– признаёт Джия. – Даже голос был другим. Ты так спокойно говорила о возможном убийстве. Если бы ты – настоящая собиралась встретиться с шефом, то, по крайней мере, хоть немного бы разволновалась.
Мы смеёмся, но смех неловкий и пустой, он наполняет комнату нерешительностью и страхом. Потому что это правда. Я бы не стала спокойно говорить о том, чтобы приставить мясницкий нож к чьей-то шее. Я бы использовала нож для насилия только для самозащиты, в ситуации вынужденного выбора между жизнью и смертью. Я не хищница, даже если шеф действительно заслуживает того, чтобы её сбросили с пьедестала.
Эти новые мысли такие жестокие... Они принадлежат ей или мне?
«Нам, – говорит Она. – Разве ты не хотела бы стать королевой, Мэри, а не писклявой маленькой мышкой, боящейся собственной тени?»
– Ты что-то сказала? – говорит Джия.
– Просто... Я видела граффити с этими словами. Я имею в виду те, которые я тебе сказала. Я уже видела их однажды в новостях и на плакате, на митинге пару дней назад. Я не знаю... Может быть, они проникли в моё подсознание или что-то в этом роде, а потом из-за чего-то у меня помутился рассудок, и я повторила то, что видела?
– Хм. – Джия смотрит на меня, склонив голову набок.
– Хм? Это всё, что ты можешь сказать?
Джия грустно улыбается.
– Я думаю, ты очень похожа на свою маму... и на меня.
Я не знаю, что сказать. Я смотрю на наши почти одинаковые руки – её руки старше и более сухие, но форма наших пальцев, наши ногти одинаковы.
– Дорогая, мне до сих пор очень грустно от того, что случилось с твоей мамой, с отцом. Раньше меня мучили кошмары с их последними мгновениями. А Мирана? – Губы Джии дрожат. – Я до сих пор не смею углубляться в воспоминания слишком сильно, иначе сразу возвращаюсь в то время. Это было тяжело. – Её глаза влажные. – И тебе пришлось проходить через это.
– Я ничего не помню, – говорю я, хотя на самом деле помню всё.
– Меня не было рядом с тобой. Я была слишком зациклена на собственной боли. Прошло совсем немного времени с момента Смерти Магии, мой бизнес развалился, и оказалось, что человек, которого я считала любовью всей своей жизни, связался с кем-то из Элит, что было хуже всего. Я никогда не чувствовала себя такой...
– Пустой, – говорю я. Я помню это чувство пустоты. Так работает горе. Ты ищешь то, что заполнит твои полые кости и смочит горло, чтобы ты могла говорить, чтобы ты могла чувствовать что-то, кроме пустоты внутри. А потом набегает волна эмоций... и ты переполнена, нахлынувшие чувства переливаются через край, ты тонешь и не можешь их проглотить. Тебе не хватает сил, чтобы их выдержать. – Или полной, – говорю я.
– Да. Я так устала держать вселенную на плечах. Жаль, что я не дала себе времени на то, чтобы как следует проживать свои чувства и скорбеть.
– Но у тебя внезапно появился ребёнок.
– О, дорогая, ты была словно в бункере. Ты рисовала картинки и играла сама с собой. Тебе потребовалось много времени, чтобы мне открыться, и я позволила тебе так жить. Мне следовало отвести нас обеих на терапию. Я должна была дать нам возможность всё осмыслить, я должна была спросить, что ты чувствуешь. Ты не обязана была держать всё в себе.
У меня есть три воспоминания, к которым я возвращаюсь снова и снова с момента смерти моей семьи. Первое – тот день, когда мама отвела меня в школу. Второе – вечер, когда я сидела в участке и начальница пришла обо мне позаботиться. Третье – пресс-конференция, на которой шеф раскрыла убийство и Королевскому городу было объявлено, что она будет повышена до начальника полиции.
– Я думаю, держать эмоции в себе можно очень долго, – говорит Джия, – но не вечно. В какой-то момент чувства вернутся и потребуют внимания. Я так сильно скучала по своей сестре. – Она издаёт сухой смешок. – Чего бы я только не отдала, чтобы услышать одну из её раздражающих нотаций, чтобы поругаться с ней на кухне, я не знаю, хоть о чём-нибудь. – Джия пожимает плечами. – У меня нет никаких ответов. Только вопросы. Но я знаю, что тебе нужен отдых. – Она держит мои руки в своих и смотрит мне прямо в глаза. – Ты можешь сейчас дать себе время отдохнуть? Джеймс и Урсула ушли, ты не в школе, и у нас могут появиться деньги... приличные деньги.
– Что?
– Я собиралась сказать... Но не знаю... Не хочу тебя напрягать.
– Всё в порядке. Я чувствую себя совершенно нормально. Скажи мне.
– Сегодня со мной связалась инвестиционная группа. Она хочет купить недвижимость в районе Чудо-озера, и это здание – одно из таких мест. Нам предложили много денег, Мэри. – Джия усмехается. – Я имею в виду, очень много.
Тревожные колокольчики звенят в голове так громко, что я едва слышу собственные мысли.
– Кто это был? – спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, а поза не менялась.
Джия хмурится.
– Ну, это не был кто-то из Элит, если ты об этом беспокоишься. Я бы никогда не продала квартиру Верхнему городу.
– Тогда кто?
– Я подумала, что ты будешь счастлива.
– Кто, Джи? – Я стискиваю зубы.
– Джек Сент, – говорит она нараспев. Джия, кажется, не замечает импульс, который проходит сквозь меня как молния. – Я не говорю, что собираюсь согласиться, – продолжает она. – Эта квартира долгое время принадлежала нашей семье, и, конечно, покупатели провели исследование о том, что происходит с Наследниками вдали от вихря. Если магия когда-нибудь вернётся в прежнее состояние, у нас её не будет, если мы уедем из Королевского города. И, конечно, натуралисты расстроятся, если я откажусь от этой квартиры. Встречи здесь – наша традиция, но я не знаю... Шрам стал таким угнетающим. Может, мы можем подумать об этом?
Я не могу сосредоточиться. Я вообще не могу сосредоточиться.
– Только представь, – мечтательно говорит Джия, – мы могли бы поехать куда-нибудь в тёплое место у пляжа. Купить маленький домик. Ты могла бы закончить последний учебный год удалённо, и мы могли бы спокойно отдохнуть и подумать, что хотим делать дальше.
