Лешка почесал в затылке. Дальше письмо как-то не складывалось. Толик в ожидании смотрел на друга и ничего не предлагал. Как будто Лешка один должен сочинять это письмо!
— Я не знаю, что дальше писать! — сердито пробурчал Лешка.
— Может, так и оставим? — спросил Толик. — Пусть сначала ответят, жили они там до войны или нет.
— Нет. Если ничего не объяснить, люди вообще могут подумать, что мы их разыгрываем. Почерк у тебя не взрослый. Решат, что какие-то ребятишки подшутили, вот и все. Толик обиделся и заявил:
— Сам пиши, если думаешь, что у тебя взрослый почерк!
— У меня детский, успокоил его Лешка. — И к тому же совсем неразборчивый. Мои каракули, кроме учительницы по русскому, никто разобрать не может, даже мама. Я ведь про почерк тебе не для того сказал, чтобы обидеть, а для того, чтобы объяснить, почему надо письмо продолжить.
— Если бы ты с таким же красноречием письмо сочинил! — засмеялся Толик.
— Пиши: «К вам обращаются школьники Алексей Тимошин и Анатолий…» Как твоя фамилия?
— Лавров.
— «…и Анатолий Лавров. В 1945 году наши бабушки нашли в развалинах дневник солдата, в котором не было указано ни имени, ни фамилии писавшего. Был указан только адрес: Б-вск, Липовая аллея, 14».
— Погоди! Не так быстро! Я писать не успеваю.
Лешка стал диктовать медленнее:
— «Все эти годы солдата никто не разыскивал. А теперь дневник попал в наши руки, и мы хотели бы разыскать родственников этого солдата. Еще мы знаем, что он ушел на фронт в сорок первом, сражался под Москвой. Очень надеемся на ваш ответ».
— Все?
— Да.
Толик перечитал написанное и критически покачал головой:
— Все-таки ничего толком не поймешь. Сбивчиво. Может, лучше было бы просто послать по этому адресу дневник? Как бы вернуть.
— Кому вернуть, если неизвестно, кто по этому адресу проживает? Только потеряем дневник.
— А если нам не ответят?
— Будем искать как-нибудь иначе. Есть же какие-то поисковые отряды! Или в музей обратимся, они, наверное, знают, как можно установить имя солдата.
Толик засомневался:
— На это нам каникул не хватит.
— Ничего. На следующее лето продолжим, а имя солдата все равно узнаем!
— Ну, заклеиваем конверт?
Заклеиваем!
— А индекс этого Б-вска?
— Пойдем на почту — там нам скажут!
— Бабушка! Мы на почту! — крикнул Толик.
— Хорошо. Только зайдите в магазин, купите хлеб. И возьми с собой ключ от почтового ящика. Сегодня телепрограмму должны принести. Только не потеряй ключ!
— Бабушка! — недовольно протянул Толик. — У нас дело поважнее, чем магазин и твоя телепрограмма!
— Купи хлеб и возьми ключ от почтового ящика! — тоном, не терпящим возражений, повторила Вероника Аркадьевна.
Толик взял ключ и пробормотал себе под нос:
— Сами почти шестьдесят лет солдата не искали и нам мешают!
— Ладно тебе! — сказал Лешка. — Отправим письмо, а на обратном пути купим хлеб и заберем почту. Что тут сложного?
На почте ребятам дали огромную толстую книгу, в которой они разыскали индекс города Б-вска. Толик старательно вывел цифры индекса на конверте и смущенно хмыкнул:
— Странно! Я почему-то волнуюсь!
— Я тоже волнуюсь, — ответил Лешка, взял письмо и медленно опустил его в деревянный ящик у входа. — Давай загадаем, чтобы пришел ответ. Когда загадываешь, почти всегда сбывается.
— Давай. Пусть придет ответ.
Лешка рассмеялся:
— Загадывать про себя надо! Ладно, загадали, пошли домой.
— Поучишь меня музыке? — спросил Толик.
— Сейчас?
— Ну да! Письмо написали. Чем еще заниматься?
— Можно дальше почитать дневник.
— Успеем. Позанимаемся и почитаем.
Лешка нехотя кивнул. Ох уж это преподавание музыки! Нет, учитель из него точно не выйдет, не любит он преподавать!
Мальчишки зашли за хлебом и отправились домой. Толик, ворча что-то по поводу бабушкиных поручений, открыл почтовый ящик, вытащил газету и какой-то лист бумаги.
— Что это? — спросил Лешка.
— Не знаю, — растерянно ответил Толик. — Картинка какая-то.
На альбомном листе карандашом был нарисован дом. Толик хотел было разорвать рисунок:
— Поприкалывался кто-то.
— Постой! — остановил его Лешка. — Странный какой-то прикол! Ты дом не узнаешь?
— Дом как дом!
— А балкон на крыше?
— Хочешь сказать, что это тот самый дом, где мы были?
— Конечно!
— Тогда этот рисунок не мог случайно оказаться в нашем ящике.
— Вот именно! Это послание нам!
— От кого?
— Вот этого я не знаю! Кому могло понадобиться рисовать для нас тот дом, где мы и были-то всего-навсего один раз, вчера?
Мальчишки стояли на площадке перед почтовыми ящиками и с недоумением разглядывали рисунок.
— Как дневник — ни имени, ни фамилии! — Толик повертел лист со всех сторон. — Художники всегда в уголке расписываются.
— Может, это не художник рисовал?
— Художник, — уверенно ответил Толик. — Смотри, как все правильно, аккуратненько, штришок к штришку. Я так не нарисую.
— И я не нарисую, — согласился Лешка. — У тебя есть знакомые художники?
— Нету.
— А у меня тем более — я в этом городе всего три дня. Кто же нам послал этот рисунок?
Толик стукнул себя по лбу:
— Как же я раньше не догадался!
— О чем?
— Это бабушка!
— Бабушка?
— Ну да! Она мне с самого детства всякие игры придумывает! Когда я был маленьким, она со мной в «зайчика» играла.
— В «зайчика»? — не понял Лешка. — Как это?
— Каждое утро я находил у себя под подушкой какую-нибудь безделушку, игрушку, конфету. Она говорила, что эти подарки ночью приносит заяц.
— И ты верил?
— Ну, я же маленьким был. А знаешь как здорово — сунешь спросонья руку под подушку и нащупаешь подарок!
— Не знаю. Наверное, здорово.
— А однажды у нее не оказалось игрушки, наверное, забыла купить, так она мне под подушку часы наручные сунула! Я так обрадовался! Прикинь, настоящие часы! С кожаным ремешком! Мм тогда с мамой к ней приезжали. Мама и говорит: заяц, ошибся, давай бабушке часы вернем.
— Вернули?
— Не-а! Я как уперся: ничего заяц не перепутал! Это мой подарок! Короче, увез часы с собой.
— А потом?
— А потом мама потихоньку отправила их бабушке.
Лешка рассмеялся и снова кивнул на рисунок:
— Так ты думаешь, что и это заяц подбросил?
— Конечно! А кто, кроме наших бабушек, знал о том, что мы были в доме? Ты обратил внимание, как настойчиво моя бабушка отправляла нас за почтой?
— Зачем же присылать этот рисунок?
— Не знаю. Может, они решили, что нам с тобой скучно?
— И стали развлекать рисунками?
— А что? Придумали какую-то игру. Может, хотят, чтобы мы еще разок в этот дом сходили?
— Зачем?
— Это загадка. Надо у них попробовать разведать.
— А может, в лоб спросить: так, мол, и так, к чему эти игры с рисунком?
— Нет, — Толик помотал головой. — Так не пойдет. Не знаю, как твоя, а моя бабушка на этот вопрос обидится. Скажет, вам игру предлагают, а вы не поддерживаете.
— Знаешь, лично я как-то уже вырос из детсадовских игр!
— Брось! Ну, чего тебе стоит поиграть? Бабушке удовольствие доставишь.
— Значит, твоя бабушка художница?
— Нет. Никогда не слышал, чтобы она рисовать умела.
— Интересная у тебя бабушка, — Лешка усмехнулся. — Имеет рояль, но не умеет играть, присылает рисунки, но не умеет рисовать.
— А может, это твоя бабушка нарисовала? — предположил Толик.
— Моя?! — Лешка даже рот разинул от неожиданности. — Моя бабушка в зайца никогда не играла.
— Но рисовать она умеет?
— Чертить умеет. Она раньше инженером работала.
— Ну вот! Это, считай, и есть чертеж. Чертеж дома! Только инженер и мог бы с такой точностью изобразить дом!
Лешка удивленно молчал. Вот уж от своей бабушки он никак не ожидал таких выходок!
— Пойдем домой! — решил Толик. — Попробуем что-нибудь разузнать. Только рисунок не покажем, как будто мы его не нашли.
Лешка улыбнулся:
— Тебе лучше знать правила игры с зайцем! Точно! Поэтому разговор начну я. А ты лучше помолчи.
Бабушки смотрели сериал. Толик присел в кресло у телевизора и положил на журнальный столик газету с телепрограммой.
— Забрал почту? — совершенно спокойно спросила его бабушка. — А хлеб купил?
— Купил. Бабушка, а ты не знаешь, в каком году был построен тот дом, в котором мы вчера были?
— Не знаю, — коротко ответила Вероника Аркадьевна, увлеченно следя за событиями на экране.
— Елена Андреевна, — обратился тогда Толик к Лешкиной бабушке. — А какой это архитектурный стиль?
— Чего стиль? Вот этого дворца? — Елена Андреевна имела в виду дворец, в котором развивались события сериала.
