Подарки сложите на площади Трёх Ветвей и расходитесь по домам.
— Какой кошмар! — прошелестела тётушка Фэ. — Я этого не переживу.
— Нужно скорее всем рассказать! — заторопился Тюк.
Весть о зловещей надписи разнеслась по Дереву быстрее ветра.
И к площади вереницей потянулись влипсики — каждый нёс в дар призраку что-то дорогое его сердцу. Даже Чумазик, и тот спустился с макушки Большого Дерева, волоча за собой свой любимый гамак.
Тюк оглядел заваленную подарками площадь. Чего там только не было! Банки с черничным вареньем бабушки Поварёшки, древосипед мистера Прыгса и помело вечно теряющейся прабабушки Подметушки (сама прабабушка снова куда-то запропастилась). Даже знаменитый влипсик по имени Мудрейший Сухус пожертвовал своими лучшими произведениями — Белой книгой, которая состояла только из чистых листов, и Чёрной книгой, где все страницы были выкрашены чёрной краской, поэтому каждый читатель придумывал ту историю, которую хотел.
Только дедушка Хрипс ничего не принёс, так как наотрез отказался вылезать из шкафа. Правда, бабушка Поварёшка прикатила за него на тележке несколько кастрюль.
На площади собралась целая толпа. Влипсики сновали туда-сюда, собирались небольшими группками, шушукались. Можно было бы подумать, что на Большом Дереве готовится какой-то небывалый праздник. Но лица влипсиков были печальны. Ведь всем жаль расставаться с дорогими сердцу вещами.
Тюк заметил, как Мамуля смахнула слезу, положив в общую кучу хорошенький кружевной платочек.
— А вы что отдадите призраку? — подскочил к тётушке Фэ Шнопсик. Та расхаживала вокруг подарков и высматривала, кто что принёс. — Что для вас дороже всего на свете?
— Глупый влипсёнок! — взвизгнула тётушка. — Разве ты не понимаешь, что самое дорогое, что у меня есть, это я сама!
Шнопсик уже пожалел, что заговорил с тётушкой Фэ, и юркнул в толпу.
— Старый древоточец! Но! Но! Прибавь ходу! — послышался осипший голос Хряпсика. Он пересёк площадь верхом на жуке. Вид у наездника был довольный. Набив живот бабушкиными пир-рожками и прихватив парочку про запас, Хряпсик решил прогуляться. — Тпр-р-ру! Стоять! А что это вы тут делаете?
Влипсики расступились, пропуская всадника.
— Собираем выкуп для Древесного призрака, — вздохнула Мюкля.
— Укуси меня оса, ты сказала: «Для призрака»? Я ужасно боюсь призраков! — воскликнул Хряпсик. — У меня на них аллергия! С детства! — Хряпсик громко чихнул. Жук вздрогнул и рванул галопом по ветке.
— Эй! А что вы оставите призраку? — закричала Мюкля, но Хряпсик её не услышал.
Улепетывая, жук оступился и кувырком полетел вниз. Мюкля зажмурилась.
— Это что ж такое творится! — всплеснула руками тётушка Фэ. — Мы приютили этого маленького бродягу, а он взял и сбежал! Жадина!
Жук почти коснулся земли, но в последний момент успел расправить крылья и взмыть вверх. Опасность миновала. Хряпсик, всё так же довольно улыбаясь, пролетел мимо тётушки, чуть не задев её любопытный нос, и исчез в кроне дерева.
— Просто жук испугался, и Хряпсик не успел положить свой подарок, — предположила Мюкля. — Наверняка он что-то приготовил, ведь он такой милый…
До самого вечера Хряпсика никто больше не видел, вероятно, он осматривал местные достопримечательности. Но тётушка Фэ считала, что он скрывается из-за своей жадности.
А про Дундука вообще не вспомнили. Как потом выяснилось, он так устал с дороги, что проспал целый день.
К вечеру груда подарков выросла так, что стала высотой в два шряпо-метра.
Всем известно, что раньше влипсики измеряли все шагами и прыжками. Но потом Мудрейший Сухус придумал шряпо-метры и шряпо-сантиметры, и жизнь маленьких человечков стала намного проще.
Вот какой точный расчет произвел Мудрейший Сухус: один шряпо-метр равен одному большому шагу Папули, а один шряпо-сантиметр — одному маленькому шажку малыша Гу. Правда, малыш Гу ходить ещё не умел, поэтому измерить этот шажок пока не удавалось.
Постепенно влипсики разошлись по своим дуплам, крепко-накрепко заперли двери и захлопнули ставни, надеясь, что призрак займётся подарками и оставит их в покое.
Глава 5. Охота за призраком
Уже совсем стемнело, когда Хряпсик вернулся с прогулки. Он привязал жука возле дупла и резко дёрнул колокольчик. Дверь отворилась.
— А вот и я! Голодный, как короед! С утра маковой росинки во рту не было! — ввалившись в гостиную, затараторил он.
— Садитесь к столу, сейчас ужинать будем, — пригласила гостя Мамуля, — кряктошка стынет.
Не заставляя себя долго упрашивать, Хряпсик плюхнулся на место Папули. Дундук пристроился рядышком. Стеснительно потупив глаза, он придвинул к себе супницу с бобрящём, запустил в неё свою ложку и выловил самую большую кряктофелину.
— Хорошо у вас тут, норок много, есть где скрыться! — завертел головой Хряпсик. — Даже на потолке дверь! Заколоченная… Там у вас что?
— Что-что, кое-что! — отозвался из шкафа дедушка Хрипс.
— Это запасная дедушкина комната. Она всегда заперта, — шепнула гостям Мюкля. — Лучше про нее не спрашивать, а то дедушка начинает ужасно сердиться! Чтокать и коектокать.
Дундук и Хряпсик многозначительно переглянулись.
— Да мы и знать ничего не хотим! Нам и без комнаты хорошо! — воскликнул Хряпсик, весело подмигнув Мюкле. — Клянусь дохлым тараканом, никогда больше о ней не спрошу. Хоть на куски меня режьте!
За ужином Хряпсик и Дундук весело болтали о том о сём и рассказывали об удивительных приключениях, которые им довелось пережить во время долгих странствий. Но Мюкле показалось, что Тюк со Шнопсиком их не слушали. Влипсята быстро опустошили свои тарелки, поцеловали в щёку Мамулю и, пожелав всем спокойной ночи, отправились в свою спаленку.
Мюкля насторожилась. И когда все разбрелись по своим комнатам, она подкралась к спальне братьев. Дверь была закрыта неплотно — из узкой щёлочки пробивался свет. И хотя подслушивать было не в её правилах, Мюкля всё-таки не удержалась и, присев на корточки, заглянула в комнату. Но… никого не увидела.
«Вероятно, влипсята устроили совещание на кровати Шнопсика», — подумала она.
— Ночью призрак явится за подарками, — послышался голос Тюка. — Мы просто не можем упустить такой шанс.
Мюкля напрягла слух, потому что Тюк внезапно перешел на шёпот:
— Мы спрячемся в листве, подкараулим его и схватим!
— Здорово! — одобрил план Шнопсик. — Послушай, а может, нам прихватить верёвку и ведро с ляпой? Обведём ляпой эту гору подарков, а когда призрак прилипнет, мы его свяжем!
— Точно! А ещё можно повесить над подарками большую бочку, и, когда призрак захочет чтонибудь взять, мы перережем веревку — бочка его и накроет! Или лучше набросить на призрака гамак Чумазика? Будет знать, как обижать влипсиков!
Влипсята так воодушевились, что потеряли всякую осторожность. Голоса их звучали все громче и громче.
«Неужели они не побоятся выйти из дупла ночью? — ужаснулась Мюкля. — Нужно им както помешать!»
Она привстала и задела головой ручку двери.
Железная ручка звякнула, и дверь, заскрипев, начала медленно открываться…
— Кто там? — в один голос воскликнули влипсята.
На секунду Мюкля растерялась. Не хватало, чтобы все узнали, что она шпионит. Услышав приближающиеся шаги, Мюкля бросилась бежать.
Когда Тюк выглянул в коридор, там уже никого не было.
— Кто бы это мог быть? — размышлял Шнопсик.
— Не знаю! — Тюк плотно закрыл дверь и подпёр её табуреткой. — Может быть, это сквозняк… Но мне почему-то кажется, что нас подслушивали. И если это проделки призрака, то теперь он знает, что мы задумали. Так что нам придётся действовать осторожнее.
Мюкля решила во что бы то ни стало задержать братьев. Она спустилась в гостиную, села на диван и стала ждать.
Она всё ждала и ждала, а влипсята всё не появлялись и не появлялись. И Мюкля не заметила, как уснула.
И как раз в этот момент в гостиную на цыпочках прокрались Тюк и Шнопсик. Тюк нёс ведро и верёвку, а Шнопсик тащил две пары ботинок, с которых капала свежая ляпа. Ботинки было решено надеть на подоконнике, чтобы как можно тише выбраться из дупла.
Влипсята остановились возле Мюкли, тихо хихикнули: «Смотри, сторожит!» — и двинулись дальше.
Наконец они вскарабкались на подоконник и осторожно открыли окно.
Из шкафа раздался оглушительный храп — это дедушка перевернулся с боку на бок.
Тюк заторопился, отдавая Шнопсику ведро с верёвкой:
— Я надену ботинки и выпрыгну из окна, потом ты передашь мне ведро и вылезешь сам.
Вероятно, говорил он чуть громче, чем следовало, потому что в комнате послышался шорох, а дедушка перестал храпеть.
