– А ты? – возмутились мы в три голоса.
– А я засяду за уроки!
Что тут можно было возразить? Не заставлять же в самом деле вечного двоечника клеить обои вместо упорного труда за уроками?
Я и в этот раз не стал с Алешкой спорить, а выслушал его и отправился выполнять поручение. А Лешка остался «уроки делать».
Дядя Костя грустно и тревожно сидел за пультом своего «Колеса оборзения». Под глазом у него вызревал синяк. И он так глубоко задумался, что не слышал, как из самой верхней кабинки остановленного колеса ему обессиленно и безнадежно вопили какие-то смуглые дядьки:
– Шеф! Слушай, давай вниз, да? Мы уже замерзли тут совсем! Крути свою шарманку, дорогой!
Я тронул его за плечо. Дядя Костя вздрогнул и поднял на меня тоскливые глаза с печальным вопросом в них.
– Дядь Кость, колесо проверните, – напомнил я.
– Ах да! – спохватился он и включил мотор. Колесо медленно начало вращаться. – Давно они там сидят, не знаешь? – спросил он меня.
– Они сейчас сами скажут, – уверенно пообещал я.
Так и случилось. Двое разгневанных дядек с трудом выбрались на помост и, покачиваясь, направились к нам.
– Уснул, да? – кричал один. – Тебя просили сколько минут наверху повисеть, а это сколько? – он тыкал пальцем в наручные часы. – Полчаса болтались, продрогли, слушай!
– У меня морская болезнь случилась, – орал другой. Он и правда был весь бледно-зеленый. Только не понятно из-за чего: от качки или от недопитой бутылки, торчащей из его кармана. – Гони назад бабки, дорогой! И штраф плати!
Дядя Костя безропотно вернул им деньги. И повернулся ко мне:
– Что-нибудь скажешь?
– За тем и пришел, – сказал я. – Во-первых, забирайте ваши деньги, мы мзду не берем…
– Это не мзда! – он знакомым жестом прижал руки к груди. – Это предоплата за услуги.
– Мы не коммерсанты, – настоял я и гордо добавил: – Мы – борцы за справедливость.
Тоска и печаль в его глазах сменилась таким уважением, что мне даже неловко стало.
– А по вашему делу, – продолжил я, – нужно кое-что уточнить. Этот Прыщ, он очень мелкий. Мы такими не занимаемся. И поэтому ничего про него не знаем…
– Он в поселке живет, – поспешил сообщить дядя Костя. – На улице Строителей.
Мы уже знали этот поселок. Он расположился недалеко отсюда и напоминал смесь небольшого города с большой деревней. Там были и многоэтажки и деревянные дома с огородами; там ездили по улицам машины и ходили козы. А возле универсама в большой луже всегда лежала чья-то черная от грязи свинья и плескались белые от природы утки.
– Ваша задача, – сказал я, – срочно узнать адрес или, лучше всего, телефон этого Прыща.
– Телефон есть! – обрадовался дядя Костя и зашарил в карманах брюк, достал смятую пачку из-под сигарет. – Он так и сказал: надумаешь пораньше – звякни, скидку сделаем. – И дядя Костя потрогал фингал под глазом, уже обретавший разные цвета.
Понятно: он этот фингал получил одновременно с телефоном – в качестве предоплаты.
– Отлично! – сказал я, забирая у него пачку. – Ждите нашего сообщения.
Дядя Костя трогательно прижал руки к груди и, наверное, долго смотрел мне вслед с надеждой, благодарностью и восхищением.
Так, одно задание нашего великого организатора я выполнил. А вот второе – посложнее. Мне предстояло завербовать взрослого сообщника для наших дел. Это должен быть человек честный и смелый. Хотя подставлять мы его не собирались. Его задача была проста, и об его участии в наших разборках никто никогда не узнает. После долгих споров мы с Алешкой остановились на бородатом лодочнике. Ведь когда распространился слух о нашей причастности к преступной группировке Феди Гуся, этот лодочник сразу изменил к нам свое отношение, в худшую сторону. И не скрывал этого. А значит, он человек честный, смелый и тоже ненавидит бандитов и жуликов.
И я, не теряя времени, помчался на лодочную станцию.
Лодочник был на месте. Он сидел в голубой моторке и, задрав над водой ее двигатель, что-то в нем ковырял отверткой.
Увидев меня, лодочник неразборчиво буркнул в бороду и опустил мотор.
На причале было много любителей водных прогулок – взрослых и детей. И я разумно рассудил, что вести конспиративный разговор с лодочником среди них небезопасно. Кто-нибудь мог нас услышать… А этот «кто-нибудь» вполне мог оказаться из стана наших врагов. Поэтому я без лишних слов перешагнул с причала в лодку и уселся на носовой палубе. Лодочник хмуро взглянул на меня, но ничего не сказал.
– Не прокатите? – вежливо, но настойчиво попросил я.
– За отдельную плату. – Мне показалось, что он произнес эти слова со скрытым злорадством. Не любит он «крутых», это точно. – И в порядке очереди.
А я сначала и не сообразил, что толпа на причале – это очередь на прогулку по озеру на моторке.
Услыхав слова лодочника, очередь замахала руками, и кто-то из нее, от лица всех, заявил:
– Да пусть едет, мы не возражаем.
Мне стало неловко. Нет, такая слава нам не нужна.
Лодочник с немым укором оглядел желающих покататься, вздохнул и дернул заводной шнур мотора. Тот послушно взревел, и голубая лодка осторожно выбралась из тесной толпы других суденышек, набрала на чистой воде скорость.
– К острову, пожалуйста, – как порядочный клиент прокричал я лодочнику, перебивая шум мотора.
Лодочник молча кивнул и направил лодку к островку. Мы завернули за него, и лодочник заглушил мотор. Стало тихо. Только чуть поплескивала в борт кристальная волна, покрикивали «белокурые» чайки, и галдели вдали, на воде и на причале, взрослые и дети.
Лодочник вопросительно, с оттенком недовольства взглянул на меня.
И я ему все рассказал.
Он, выслушав меня, потеплел лицом и блеснул зубами в улыбке через свою дремучую бороду.
– Вот хорошо-то! – сказал он, доставая и набивая табаком трубку. – Вот славно! А я-то извелся. Как же так, думаю, отец у них – полковник милиции, а дети у него – юные бандиты…
В тот момент я как-то не сообразил: а откуда лодочник знает, что наш папа служит в милиции?
– А я милицию уважаю, – продолжал радоваться лодочник. – Я и сам когда-то в милиции служил, в речной. Вроде как водная ГАИ. Но вот, – он показал на свою хромую ногу, – поранили браконьеры, пришлось уйти на гражданку. – Он выпустил такой клуб дыма, что издали нашу лодку можно было бы принять за пароход. – Так что я должен сделать-то?
– Позвонить вот по этому номеру, – я передал ему пачку из-под сигарет с телефоном Прыща, – и сказать вот такие примерно слова. – И я достал из кармана папин мобильник, который он оставил нам для «экстренной связи».
– Здорово! – рассмеялся лодочник, когда я сказал эти слова. – Классно придумано! – Он набрал номер, настроился, даже брови сдвинул сурово. И разговаривал по телефону именно так, как было нужно. Его голос был ленив, безразличен, с ноткой усталости и недовольства. И явной угрозы.
– Не, ну ты, прыщик, оборзел в натуре? Ты куда лезешь, козел? Тебе рога поломать, да? Чего – не знал? Чего ты не знал? – Зажав микрофон ладонью, лодочник подмигнул мне: – Оправдывается, испугался до соплей. – И снова стал отчитывать Сеню Прыща: – Чтоб в два счета сбегал и прощения попросил. И сиди дома, козел. Носа не высовывай. Врубился?
Лодочник выключил телефон и вернул его мне вместе с сигаретной пачкой.
– Если что еще надо, сразу ко мне. Я эту шпану не обожаю.
Он завел мотор, лихо обогнул остров и помчался к причалу. А я с тоской и тревогой подумал, что мы с Алешкой все глубже и глубже погружаемся в трясину криминала. Успокаивало только одно. То, что мы делали это во имя справедливости. Но вот что во имя ее дальше будет? Вот как узнает о наших фокусах настоящий Федор Гусь, да как пришлепнет нас, как лягушат…
Поблагодарив лодочника, который на прощание сказал, что отныне в нашем распоряжении весь его речной флот, я помчался к «колесу» дяди Кости. Запыхавшись, сообщил ему о результатах «стрелки» и посоветовал, как себя вести, если к нему заявится Сеня Прыщ.
На всякий случай я устроился неподалеку с мороженым на скамейке и решил дождаться результата.
Ждать пришлось недолго. Сеня примчался взмыленный и лохматый. Он потоптался возле «колеса», потом решительно подошел к дяде Косте и стал что-то горячо и виновато ему объяснять.
Дядя Костя слушал и кивал головой. А потом тронул пальцем свой синяк под глазом. Прыщ его понял без слов и покорно подставил свое блинообразное лицо. Дядя Костя не вмазал ему, как положено, а только великодушно (и унизительно!) дал ему в лоб увесистым щелчком.
Сеня Прыщ, кажется, сказал ему «спасибо» и облегченно засеменил к воротам городка. А дядя Костя весело помахал мне и приложил руку к сердцу.
А я пошел к нашему глупому зайцу, доложить организатору и вдохновителю о выполнении его заданий. С «уроками» великий организатор справился успешно – умял все дары дяди Кости и выдул всю воду. В том числе и квас «Белоозерский».
