— М-да… понятно. — Мурзилка огляделся, задумался. — Игрушки протыкали агенты злой волшебницы Ябеды-Корябеды. М-м-м… их двое. Знаете, кто это? Это…
14. На кого указал Мурзилка?
Почему он решил, что это лазутчики?
— Кстати… — Мурзилка помедлил. — Теперь мне понятно, почему они всегда делали именно восемь дыр.
Раздался скрип тормозов. У магазина остановились «Жигули» с заплатками на покрышках.
— Но как! Как вы об этом узнали?! — высунулся из окошка изумлённый их владелец.
— Ну, уж это-то просто… — начал Мурзилка.
15. Что он сказал?
А разоблачённые агенты совсем скисли. Они и сами теперь весьма напоминали те самые спущенные игрушки. Пыр печально вздохнула и грустно произнесла:
— …Да, не вышло нам надуть Мурзилку…
— Да-а-а… получила по носу! — нахмурилась злая волшебница Ябеда-Корябеда и хлопнула себя по лбу: — Опять носы! Разве нет ничего другого! Взять хотя бы… ухо! Чем плохо ухо? — И она продолжала размышлять, внимательно следя за собой как бы со стороны: — «Да, с этим Мурзилкой ухо нужно держать востро». Хорошо! Молодец! «Ушки на макушке с ним нужно держать». Отлично. Поехали дальше! «А то нос…» Стоп! «А то как своих ушей не видать нам своих лазутчиков…» Уж на «больную мамочку», он попадётся, это как пить дать! — Ябеда-Корябеда расхохоталась. — Ударная группа его сегодня сцапает!
…Погружённый в свои мысли Мурзилка шёл по улице, когда его окликнула Тонечка.
— Тонечка! — обрадовался Мурзилка. — Что с тобой случилось? Я так за тебя переживал!
— Ах, Мурзилка! Извини, что я не пришла на встречу. Меня выследили и схватили эти гадкие агенты. Но мне удалось бежать. Больная мамочка так волновалась…
— А как она себя чувствует?
— Лучше, но ещё лежит. Вот если бы ты её навестил… Она так хочет с тобой познакомиться! Может быть, ты зайдёшь к ней прямо сейчас, пока она не уснула? Я тебе дам адрес. Сама я сейчас не могу с тобой пойти. В булочную я только что зашла, но мне ещё нужно в овощной и молочный…
«Интересно… м-м-м… зачем она меня обманывает, будто только что из булочной? — подумал Мурзилка. — Впрочем, она, наверное, просто забегалась».
16. Почему Мурзилка решил, что его обманывают?
…Уютный двухэтажный дом, в котором Тонечка жила со своей мамой, находился на тихой, тенистой улице… Старые тополя росли на ней.
Двор оказался заросшим травой, и к крыльцу совсем по-деревенски вела тропинка.
Квартира, которую искал Мурзилка, находилась на первом этаже. Дверь была не заперта. Мурзилка постучал…
— …Я ведь всё время лежу. Сегодня ещё не поднималась, — жаловалась «больная мамочка». — Тонечка уже два часа как ушла в магазин… Вы не представляете, как я рада, что вы пришли.
Мурзилка огляделся.
— Нет, почему же… м-да… представляю. Примерно так же, как прошедшей ночью. Когда вы или ваши друзья столкнули меня в яму.
«Больная мамочка» от неожиданности подскочила, воскликнула: «Ой, мамочка!» — и пулей вылетела в окно.
17. Как Мурзилка догадался, что перед ним лазутчик?
«Но навряд ли он рассчитывал расправиться со мной один. Наверное, сейчас должен пожаловать гость».
Мурзилка лёг в кровать и до самых глаз натянул одеяло.
В квартире было тихо. Лишь капала на кухне вода. Через раскрытое окно было слышно чириканье воробья. Где-то далеко залаяла собака.
«Но как же так? — недоумевал Мурзилка. — Ведь это Тонечка дала мне адрес! Ничего не понимаю. М-м-м… выкрали больную мамочку, а на её место уложили агента? Чушь какая-то…»
На улице послышались шаги. Мурзилка ещё глубже залез под одеяло.
Кто-то взошёл по лестнице, потоптался у двери. Наконец она скрипнула. На пороге появился Кулак:
— Этот недотёпа Мурзилка ещё не приходил? Ну, сейчас будет. Тут-то мы его и прихватим. — Агент ухмыльнулся и присел на край кровати. — Чего это у тебя такие большие глаза? — без особого интереса спросил он у Мурзилки.
— Чтобы лучше видеть тебя, — отвечал тот.
— И уши тоже какие-то…
— Это чтобы лучше слышать тебя, — пояснил Мурзилка.
Лазутчик умолк и, покачивая ногой, стал насвистывать.
— Ты ещё про руки не спросил, — напомнил ему Мурзилка.
— Ну? А для чего тебе такие, большие руки?
— Чтобы задержать тебя! — Мурзилка откинул одеяло и спрыгнул с кровати.
Лазутчик вздрогнул и тихо сел на пол.
…Так в третьем «А» классе, где учились Сидоров и Семёркин, появился новенький — бывший лазутчик Кулак. Ведь именно сюда направлял, Мурзилка разоблачённых агентов.
Парочка «Восемь дыр», например, совсем освоилась к тому времени в школе. Особенно нравились Тыр и Пыр уроки труда. А в работе на сверлильном станке им не было равных. По восемь отверстий успевали они просверлить за то время, пока другие делали только одно. Сделанный же Тыр и Пыр дуршлаг был показан на выставке технического творчества ребят. Кстати, вспомнили они свои простые и милые имена — Алёша и Таня.
…Едва Мурзилка возвратился домой, как зазвонил телефон.
— Ты дома? — голос Тонечки в трубке дрогнул. — Ф-фу… значит, всё обошлось. Представляешь, что придумали эти отвратительные лазутчики? Они перевесили номера квартир, и ты вместо больной мамочки угодил к ним.
— Ах, вот в чём дело! А я уж не знал, что и подумать. Получалась вообще какая-то чепуха: будто ты заодно с Ябедой-Корябедой! — И Мурзилка от души засмеялся.
Весело расхохоталась в ответ Тонечка.
Смех девочки звучал как маленький колокольчик. И Мурзилке сразу стало легко и спокойно…
Странная, казалось, кличка была у агента Солёного.
Но прозвали его так не случайно.
Садясь обедать, лазутчик сначала всё крепко-крепко солил: первое, второе и компот. Он любил всё солёное: огурцы, селёдку, квашеную капусту. Один из его друзей рассказывал, что Солёный как-то съел с ним пуд соли. А солёное мороженое — дело рук агента!
Во двор дома на Ненаглядной улице привезли доски. Их аккуратно сложили в стороне на траве, чтобы они не мешали жильцам.
Не прошло и часа, а Солёный уже связался по рации с Ябедой-Корябедой:
— Алло! Эта… докладываю обстановку. На дворе — трава, на траве — твора… то есть двора… то есть трава… — вконец запутавшись, агент умолк.
Солёный был любимчиком Ябеды-Корябеды. Она многое ему прощала и даже бывала с ним добра.
— Спокойно, Солёный, не торопись, — сказала добрая злая волшебница. — Значит, что на дворе?
— Эта… как её… трава!
— Прекрасно. А что на тваре? То есть на дрове? Ну, ты понимаешь на чём…
— А на том, что я понимаю, — дрова, — отчеканил Солёный, — то есть доски.
— Та-а-а-к! Значит, Мурзилка решил начать строить детскую площадку. Есть какой-нибудь план?
— Эта… ну… Можно их посолить, — предложил лазутчик.
— Мурзилка упёк в школу уже троих моих людей, — раздражённо возразила злая волшебница. — А мне предлагают солить доски! Мурзилке нужно насолить! Но тонко и коварно.
И Ябеда-Корябеда изложила свой план. Доски нужно поджечь. И тогда ребятня вместо качелей-каруселей получит кучу головешек.
— А потом их можно и посолить, — добавила злая волшебница и затряслась от смеха. — Можно ещё поперчить и посыпать укропом, а, Солёный? С Мурзилки же, — посерьёзнела Ябеда-Корябеда, — глаз не спускать. Пусть за ним следит… ну хотя бы Барабан. Я думаю, она справится.
…В глубокой задумчивости шёл Мурзилка по Вермишелевой улице. Что-то затеяла Ябеда-Корябеда? Что ещё натворят её помощнички?
Когда уж тут работать над детской площадкой! Все силы уходили на то, чтобы разоблачать лазутчиков, срывать их коварные планы. Урывками, в транспорте, придумал-таки Мурзилка качели.
Двое садились на противоположные края доски и раскачивались. Вращение оси через систему шестерёнок передавалось на колёса. И «качелевоз» — так называл Мурзилка своё изобретение — двигался по рельсам вокруг площадки. Качелевоз мог везти три вагончика, в которых располагалась малышня.
«Доски уже завезены, можно бы приступать к работе. Да разве с этой Ябедой-Корябедой сделаешь площадку! — досадовал Мурзилка. — Навряд ли это затишье надолго…»
Мурзилка миновал кинотеатр, вышел на Дошкольный проспект. Отсюда уже недалеко и до дома.
И здесь его внимание привлёк высокого роста молодой человек с пышными усами.
Он покупал спички в табачном ларьке.
Казалось бы, обычная уличная сценка, которая не заслуживает внимания. Но Мурзилка замедлил шаг, потом решительно подошёл к молодому человеку:
— М-да. Маскировка неплохая, в фантазии вам не откажешь. Долго тренировались на ходулях-то ходить?
«Эх! Ответила бы я ему! — подумала специалист по болтливости Барабан (а это была она). — Но сейчас нужно удирать».
