— Класс! — сказал он. — И девчонка классная, правда? В конце концов, все к лучшему получилось, ведь я с Ольгой познакомился. Хотя, конечно, если бы я был в форме, все бы получилось по-другому. С кадетом в форме с нашивками нашего ведомства никакая шпана не стала бы связываться. Вернули бы деньги, и баста. Но так даже романтичней вышло. И потом, кто их знает… Увидев, какие на мне нашивки, они могли бы сначала деньги вернуть, а потом пойти за мной и шлепнуть втихую: мол, вдруг я о них докладывать побегу таким людям, которых уже не купишь? В общем, ребята, сейчас на вас основная нагрузка ляжет, а я уж подключусь на самом ответственном этапе!
— А что ты считаешь самым ответственным этапом? — поинтересовался Лешка, улучив момент, когда Жорик малость выдохся и можно было вставить словечко.
— Когда мы выясним, куда и как они деньги от своего лохотрона сдают! — охотно ответил Жорик. — Хотя бы номер машины знать, которая за выручкой приедет, и то хлеб!
— Погоди… — Илюха недопонял. — Ты что, хочешь их черную кассу грабануть?
— Все может быть! — задорно отозвался Жорик. — Я же говорю, у меня в башке разные варианты действий! Но то что наказать я их хочу, это факт!.. Да, пока не забыл. Раз уж так сложилось, не проговоритесь пока, что мы кадеты, и в какой школе мы учимся. Я это чуть попозже преподнесу, как сюрприз, на закуску. Пока что я просто сказал, что мы из одной из этих новомодных школ со всякими прибабахами, где языки, компьютеры и полный пансион и домой отпускают только на выходные. То есть в следующие выходные я просто приеду к ним в форме — и все отпадут. Ловите?
Мы «словили» и пообещали молчать. На том мы и вышли из комнаты, и вернулись на кухню.
— Вот, — Жорик вручил Олиной маме одежду, в которую был облачен перед этим. — Спасибо вам огромное. И как здорово вы мои вещи в порядок привели — просто страшно надевать их было, такие они новенькие и свеженькие.
— Не я одна их в порядок приводила, девочки тоже старались, — улыбнулась Олина мама. — И мы рады всячески тебе помочь. Что вы теперь собираетесь делать?
— Мы вообще-то думали погулять сегодня по Москве, — ответил Жорик. — Но я не знаю, стоит ли мне высовываться с такой физиономией на Красную площадь и в другие людные места. Неохота народ пугать. Поэтому, может, мы просто в районе погуляем, тут тоже есть много интересного. А потом домой поедем, когда смеркаться начнет.
— До сумерек еще далеко, — покачала головой Олина мама. — А если вы собираетесь гулять поблизости, то мы будем ждать вас к обеду. Часа в три, годится?
— Спасибо огромное, — откликнулись мы.
А я добавил:
— Но, может, это не совсем удобно? Нас все-таки четверо…
— Ничего, как-нибудь справимся, — рассмеялась Олина мама. — И опять-таки девочки помогут. Мы будем только рады!
— А еще мы можем прогуляться вместе с вами, — предложила Оля. — Мы ведь неплохо знаем всю округу, и где что можно интересного поглядеть. Вы ж, наверно, не очень хорошо знаете наш район?
— Ну мы… — я, Лешка и Илюха опять переглянулись. Если девчонки пойдут с нами, то, конечно, возмутятся и испугаются, увидев нашу попытку проследить за лохотронщиками, и, конечно, не дадут нам повертеться возле них, чтобы мы не подвергали себя опасности.
Я, кстати, задумался сейчас вот о чем. Если б я просто рассказывал вам эту историю, я бы сказал примерно так: «Мы сразу врубились, что девчонки визг поднимут и фига с два мы лохотронщиков «сделаем». Но на бумаге все хочется изложить правильно и прилично, вот я и начинаю писать, что «они, конечно, возмутятся и испугаются…» — ну, и дальше еще много слов там, где в обычной жизни я обошелся бы двумя-тремя, и всем все стало бы ясно. Но когда я вижу лист бумаги или экран компьютера, где надо слова писать, я не то чтоб цепенею, из меня сразу начинает правильная речь лезть, как солома из Страшилы, потому что боишься, что неправильную речь не все поймут.
В общем, мы на секунду замялись, но тут опять Жорик вмешался.
— Конечно! — сказал он. — Куда же без вас?
Я сам хотел это предложить, но стеснялся.
При этом он успел подмигнуть нам: мол, не волнуйтесь, девчонок я возьму на себя, и вы спокойно займетесь лохотронщиками.
Ну, Жорик, он обаятельный, ему, как говорится, все по плечу.
И мы отправились в путь.
— У нас очень хорошая зеленая зона за метро и Стадионом, — стала объяснять Ольга. — Там можно погулять. А можно пойти в другую сторону, вон туда, по направлению к метро «Аэропорт», или вон туда, к Масловкам и Бутырской улице. А можно до Савеловского рынка дойти… — Оля вдруг вздохнула. — Надо же! Если бы вчера мы пошли не на «Динамо», а на Савеловский рынок, то ничего бы не случилось!..
— Зато мы бы не познакомились… — начал Жорик. И вдруг остановился. — Погоди! Рынок на Савеловской, точно!
— Что — точно? — не поняли мы.
— Я хочу сказать, что эти лохотронщики — явно не одиночки, что те, на кого мы нарвались — это один из узелков целой сети, ловите? А такая сеть должна все крупные рынки охватывать! То есть и на Савеловском должна быть их лавочка. Значит, если мы походим вокруг рынка и увидим столик с такими же лотерейными билетами…
— Ой, ребята! — вступила в разговор Аня. — неужели вы все-таки хотите связаться с этими типами? Ведь… ведь…
— Мы не собираемся связываться, — сказал я. — Но выяснить, широко ли раскинута их сеть, не мешает. И вдруг мы спасем какого-нибудь простофилю, которого они возьмут и заарканят, как заарканили вас?
— Но прежде всего, — спокойно заметил Алешка, — не мешало бы на тех, вчерашних лохотронщиков поглядеть. Врага надо знать в лицо.
— Выходит, вы все-таки считаете их врагами, с которыми нужно воевать? — нахмурилась Ольга.
— Воевать с ними нужно, факт, — пробурчал Илюха. — Только не силой, а хитростью. Правда, насчет хитрости я не особо, тут пусть другие думают…
— Я бы просто взглянул на них издали и на всякий случай сфотографировал, — сказал я. — Их фотография в любом случае может пригодиться милиции, если милиция все-таки решит их тряхнуть.
— Точно! — Жорик согласился с таким восторгом, как будто эта мысль ему и в голову не приходила. — И нам, кстати, будет спокойней! Если мы отдадим милиции фотографии, нам не надо будет лично являться, чтобы их опознать! А сами знаете, что бывает при опознании — и в тысяче фильмов небось видели, и вообще… Братки задержанных дежурят неподалеку от милиции и предупреждают всех задержанных: «Опознаешь — убьем!» Вряд ли, конечно, дойдет, до такого, но на хрена нам лишний раз подставляться, верно?!
Девчонок эта мысль — сфотографировать, чтобы потом не связываться с опознанием самим, — здорово вдохновила, да и успокоила. Ведь по всему выходило, что мы будем действовать осторожно и предусмотрительно, страхуясь от возможных неприятностей в будущем.
— Да, конечно! — согласилась Ольга. — Сфотографировать их стоит. Только осторожно и издалека… А возьмет их фотоаппарат на большом расстоянии?
— Еще как возьмет! — заверил я. — Давайте прошвырнемся до их палатки. Вы и Жорик подходить не будете, а мы втроем прогуляемся неподалеку и с беспечненьким таким видом сделаем несколько снимков, будто красивые окрестности фотографируем.
На том и порешили, и мы вернулись к метро «Динамо» по широкой красивой аллее.
— Вон их палатка, — показал Жорик. — Видите, где эти качки толкутся… Ух ты, их стало больше, чем вчера! То ли из-за выходного дня, то ли после вчерашнего решили усилить бдительность. Чтобы любому, вроде меня, заткнуть рот до того, как шум поднимется. Ведь вчера они могли здорово погореть: например, проезжал бы мимо патруль с «чужими» ментами — тогда они бы не отвертелись!
— Хорошо, — сказал я. — Ждите нас здесь. Пошли, ребята.
И вот Жорик с девчонками остались наблюдать за нами из-за угла, а мы с Алешкой и Илюхой неспешненько потопали на самую площадь, где кипела жизнь. Прошлись, глазея на лотки и киоски, я разок щелкнул ребят на фоне огромного плюшевого мишки в одной из витрин павильона. Потом мы Повернули в сторону палатки лохотронщиков.
За первый год обучения в школе нас кое-чему научили, и определить, кто имеет отношение к лохотрону, нам не составило труда. Некоторые и не прятались особо. Все эти качки, небрежно бродившие возле палатки и готовые сомкнуть кольцо своих здоровенных плечей вокруг любого скандалиста. А вот двое или трое молодых людей, с физиономиями, вполне способными внушить доверие, стояли несколько в стороне от палатки и активно изображали, будто они никакого отношения к лохотрону не имеют. Кто пивко попивал, кто газеты и журналы на лотке рассматривал, кто просто стоял и поглядывал на часы: якобы ждал кого-то. Но все они время от времени обменивались взглядами с лохотронщиками. То же самое делали несколько девушек. Двух из них, предлагавших билетики прохожим: «попробуйте удачу», — сразу можно было отнести к членам шайки. Но еще две — три, болтавшиеся неподалеку, явно старались не засвечивать свою причастность к лотерее. Надо полагать, они были или дополнительными наблюдающими, или подсадными утками. Это означало, что их могли в любой момент подманить, чтобы «дожать» потенциального клиента. Например, взять билетик и выиграть у него на глазах, или сделать контрставку, если клиенту выпадал билетик «пятьдесят на пятьдесят», и его выигрыш мог перебить тот, кто поставит больше. А вообще, действовали они довольно грубо. То ли не боялись и не стеснялись никого, то ли не умели действовать тонко. В любом случае, удивительно было, что народ попадается в такую грубую и заметную «сеть». Но ведь все люди разные. И потом то, что казалось очевидным нам, вполне могло не быть очевидным для многих других. Ведь в школе нас учили таким тонкостям и хитростям, с помощью которых можно и вести наблюдение, и уходить от него.
