Он сунул руки в карманы и пошел дальше, по-хозяйски оглядывая улицу. Но вдруг остановился и даже присвистнул от удивления.
На пустыре, там, где у них была спортплощадка, на столе для пинг-понга сидел незнакомый мальчишка и ел яблоко, выплевывая семечки на траву. Заметив уставившегося на него рыжего, Олег — а это был он — и не подумал слезать со стола. Он спокойно запустил огрызком приконченного яблока в столб турника и принялся за следующее.
— Эй, откуда ты взялся? — крикнул рыжий мальчишка.
Олег на минуту перестал двигать челюстями и вопросительно взглянул на рыжего.
— Горизонтальность нарушишь!
— Горизонтальность?! — Олег насмешливо оглядел стол. — На этой колбасе вы играете в пинг-понг? Сила! — Он было свесил ноги и хотел слезть, но передумал. После только что одержанной победы ему было море по колено. — А ничего этот ваш Смоленск, хорошая деревня! — бросил он, аппетитно жуя.
— Я тебе дам деревню! — моментально вскинулся мальчишка в футболке. — А ну слезай со стола, а то…
— А то? Маму позовешь? — не испугался Олег. Но со стола все-таки слез.
— Выискался откуда-то такой, — сквозь зубы пробурчал мальчишка. Лицо его стало красным.
— Откуда? Оттуда, где Октябрьская революция произошла! Может, слыхал? — вредничал Олег.
— Приехал в чужой город!
— Приехал! Днепр называется, купаться негде.
— Ну и купался бы в своей Неве!
— Ну и купался бы, — продолжал Олег, — родители послали. Говорят, у вас воздух хороший. Деревенский, — подчеркнул он.
Странно, но этот задавака чем-то даже нравился рыжему.
— Наш Смоленск — старше Москвы, — уже успокаиваясь, сказал он.
— Ну и что от вашей старости? Скука одна!
Олег сказал неправду. Смоленск ему начинал нравиться. Но уж так воинственно он был настроен сегодня.
— В футбол бы ещё поиграть, другое дело.
Рыжий усмехнулся:
— Рост у тебя маловат для футбола. Мячи подавать годишься.
Олег гордо промолчал.
— Но вообще-то можем попробовать. Слушай, ленинградец, как тебя зовут?
— Олег.
— А-а, ну здорово! Меня Виталька.
— Здорово. А где у вас поле?
— Покажу. Приходи сюда вечером.
— Ладно. — Олег полез за пазуху и, вытащил яблоко: самое большое. — Бери, у меня много.
Тот взял яблоко и внимательно оглядел его.
— Слушай, откуда такое? — медленно спросил он.
— Оттуда, — Олег подмигнул.
— Из Артюшиного сада, — уверенно определил рыжий.
— Не, — Олег помотал головой, — дед там какой-то был. Я ему как засадил, он так и шмякнулся. Вот здо…
Тут он осёкся. Руки мальчишки внезапно сжались в кулаки.
— Да ты что?!
— А что такое? — протянул Олег.
— «Деду засадил», — передразнил Виталька и пошёл на Олега.
— А что? Дедушки-бабушки! Все они за стакан ягод три шкуры дерут! Или, может, твой дед — Герой Советского Союза?
В этот момент противник размахнулся, но… к своему удивлению, ударил то место, где только что был Олег.
— Ты что, драться? — крикнул Олег с другой стороны стола.
Вместо ответа тот снова рубанул рукой воздух.
— Рыжий! — злорадно съехидничал Олег. — Вот я, попади!
Он придвинулся к нему, лицо его побледнело, но взгляд по-прежнему был насмешливым.
— Ну, давай!
Виталька был вне себя. Чтобы на его улице да так скалили зубы!
— Думаешь, не попаду? — процедил он, придвигаясь в то же время ещё ближе.
— Попробуй.
В одно мгновение Виталька упал на колени и, ловко ухватив противника за ноги, дернул к себе. Олег грохнулся на траву, Виталька навалился на него.
— Ага, — удовлетворенно пропел он. — Ну как? Я тебе покажу, как деда обижать. Я тебе покажу, — повторял он, лупя Олега. — Убирайся лучше на Неву.
— Не уберусь, — донеслось снизу. — Все ваши яблоки обобью.
— Обобьёшь? Так вот тебе! Вот!
— Хоть с собаками карауль. Обобью!
Они выкатились с площадки на дорогу. Виталька все не отпускал Олега. Неожиданно тот прекратил сопротивление и замер.
— Ты что, жив? — испуганно спросил Виталька. Он не знал, что это был приём, и немного ослабил руки.
— Ой! — взвыл он в тот же момент. — Пусти руку, больно. Тебе говорят, пусти! Ну хватит! Больно…
Олег поднялся тяжело дыша. Здорово ему все же досталось. Спасибо, приём выручил.
— Завтра я зайду в ваш сад. Ждите моего визита, — прошипел он на прощанье.
В калитку маленького дома с железной крышей постучала почтальонша:
— Артёмыч! Дед, где ты? Дома ли?
— Дома, дома, входите!
— Пенсию принесла. Распишись. Всех обошла. Остается только Красный дом. Учительнице сразу два письма из Ленинграда.
Старик с любопытством взглянул на почтальоншу. Обычно она спешила. И была неразговорчивой.
— Угостил бы, Артемыч, спеленьким.
— Да, — засуетился старик, — сейчас… — Он пошёл в сад, думая, что у почтальонши наверняка есть какие-то новости.
Вернулся он с большой деревянной миской, полной отборных яблок.
— Самые лучшие. Сегодня на них воришка охотился.
— Кто-нибудь чужой. У нас такого не водится.
— Пожалуй. Я его раньше не видел. Худенький, светловолосый. Лет тринадцать, не больше.
— Волосы дыбом, что ли?
— Похоже.
— Тогда племянник учительницы! И к гадалке ходить не надо! Ишь, не успел приехать, а уже безобразничает.
Она оглядела новую чашку в руках старика.
— Поди, тоже сами выточили.
— Не повезло вот, — отозвался старик. — Уже совсем готова была, и вдруг сучок! Я его на клей посадил. Но все равно работа не та! А вы мне ничего не хотите сказать? Мне кажется…
— Да так, болтают… — поднялась почтальонша, перебивая его. — Граммофониха всё! Не может, говорит, дед один таким участком владеть! Не имеет права. Не положено ему столько земли. Хитрый, говорит, дед! Внука к себе специально взял, чтобы участок не отобрали. Внук, говорит, без матери живёт. Постирать ребёнку некому, обед сварить некому! Мальчишка даже заикаться стал от голода. Честное слово, так и говорила! На базаре прямо. Комиссию к нему, к вам значит, послать надо, говорила! Пойду. Спасибо за яблоки. — И почтальонша вышла за калитку.
— Хорошо хоть Славка не слыхал, — ахнул дед.
— Я с-слыхал, — мрачно сказал тот, показываясь из окна домика. — Я все с-слыхал.
Он вылез в окно и подошел к деду:
— Ты не бойся, д-дед. Я ее все р-равно разоблачу.
Старик положил руку на его плечо, и они молча пошли по саду. Красив был сад. От наливных солнечных яблок шел аромат, словно от цветов. Тяжелые, напрягшиеся ветви еле удерживались специальными рогатинами-подпорками. Листья немного пожухли от жары, свернулись.
— Столько труда, — сказал старик. — Столько труда! Отдам я школе свой сад. Говорил уже директору. У них нет пришкольного участка. Вот и отдам. А сам пойду к ним садовником, сторожем, кем угодно.
— Не ра… не расстраивайся, дед, а? Хочешь я т-тебе скороговорку прочту Виталькину?
Дед заулыбался:
— Выучил?
— Ага. Идем в беседку.
В глубине сада старик соорудил что-то вроде большого деревянного грота, посадил вокруг него хмель, который поднялся до самого верху и образовал беседку. Возле беседки был устроен душ. В жаркую погоду Славка по десять раз бегал прохлаждаться.
— Ну вот. Ты садись. И слушай. С-сейчас. Ну, слушай.
Славка пошептал про себя, помедлил, набрал воздуху и затараторил:
Уж у лужи ужинал
ж… ж..
— Постой. Не торопись, — остановил его дед. — Спокойнее. Ну, снова.
Уж у лужи ужинал
жареным жуком… –
не споткнувшись выговорил Славка.
— Вот, — удовлетворенно сказал дед. — Другое дело. А теперь всю попробуй. Только, опять же, не торопись.
Уж у лужи ужинал
жареным жуком.
Уж жука на солнце вялил,
три часа на жире жарил,
ну, а уж потом
уж у лужи ужинал
жареным жуком! –
одним махом выпалил внук и сам же закричал: — Ур-ра!
— Ур-ра! — Между листьев замелькала голубая футболка Витальки.
— Славка, включай душ, — закричал он. — Жара сто градусов!
— А ты что такой грязный? — удивился Славка, пуская воду.
Виталька быстро разделся и, оставшись в одних трусах, бросился под душ.
— А эт… это что у тебя на лбу. Ш-шишка?
— Кто это тебя, Витаха? — спросил дед.
Тот с кряканьем подпрыгивал под душем.
— Да тут один такой. Ленинградский задавала. Я его скрутил, а он приём какой-то придумал. Самбо, наверное!
Дед с любопытством прислушивался к его словам.
— Уж не худенький ли такой, вихрастый?
— Ага, белобрысый, — отвечал Виталька, отчаянно брызгаясь.
— И ты с ним не справился? Жаль. Он сегодня у нас в саду побывал.
