это действительно зеркало. Вода такая блестящая, такая глянцевая, что я не вижу, что скрывается под её поверхностью. Никто не может исследовать то, что находится внизу, потому что озеро буквально всех убивает. Мне приходит в голову, что зеркала за десять тысяч долларов в углу «Отражений», которыми владеет шеф, могут быть сделаны с помощью воды из Чудо-озера. Интересно, мог ли Джек Сент придумать способ коснуться воды и взаимодействовать с ней, не рискуя быть убитым?
Я не успеваю подумать о чём-то ещё – вода подо мной начинает мерцать. В ней больше нет моего лица, испуганного и искажённого. Теперь там вовсе нет отражения, только тёмно-серая поверхность цвета штормового моря. Я сосредоточиваюсь, каждая частичка меня приходит в состояние повышенной готовности, а затем по поверхности воды скользит щупальце, и я едва не вскрикиваю вслух.
Урсула!
Я отпускаю перила и зажимаю рот обеими руками.
Вода больше не засасывает меня и не топит. Магнитное притяжение исчезло.
В озере видно, как на ветру развевается флаг с черепом и скрещенными костями, а затем ко мне тянется серебристый сверкающий крюк.
В ответ и я тянусь к нему, к Джеймсу, но как раз перед тем, как моя рука касается воды, я чувствую, что кто-то дёргает меня назад.
– Что, во имя фей, ты делаешь? – кричит Белла.
Я сжимаю кулаки и собираюсь ударить, но потом вижу выражение её лица.
– Ты чуть не умерла, Мэри! – кричит Белла. – Ты чуть не прикоснулась к Чудо-озеру!
Откуда ей было знать, что я не собиралась умирать? Озеро мне бы не навредило. Мои друзья бы не позволили. Я замедляю дыхание, стараясь приглушить гнев.
– Ты следила за мной, – говорю я.
– Ты вела себя очень странно. Я хотела убедиться, что с тобой всё в порядке, но это явно не так.
– Я не знаю, Белла. Может быть, сейчас мне так хорошо, как не было очень давно.
– Ну? – Белла топает ногой. – Не собираешься мне объяснить, что всё это значит?
Я до сих пор пытаюсь прийти в себя и скрыть дрожь потрясения из-за моего открытия и того факта, что я чуть не бросилась в смертельную воду и, возможно, была в паре секунд от гибели.
Белла роется в сумочке и достаёт протеиновый батончик с шоколадной крошкой.
– Вот. – Она суёт его мне в руку. – Тебе нужно поесть.
Она права, и я чувствую ещё больше благодарности, когда Белла протягивает мне маленькую бутылочку воды. Когда я наконец прихожу в себя, то говорю:
– Оно не убьёт меня, знаешь? Я не собиралась умирать.
Белла щурится на меня с таким лицом, словно пытается заглянуть в глубины моей души, что, слава всем феям, ей не удаётся.
– Хорошо, – наконец, говорит она, похоже, удовлетворённая тем, что увидела. – Я верю, что ты в это веришь. Но, Мэри...
– Я кое-что видела, – говорю я, внутренне прося прощения за недомолвки.
– В озере?
– Мне так показалось, – поправляюсь я.
– Что? Какую-то рыбу?
– Нет. Просто своё лицо. Но я не сразу это поняла. И наклонилась слишком далеко.
Белла фыркает.
– Мне это не нравится. Каждый раз, когда я сюда прихожу, моя метка пульсирует и я чувствую, что могу прыгнуть прямо в воду. Из всех моих проблем последнее, что мне нужно, – это какое-то странное озеро с иллюзиями.
– Что, если это не иллюзии?
– В каком смысле?
– Боже мой! Мы же не простые люди. – Я щиплю её.
– Ой!
– Мы не просто люди из плоти и крови. В нас есть магия, и нам пора перестать пытаться вписаться в мир, который не создан для нас. Мы – Наследники. Мы можем сделать мир лучше, разобраться со всем, что нас беспокоит, но не тогда, когда мы ведём себя как слабаки. Мы – волки, и должны действовать как волки!
– Магия мертва, – автоматически говорит Белла.
– Нет, это не так! – кричу я. – Она не мертва и никогда не умирала. Она живёт в каждом из нас. Во всех нас есть следы магии. У всех нас есть метки. Все мы – Наследники. Хватит подстраиваться. Хватит пытаться стать меньше, чем мы есть. Мы не слабые. Мы особенные, Белла, могущественные, и чем скорее ты это поймёшь, тем скорее перестанешь играть в игру, которую для нас придумали другие, и начнёшь понимать, что мы можем создать совершенно новую игру.
Белла выглядит смущённой.
– Но... мы всё равно должны в какой-то степени играть по правилам. В противном случае ты говоришь... об анархии.
– Может быть, в краткосрочной перспективе, да. Может быть, об этом я и говорю. Сейчас общество не работает как надо, все люди у власти – жулики. Может быть, пришло время разобрать мир на части и собрать что-то новое.
– И кто это сделает, а, Мэри?
– Мы. Мы это сделаем.
– Мы? Под «нами» ты имеешь в виду и злодеев тоже?
– Да! Нет! Я не знаю... может быть. Джек Сент тоже на нашей стороне.
– Джек? – Белла разражается смехом. – Он такой же бизнесмен, как и все остальные. Ты не можешь ожидать, что он будет вести себя этично.
– Ну же, Белла. Ты видела Джека, – говорю я. – Подумай об этом. Он Наследник, а не просто очередной крупный магнат в сфере недвижимости, который пытается облагородить Шрам. Он один из нас. Разве не логично, что он хочет нас защищать, а не разрушать наш дом дальше?
– Нас? – говорит Белла с дрожью в голосе.
– Да. Всех нас. Наследников. Шрам. Нас.
Белла кладёт руку мне на плечо и серьёзно смотрит на меня.
– Когда ты перестанешь возносить людей на пьедестал? – спрашивает она. – Хотела бы я, чтобы это было неправдой, но каждый сам за себя. Если Джек Сент выкупает Шрам, то только потому, что собирается заработать деньги или извлечь ещё какую-то выгоду. И, – тихо продолжает Белла, – неважно, правда ли у нас хорошая интуиция или нет. Чтобы узнать наверняка, правы ли мы, и чтобы Жасмин раскрыла правду о том, что здесь происходит и что случилось с твоими друзьями, нам нужны доказательства. Конкретные, неопровержимые доказательства. Всё. Конец истории.
– Конец истории, – повторяю я, чувствуя головокружение. Всё, что
