Надя молчала, прижавшись к Денису. А он смотрел в окно, не думая ни о чём, просто наблюдая за мелькавшими пейзажами и чувствуя, как колечки непослушных волос щекотят ему шею. Это было смешно и, в то же время, очень приятно…
«Веселишься, как глупый телёнок. А столько ещё дел на сегодня!»
«Сам ты телёнок! Упрямый бык, - отругал он глупого собеседника, - и вообще, иди на фиг. Откуда ты взялся?»
«Это я откуда взялся? Да я был всегда!»
«Да неужели?» - Денис напрягся, пытаясь вспомнить те моменты, которые не сопровождались комментариями внутреннего голоса, спорщика, одобрителя, в общем – того самого собеседника… Не очень-то получалось… Может, когда-то в детстве?
«Ну, я же говорил!»
«Да постой ты! Дай разобраться…»
Откуда он взялся, этот спорщик? После чего?
Не помнил Денис… Нет, всё же, когда он чему-то радовался – то радовался он один, никто внутри не спорил… Только вот очень уж редки были эти моменты…
«Но ведь и сейчас ты не грустишь?» - откликнулся собеседник.
Нет… Денис вдруг вспомнил, как вспыхнула в нём радость, когда он узнал, что Юрка жив: яркая вспышка, ослепляющая всё, до самых таинственных уголков души, вспышка, в которой так быстро сгорела тоска… И было тихо: всё внутри него одинаково радовалось, и не было ничего кроме сияющей, звонкой, сильной радости…
«Ну?» - с торжеством спросил Денис.
Тихо в нём было…
«Кто ты?» - спросил Денис самого себя, ещё не подозревая о том, что…
«Я – это ты!»
Чего-о?!
Да ладно!
- Динька, - услышал он приятный серебристый голосок: будто колокольчик из давнего детства, - Динька, о чём ты всё думаешь?
- Я? – «Ни о чём», - хотел сказать он, и ответил, - да так… О ерунде всякой…
Надя с любопытством уставилась на него. Ничто не может так заинтересовать девушек, как слова «ерунда, ничего особенного…».
Глаза… Глаза её были похожи на солнечно-зелёное лето. В его любимом городке, там где он учился своей мечте. Весной и летом он становился неисправимо зелёным, с высоты качая шапками-шариками деревьев и изумрудами сосен… Озёрами пушистого леса…
«Этим летом, наверное, его изуродуют, и озёра превратятся в лужи…» - подумал Денис и вдруг решил: не превратят! Не будет такого…
Почему-то сейчас ему казалось, что после того, как друг остался жить, нет ничего невозможного. Он не мог объяснить этой связи словами, он чувствовал её направление и знал, что она есть… Человек, множество людей сажают деревья... – лес… - лес защищает их город… - рубят деревья… - выстрел… - Юрка… - он будет жить!.. – останется лес…
Не будет плохого, пока есть на свете он, Денис: рядом с ним не будет… Наверное… Но внутри него – не будет точно.
Сейчас он верил в это.
Только вот нужно его внутри себя ещё отыскать… А то ведь оно старательно маскируется под видом его мыслей и настроения… «Повелевай своим настроением…» - вспомнил вдруг Денис. Настроение – эмоция… Точнее – наоборот.
И хорошее - нужно найти… Как фонарик – чтобы темнота исчезла…
Нелегко ему. Кто ему поможет? Надя? Может, Юрка? А может быть, Бог?..
- Динька, ау? – тихо позвала Надя.
На бледном её личике горели рыжие брызги веснушек. А брови сейчас были такими мягкими, ласковыми, заострённые их кончики – расправлены и спокойны. Надя светилась, как солнышко…
«Ну, скажи ей…»
Нет, он не сможет… Да вообще, с чего он взял, что любит её?
«Ага, так значит, ты всё-таки трус! Я так и думал! Я. Так. И. Думал!»
«Да пошёл ты!»
«Не, никуда я не уйду. Трусишко…»
Блин.
«Вот я скажу ей, а потом мы поссоримся или ещё чего – разойдёмся…»
Стоп!
Чёрный мерзкий жирный таракан пробежал и остановился внутри него. Денис почти явственно ощущал шевеление его тонких коротких лапок и длинных усов.
Он замахнулся на него тапком. И на секунду – замер, испугавшись чего-то… Он испугался?!
Бац!... Брезгливо взял дохлую тварь за одну из лапок и выбросил вон. И почувствовал небывалое облегчение…
«Не расстанемся. А если поссоримся, то что?»
«Смотри, ведь ты отвечаешь за неё. И за её жизнь… И за ваш мир…Если скажешь ей»
На секунду стало страшновато. Будто приоткрылись перед ним двери чего-то неведомого и огромного… Но вместе с тем – любопытно. И вместе с тем – радостно!
Потому что, вот она - Надя, сидит рядом, дышит, ждёт…
И она будет рядом…
«Мы справимся!»
- Динь! – позвала его Надя в третий раз и уже почти обиженно надула тонкие и такие милые губы…
- Надя… - Денис вдохнул: «А это ведь сложнее, чем прыгнуть с парашютом! Не, не может быть…» - Надя, я тебя люблю!
- Что? – переспросила Надя, а в глазах затаилась вот-вот готовая вспыхнуть и разгореться звёздочка радости…
- Я тебя люблю! – снова повторил Денис уже медленнее, прислушиваясь и взвешивая каждое своё слово, - Наденька…
- Ох, Динька! – счастливо выдохнула она, - я ведь тоже тебя сильно-сильно люблю!
И прижалась к нему. А Денис, неловко обнимая её худенькую горячую спину, плечи, лопатки, её всю, почувствовал, как доверчиво притихла в объятиях его маленькая родная девушка… Любимая.
- Любимая, - прошептал он, ощупывая это слово на вес и ощущая его на губах: новое, гладкое, лёгкое и удивительно приятное такое слово…
Глава 22
Глава, в которой уместились бы две книги. «Славка Солнышкин – это я!»
Когда Антон сказал мне, что нашлись родители, я думал, что умру от счастья. На самом деле я ему просто не поверил.
В первый раз не поверил ему. За полтора года – в первый раз.
Моя? Мама?!
Я помнил её голос. А лицо – уже только по фотокарточке. Хорошо, что тогда в поезде я её нечаянно утащил у Надюхи. Будто знал, что скоро расстанемся…
Ну, была бы моя воля, я бы не расставался. Да кто ж знал-то, что злополучным кругом ходят вокруг меня эти вокзалы. Большие, шумные и бестолковые, на которых я постоянно теряюсь.
Постоянно. Удивительно, правда? Я тоже удивляюсь до сих пор. И боюсь никогда не выбраться из этого круга…
В первый раз я поехал на море, и в первый раз потерялся. Отстал от родителей, пока смотрел за рабочим. Зачем он стучал по колёсам огромным молотком?
Второй раз я потерялся на этом же вокзале, уже отстав от Антона. Зато познакомился с Юрой и Денисом – двумя замечательными ребятами. Я не встречал ещё таких отзывчивых парней за свою жизнь… Хотя, она ещё совсем недолгая, эта жизнь... Благодаря Юре я перестал курить. Что, удивительно, правда? Я тоже удивляюсь, как вот я смог бросить: раньше, когда было очень грустно, я не мог без сигарет. Становилось легче, несмотря на обжигающую боль в груди… А вот получилось – и всё потому, что пообещал. Вообще, если честно, то мне хотелось, чтобы были у меня такие друзья, как Юра и Денис. Они сильные и добрые.
Но вот, в третий раз, я снова потерялся на дурацком вокзале! Это невозможно, да? Ну вот, как оказалось, возможно…
Правда, потерявшись, я снова нашёл Тошку. И больше уже от него не отставал.
С тех пор, как я потерял дом, никто не заботился обо мне так, как Антон. Я и забыл, что такое забота, да и вообще, что это такое – быть нужным. Забыл за холодную осень и зиму в заброшенном доме.
Он и сейчас мне снится, этот дом. Смотрит на меня своими чёрными глазницами и манит внутрь. Но я-то знаю, что я туда не пойду. Спасибо, мне хватило… Иногда в чёрном проёме мелькает тень бомжа, я пугаюсь и – просыпаюсь. И слышу в темноте, как дышит Антон. Он спит, я дома, а значит – всё хорошо… Ведь это он вытащил меня оттуда…
Я не знаю, что такое смерть и как это – умирать. Но чувствую, что тогда она была где-то рядом. Я был и, в то же время, уже не был в той холодной серой комнате. Было больно – и уже не больно. Мне было страшно, потому что я был один, потому что не мог ходить и ещё потому, что очень хотелось есть. Правда потом я уже забыл, что хотел есть. Чувства как будто отморозились, а вокруг стоял какой-то туман. Где-то рядом была мама, а я не мог пойти к ней – и я заплакал…
Когда я открыл глаза, то рядом уже был Антон. Не, тогда я ещё не знал, что это Антон. Просто увидел какого-то перепуганного мальчишку со встрёпанными и очень светлыми волосами, задиристым носом, и пронзительными такими синими глазами. На щеках были веснушки, на веснушках - грязные разводы, а под глазами – серые круги. Но это я заметил позже, а тогда он показался мне ангелом.
Но он очень уж грустно и испуганно смотрел на меня и что-то говорил осипшим таким мальчишкиным голосом, что я решил, что это всё же не ангел, а просто мальчик.
Он опустил меня на песок, и я почувствовал, что мне холодно, и я хочу есть! Пожалуй, давно меня так не обнимали.
Нет, вы не думайте, что я маленький. Антон иногда зовёт малышом, по привычке, наверное. И я даже сержусь на него… Ну какой я малыш? Обычный восьмилетний мальчишка, который любит шахматы и футбол. И этот, как его, биатлон… В том городе, где я жил с родителями, по нему постоянно шли соревнования, я помню, смотрел их у папы на руках по телевизору.
Как же я забыл название своего города? Вот ни за что не могу вспомнить! Нека… Ника… Не помню! Наверное, поэтому, Антон и называет меня малышом…
