хрупкое. Я никогда не уеду из Шрама, если получится, и я не собираюсь работать в Центре. По крайней мере, я смогла сюда устроиться. Буду терпеть до тех пор, пока моя монстро-мачеха будет мне платить.
– Монстро-мачеха?
Роза кивает.
– Этот магазин принадлежит ей. Она тут списывает налоги или что-то в этом роде. Как- то скучно, не думаешь? Даже трагично? Но это не так уж плохо. Я люблю читать, старики любят покупать старинные зеркала. Всем хорошо. Хотя должна сказать, меня немного угнетает, что я провожу здесь всю свою молодость. Итак, что привело тебя сегодня в этот склеп? – спрашивает она.
– Я недавно разбила зеркало, нужно заменить. Слышала, что твой магазин – лучший вариант для тех, кто ищет что-то оригинальное. Знаешь, что-то с индивидуальностью, а не как с конвейера в торговых центрах.
– В самом деле? И кто сказал тебе про это место?
«Стол Жасмин».
– Какой-то парень в музыкальном магазине. Забыла имя. Но казалось, он знал, о чём говорил.
– Да, сюда всегда приходят по рекомендации, – говорит Роза. – Раньше здесь продавали волшебные зеркала и всё такое. Но после Смерти дела пошли под откос. Тебе помочь найти что-то подходящее?
– Нет, думаю, я сама справлюсь.
– Тогда дерзай! – говорит Роза. – Все цены в правом нижнем углу. – Она устраивается на стуле за стойкой и берёт книгу, которая лежала раскрытой обложкой вверх. – Торг уместен, – добавляет она, не поднимая глаз. – Можешь предлагать свою цену.
– Спасибо, – говорю я, радуясь, что Роза полностью увлечена своей книгой, потому что моя метка начинает пульсировать.
«Вот ты где, – думаю я. – Покажи, где я смогу тебя увидеть. Нам нужно поговорить».
«Может, покажу, а может, и нет. Не люблю, когда мне приказывают».
Но метка пульсирует, направляя меня, как компас.
Правильно, приведи меня туда, где ты находишься.
Метка нагревается, и я чувствую, что она как магнит тянет меня в дальнюю часть магазина, мимо полок с ручными зеркальцами, инкрустированными перламутром, с ручками из сияющего серебра и переливающегося золота. Это прекращается, когда я подхожу к небольшому зеркалу, которое висит в самом углу. Его рама сделана из красного дерева, а по краям вырезаны изящные цветы. Ладони моих рук покалывает, когда я приближаюсь, моё дыхание учащается, и я чувствую, что меня вот-вот застанут за чем-то неправильным, что Дозор наденет на меня наручники, прежде чем я успею коснуться стекла.
Кажется, что вся поверхность, каждый сантиметр зеркала чего-то ждёт, тянется ко мне, каждая молекула кипит от предвкушения. Я слышу, как воздух входит и выходит из моих лёгких. Моё запястье горит так сильно, что я уверена, что кожа там пузырится.
Я опускаюсь на колени, и зеркало оказывается на уровне моих глаз. Оно достаточно большое, чтобы я могла видеть своё лицо и волосы, волнами спадающие на плечо. Я сосредотачиваюсь на зеркале, на стекле в нём, и стараюсь выровнять дыхание. Я боюсь того, что могу там увидеть, но ещё больше боюсь, что не увижу ничего, что всё закончится очередным разочарованием, очередной надеждой, которая никуда не приведёт.
Я расслабляю глаза, отдавая себя во власть тревоги, пока она не сглаживается и не рассеивается. Внутри меня течёт электрический ток. Сначала он слабый и медленный, но затем начинает нарастать. Яркое, переливающееся свечение поднимается из глубины и покрывает мою кожу. Это Она.
«Да, – думаю я, – дай мне увидеть тебя».
Я выпускаю её понемногу, и в этом невидимом поединке она стремится освободиться, а я поддаюсь. Я чувствую, как Красная Королева выходит из меня, но я также борюсь против неё.
Метка на моём запястье бьётся, как сердце загнанного животного.
Магазин погружается в тень. Я слышу смех Розы, но он звучит словно издалека. Время замедляет свой бег, секунды растягиваются в минуты.
«Приходи ко мне, – думаю я, пока внутри растёт сила. – Приходи и покажись».
Я ожидаю увидеть, как жестокая преувеличенная версия меня яростно смотрит в ответ, но зеркало плавится, словно жидкое серебро, и я исчезаю. Я пристально смотрю на поверхность стекла и понимаю, что она идёт.
Фигура начинает обретать очертания, и я жду, когда она станет чётче. Я хочу поговорить, обсудить всё происходящее. Я хочу, чтобы мы стали друзьями и помогали друг другу.
Но в зеркале не она. Сначала проявляются глубокие глаза и выразительные брови, затем линия подбородка, щетина, короткие чёрные волосы, оливковая кожа, идеальные пухлые губы.
Я ахаю и тянусь к зеркалу.
Фигура в зеркале вдыхает и выдыхает, мышцы на шее сокращаются. Это действительно он.
– Джеймс, – шепчу я.
Джеймс улыбается. Он действительно улыбается мне, обнажая идеальные зубы, и его глаза прищуриваются от узнавания и любви. Это мой Джеймс, и в нём нет и намёка на безумие, которое я видела в ночь битвы.
– Джеймс, – говорю я громче. – Где ты?
– Привет, малышка, – говорит он, и звук его голоса похож на грохот камней, трущихся друг о друга, на ночное небо, на шорох шагов волчьей стаи, крадущейся в тени. – Я совсем рядом. Я всегда был рядом.
Тугая лента, стянувшая грудь, дрожит, и стекло передо мной дрожит, как и моя решимость.
– Это тяжело, не так ли? Всё время бороться? – говорит Джеймс. – Может быть, тебе стоит просто всё отпустить?
Я провожу пальцем по поверхности зеркала, почти ожидая коснуться его кожи, но разочаровываюсь, встретившись с холодной поверхностью. Я хочу оказаться рядом с Джеймсом, почувствовать его руку в своей, положить голову в самое безопасное место на его груди. Я хочу быть рядом с ним.
– Джеймс, – шепчу я. – Я так по тебе скучаю.
– Я тоже по тебе скучаю.
– Отпустить всё? Так я смогу тебя найти? Что это вообще значит?
– Прости, ты что-то хотела сказать? – спрашивает Роза, шагая ко мне, пока я пытаюсь сохранять спокойствие. – Тебе нужна помощь?
– Всё в порядке, – выдавливаю я, улыбаясь. – Всё в полном порядке! – Я показываю большой палец и поворачиваюсь к зеркалу только для того, чтобы обнаружить, что там пусто. Мне хочется броситься на пол и заплакать, как ребёнок. Но я видела его. Я видела Джеймса.
– Я нашла то, что мне нравится, так что у меня всё хорошо! – Мой голос звучит отчаянно даже для меня.
– О нет! Мне так жаль! – восклицает Роза.
