.
— Просохнут, — она тщательно расправила носок на траве, — отвезу тебя на багажнике в Иконовку. А твой велик потом пригоню. Ты не бойся, я сказала маме, что ты куда-то делся, я даже не заметила. И что не знаю, где ты живёшь. И мальчишки ничего не скажут.
— Валюш, — Олег произнёс это очень-очень ласково и негромко, — мне не надо в Иконовку. Я никогда не был в Иконовке. Обещай делать то, что я скажу и до поры ничего не спрашивать. Что могу — я расскажу сам. Обещаешь?
— Олег… — девчонка скривилась.
— Обещаешь?! — настойчиво и зло спросил Олег.
— Да.
…Олег ничего не говорил. И Валентина молчала. Но начала верить, когда невесть откуда появился Чёртов Откос. Правда — и тогда ещё явно продолжала думать — Олег видел это написанным на её лице — что он просто затащил её в какую-то часть леса, где она не была.
Ему было очень жалко Валентину. До слёз жалко, особенно когда они проехали через школьный сад и остановились возле самой школы. Он даже отвернулся и не смотрел, когда Валентина с ужасом тоненько спросила:
— Была война?!
— Не было, — буркнул Олег, не поворачиваясь. Ногу дёргало. — Просто деревня почти вымерла. Вот и всё. Я бы никогда не привёл тебя сюда, ни за что, но мне надо, чтобы ты рассказала про Моржика, а ты мне не верила.
Он обернулся к Валентине, и та, попятившись, едва не упала, глядя на Олега расширенными, испуганными глазами.
— Ты сказал правду! — шёпотом выкрикнула она. — Ты сказал правду! Какой это год?!
— 2001, — ответил Олег. — Валь, пойдём… я ещё должен тебе всё рассказать.
— Я хочу вернуться, — Валентина ничего не спрашивала, губы у неё дрожали. Все вопросы, которые можно было задать мальчишке из будущего, потеряли значение при виде того, во что превратился её дом, и Олег ощущал себя виноватым. — Пойдём обратно.
— Подожди, я устал, — признался Олег. — Давай отойдём и посидим.
— Только подальше, — тихо попросила Валентина. — Это всё равно что болтать рядом с покойником.
— Хорошо, — согласился Олег, — давай отойдём.
…На рассказ не понадобилось много времени. Валентина слушала, кусая накрученный на палец короткий локон, искоса поглядывая на Олега. Он закончил говорить и, сорвав травинку, тоже закусил её зубами, вытянул повреждённую ногу.
— Значит, я погибла, — еле слышно сказала Валентина. Олег положил руку ей на плечо:
— Да нет же! В том-то и дело, что нет, ты жива! И мама твоя жива! И всё, что ты видела, ещё можно изменить!
— Изменить?! — встрепенулась Валентина. — Как?!
— Не знаю, — признался Олег. — Но я знаю,что нет судьбы. Это в одном кино так говорят: нет судьбы. Её можно сделать самим. Если один человек сумел уничтожить деревню, то и спасти её тоже можно!
— Один человек — это Моржик? — задумчиво спросила Валентина. — Как же так получилось? Трусливый, жалкий ворюга… Как же он смог так нагадить, столько поломать — один, если кругом столько хороших людей? Почему у него получилось?! Может быть, он диверсант, а, Олег?! Может, он сейчас работает на американцев, как по радио говорят? Так же часто бывает, что фашистских приспешников потом используют американцы, вот ему и дали задание…
— Какое?! — слегка ошарашенно спросил Олег.
— Развалить колхоз.
— Ну ты выдала забабаху… — только и смог выговорить Олег. — А ещё ему поручили поджечь все колхозные курятники. Нет, Валюшка, это без шансов. Никакой он не диверсант. Просто — вор. И ни на кого он не работал, кроме своего кармана. Он и маму-то твою решился убить из-за того, что боялся наворованное потерять…
— Из-за денег?! — с ужасом спросила Валентина. — Разве можно убивать… из-за денег? И грабить свою страну просто за деньги? Олег, разве так можно?!
— Можно, — вздохнул Олег, ощущая себя в сто раз мудрее Валентины.
Только вот радости от этого не было никакой… — Пошли, Валь. Я тебя провожу.
— Тебе лучше домой… — начала Валентина. Но Олег упрямо помотал головой:
— Я провожу.
Ему было плохо. Потому что он сказал ещё не всё — и главное предстояло.
…— Вот, — Олег спустил велик Валентины в 1964 год. И выпрямился: — Ну и тяжёлый он у тебя… Короче… Валь… Там у вас ещё много всякого будет плохого и хорошего. Но вы это… не унывайте. Всё ну… не так уж плохо. Валюшка!
— Ты чего кричишь? — удивилась она. И Олег решился:
— Я больше не приду, — сказал он. И всхлипнул — так глупо! Но не расплакался, слава богу… — И ты не приходи. Это нельзя, Валь… А этот дуб я спилю, наверное… Иначе я не выдержу, а это нельзя, понимаешь, нельзя!
