Браконьер теперь казался чем-то озабоченным и все больше молчал. Он встал из-за стола, словно ему не сиделось на месте, и принялся расхаживать по комнате. Время от времени Селестен останавливался перед камином, поправлял кочергой поленья, протягивал руки к огню и хрустел суставами пальцев. Вдруг он круто повернулся, подошел к столу и встал перед Мишелем.
— Я тут вот что себе подумал, — начал он. — Вы все вроде славные парни… и девушка тоже, ясное дело. Трое друзей лукаво покосились на Мартину.
Девочка поняла, что оговорка гостя не осталась незамеченной и что в самое ближайшее время ее не раз назовут «славным парнем».
— Я тут себе подумал, — продолжал Селестен, — если вы ничего не имеете против, можно будет мне переночевать у вас в сарае, на сеновале? Я бы там выспался в лучшем виде.
Браконьер выжидательно посмотрел на Мишеля. Тот, помедлив, ответил:
— Мне очень жаль, что я не могу предложить вам постель поудобнее, но мы сами приехали поздновато и еще не знаем, как устроимся на эту ночь.
Селестен расхохотался, жестом отмахнувшись от его оправданий.
— Кабы вам пришлось столько, сколько мне, спать на траве да на камнях под открытым небом, ручаюсь, что и вы не пожелали бы лучшей постели, чем мягкое сено.
— В таком случае пожалуйста… вы нам нисколько не помешаете.
— Ей-богу, Антоним сказал бы то же самое! Недаром вы его племянник. Ну, тогда всем доброй ночи, утро вечера мудренее. Доброй ночи и спасибо большущее!
Браконьер приподнял шляпу и вышел. Друзья переглянулись, улыбаясь несколько растерянно. Некоторое время все молча продолжали есть.
— Тот еще тип, — высказался наконец Артур.
— Если бы мама знала, что мы дали приют человеку, который прошлую ночь провел в тюрьме, представляете, что бы с ней было? — вздохнул Мишель.
— Да ну! За браконьерство — это же не за кражу или еще какое-нибудь серьезное преступление!
— И не успел выйти, опять за старое… Как он назвал эту свою птицу?
— Горная курочка.
— Вот-вот. Его опять сцапают, это точно. Егерь с него теперь глаз не спустит. Таву… ничего себе имечко!
— Дети мои, — перебил друзей Мишель, — вы не находите, что пора и на боковую?
Мартина замялась.
— Э-э… если можно, мне бы хотелось лечь здесь, в этой комнате… Мы заглядывали наверх… меня эти спальни что-то не прельщают. Там паутина… вот такущая! Бр-р!
— Ладно… Уступим желанию дамы, раз она так боится этих славных зверушек… Пошли притащим сверху матрас, — предложил Мишель.
— А мы что же — отдадимся на съедение паукам? — шутливо запротестовал Артур.
— Ничего не попишешь, придется… Мальчики ушли наверх, а Мартина принялась
убирать со стола. Она собрала остатки еды, подбросила в камин полено.
— Только бы здесь не было мышей! — пробормотала она, поежившись.
Девочка нашла в углу веник и стала сметать в кучу рассыпанные Триком перья. Затем она принялась искать совок — и тут вдруг раздался громкий стук в дверь.
Мартина вздрогнула.
— Кто же это еще?.. Может, Селестен что-то забыл?
Не решаясь открыть, она позвала Мишеля. Неведомый гость барабанил в дверь все настойчивее.
Мишель тоже услышал стук; он был уже на лестнице.
— Кто там? — шепотом спросил мальчик, спустившись к Мартине. — Селестен?
— Нет, вряд ли. Селестен подал бы голос, позвал бы…
Мишель открыл дверь. Действительно, человек, сразу же решительно шагнувший через порог, был не Селестен. Правда, чем-то он походил на него: такая же коренастая фигура, бархатная куртка… Мальчику подумалось, что это, видно, местная униформа. Но на голове у нового гостя красовалась чуть помятая высокая фуражка с серебряной эмблемой, которую Мишель не мог толком разглядеть в полутьме. Незнакомец прошелся по комнате с надменным и самоуверенным видом, который бывает обычно свойствен должностным лицам при исполнении.
— Добрый вечер, — сухо поздоровался он. — Вы здесь проездом? Туристы?
— Я сын нового владельца фермы, мсье, — ответил Мишель. — Внучатый племянник Антонима Терэ.
Мальчик чувствовал, что нужно сразу же внести полную ясность. Нагловатое поведение гостя ему не нравилось.
— Вы что-нибудь хотели?.. — спросил он, видя, что блюститель закона отнюдь не собирается уходить.
— Э-э… Да нет, ничего… Шел мимо… Увидел в окне свет, а в доме-то уже почти год никто не живет… А вдруг бродяги какие забрались… или туристы решили переночевать тайком… Дай, думаю, постучу на всякий случай.
Казалось бы, теперь гость должен был успокоиться на этот счет, однако его острые глазки так и шарили по углам комнаты. Он прислушался к шагам Даниеля и Артура наверху.
— И много вас тут?
— Всего четверо, — ответил Мишель, которого эти вопросы начали не на шутку раздражать.
Человек в фуражке уставился на стакан Селестена — Мартина не успела убрать его со стола.
— У вас как будто были гости?..
— Может, и были… а что?
Уклончивый ответ мальчика представителю власти явно не понравился.
— А то, что я должен вас предупредить, молодой человек: не далее как сегодня утром из тюрьмы вышел один субъект, и весьма вероятно, что он бродит где-то поблизости. Это опасный рецидивист! Если вы его встретите, можете ему передать, что я с него теперь глаз не спущу, и пусть только попадется мне еще раз! Селестен Пуа — вот как его зовут. Отпетый негодяй, браконьер! Один раз я уже прижал его к ногтю, прижму и в другой. Таким нет места под солнцем!
Мишель понял, кто был их гость. «Таву!»— вспомнилось ему. Он не удержался от улыбки.
Таву между тем вдруг нагнулся и поднял несколько серых перьев, которые Мартина смела в кучку.
— О! Да это же… перья горной курочки! А охотничий сезон еще не открыт! Как они здесь оказались, а?
Тут Мишель вышел из себя.
— Послушайте, мсье, я не сомневаюсь, что ваш визит был продиктован самыми добрыми намерениями, и очень вам благодарен, но мы приехали всего два часа назад. Вся эта пыль и перья уже были здесь. Мы провели целый день в дороге и очень устали. Как раз собирались лечь спать. Больше мне нечего вам сказать, разве только вот еще что… мы и не знали, что в горах водятся курочки — кажется, вы так сказали?
— Отлично, отлично, — проворчал егерь, метнув на мальчика злобный взгляд. — Эти перья сами сюда прилетели… Но меня не проведешь! У меня глаз — алмаз…
Он направился к двери — медленно, как бы нехотя. Глаза его не отрывались от потолка: наверху по-прежнему слышался скрип половиц.
— Ладно, доброй ночи всем, я ухожу… Смотрите только, как бы вам не пожалеть!
И егерь вышел, громко хлопнув дверью. Мартина и Мишель переглянулись.
— Это что — совет, предостережение? Или угроза? — спросила девочка.
— Странный тип. Что-то слишком ему неймется прижать, как он выразился, браконьера к ногтю. По мне, Селестен куда симпатичнее.
— Как ты думаешь, он правда рецидивист?
— Конечно, раз он сидел.
Тут на лестнице показались Артур и Даниель. Они несли небольшую перину, подушку и узкий матрас.
— Надеюсь, даме этого хватит? — спросил Артур, отвесив шутливый поклон. — Что, запоздалый гость ушел?
— Это был тот самый Таву, егерь. Когда он увидел перья куропатки, его чуть удар не хватил.
— А что его сюда принесло?
— Нюхом чует Селестена Пуа!
Друзья быстро устроили для Мартины вполне удобную постель в углу у камина. Артур подбросил в очаг несколько поленьев, взял свечу и, держа ее в поднятой руке, позвал товарищей наверх.
— Нет в жизни справедливости! — вздохнул Даниель. — У нас-то там не натоплено!
— Вы как хотите, а я лягу одетым, — откликнулся Артур.
Проводив взглядом мальчиков, Мартина задула свечи, но одну решила оставить, надеясь, что та не успеет догореть к тому времени, как ей удастся уснуть. Поколебавшись, девочка последовала примеру Артура и легла не раздеваясь.
Сверху до нее доносились веселые голоса и смех. Но очень скоро усталость взяла свое и в доме воцарилась тишина…
Рано утром Мишель потянулся и, еще не совсем проснувшись, невольно поморщился от ломоты во всем теле.
С трудом передвигая ноги, он спустился по лестнице. Комната была пуста, постель, на которой спала Мартина, сложена в углу. Мишель услышал шорох за стеной и распахнул дверь кухни — более резким движением, чём собирался.
— Боже, как ты меня напугал! — вскрикнула Мартина. — Я немного замерзла под утро и встала чуть свет.
Девочка успела прибраться в тесной кухоньке; на спиртовке уютно посапывал чайник.
— Хочешь кофе, Мишель? — спросила она.
— Спасибо, только не очень крепкого. Выпив чашку кофе, мальчик проснулся окончательно.
— Может, прогуляемся? — предложил он. — Мы видели дом и озеро только в сумерках.
— Пошли!
