Кухня, гостиная и столовая занимали основную часть первого этажа. И мы их уже видели.
Еще на первом этаже находилась библиотека. Но книги в ней были старые и пыльные. От них я расчихалась. Ничего сколь-нибудь интересного там не нашлось. Так что мы с Кларком пошли наверх. На второй этаж.
Мы прошли мимо наших спален.
Мимо окошка в коридоре.
Мы следовали всем изгибам и поворотам сумрачного коридора — пока не достигли следующей комнаты.
Это была комната бабушки и дедушки.
— Не думаю, что нам стоит туда заходить, — сказала я Кларку. — Едва ли бабушка и дедушка хотят, чтобы мы совали нос в их вещи.
— А давай! — подзуживал он. — Разве ты не хочешь все разведать? По блинным крошкам. — Он рассмеялся.
Я толкнула его как следует.
— Эй! — огрызнулся он. Его очки съехали на кончик носа. — И пошутить нельзя.
Оставила сводного братца стоять в коридоре, я открыла дверь в следующую комнату. Дверь была сделана из тяжелого, темного дерева. Когда я толкнула ее, она застонала.
Я нащупала в темноте выключатель. Комнату залил бледно-желтый свет от простой грязной лампочки, свисающей с потолка.
В ее тусклом свете я разглядела картонные коробки. Комната была полна картонных коробок. Груды и груды коробок.
— Эй! Может, в этих коробках найдутся прикольные вещицы, — сказал Кларк, протискиваясь мимо меня.
Он принялся открывать одну из них.
— Там что-то большое, — сказал он, показав на раздутые бока коробки.
Я заглядывала ему через плечо. В комнате пахло затхлостью и кислятиной. Зажимая нос и щурясь от тусклого света, я ждала, когда Кларк извлечет содержимое коробки.
Кларк возился с картонными створками — и они, наконец, распахнулись.
— Просто не верится! — воскликнул он.
— Что? — спросила я, вытягивая шею. — Что?
— Газеты. Старые газеты, — отрапортовал Кларк.
Мы сняли верхний слой газет, чтобы обнаружить… еще больше газет. Старых, пожелтевших газет.
Мы открыли еще пять коробок.
Газеты.
Все коробки оказались доверху забиты газетами. Комната была полна коробок с одними лишь газетами. Выпущенными задолго до папиного рождениями. Газетами больше чем за полвека.
«Кому нужна вся эта макулатура?» — недоумевала я.
— Ого! — Кларк склонился над коробкой в другом конце комнаты. — Ни за что не поверишь, что в этой!
— Что? Что там?
— Журналы! — усмехнулся Кларк.
Братец начинал действовать мне на нервы. Но я, тем не менее, подошла. Мне нравятся журналы. И старые, и новые.
Я запустила руку в глубину коробки с журналами и вытащила целую стопку.
И почувствовала, как что-то закололо ладонь. Под журналами.
Я заглянула под них.
И завизжала.
Сотни тараканов облепили мои пальцы.
Я швырнула журналы на пол.
Я дико затрясла рукой, пытаясь стряхнуть гадких бурых насекомых.
— Помоги! — взвыла я. — Гони их с меня!
И почувствовала, как колючие ножки снуют вверх по моей руке.
Я пыталась смахнуть их… но их были многие дюжины!
Кларк схватил с пола журнал и попытался их сбить. Но как только он принялся хлестать им меня по руке, из страниц вылетело еще больше тараканов.
На мою футболку. На шею. На лицо!
— Ой! Не-е-ет! — взвизгнула я. — Помоги! Помоги!
Я чувствовала, как тараканы облепили подбородок.
Я смахнула их — заодно сбила одного со щеки.
В отчаянии я выхватила у Кларка из кармана его комикс и принялась лупить им разбегающихся тараканов. Сметала и сбивала их. Сметала и сбивала.
— Гретхен! Все! — услышала я крик Кларка. — Все! Их больше нет. Все!
Тяжело дыша, я осмотрела себя.
Он был прав. Они разбежались.
Но все мое тело до сих пор чесалось. Я боялась, что буду чесаться до конца дней своих.
Я выскочила в коридор и уселась на пол. Пришлось подождать, когда сердце хоть немного успокоится, прежде чем я смогла заговорить.
— Какая мерзость, — простонала я наконец. — Мерзость какая.
— И не говори, — вздохнул Кларк. — Их обязательно было бить моим комиксом? — Он держал его за уголок. Очевидно, сомневался, безопасно ли будет засунуть его обратно в карман.
У меня до сих пор не проходило ощущение, что колючие лапки ползают по моей коже. Я содрогнулась и еще разок отряхнула себя руками.
— Ладно. — Я встала и вгляделась в сумрак коридора. — Давай посмотрим, что в следующей комнате.
— Серьезно? — спросил Кларк. — Ты правда этого хочешь?
— А почему бы и нет? — ответила я. — Я не боюсь каких-то мелких букашек. А ты?
Кларк букашек терпеть не мог. Я это прекрасно знала. Что больших, что малых.
Но он не находил в себе силы в этом признаться. Так что он первым направился к следующей комнате.
Мы отворили тяжелую дверь — и заглянули внутрь.
— Ух ты! Погляди на весь этот хлам! — Брат замер посреди комнаты. Он волчком вертелся на месте. Оглядывал все вокруг.
Комната была полна игрушек и игр. Чрезвычайно старых игрушек и игр. Их были целые горы.
В одном углу стоял заржавевший трехколесный велосипед. Большое переднее колесо у него отсутствовало.
— Держу пари, он принадлежал папе, — сказала я. Нелегко было представить папу малышом, гоняющим на трехколесном велосипедике.
Я нажала на рожок. Он до сих пор работал.
Кларк доставал из разбитой деревянной коробки пыльные шахматные фигурки. Он принялся расставлять их на доске, а я тем временем рыскала среди остального хлама.
Я нашла плюшевого мишку с жестоко измочаленной головой.
Коробку, в которой хранился один-единственный роликовый конек.
Плюшевую обезьянку с оторванной рукой.
Я рылась в мешках, набитых игрушечными солдатиками, чьи некогда яркие мундиры поблекли, а лица стерлись.
Затем я обнаружила старинный игрушечный сундучок. На его крышке была изображена золотая карусель, потускневшая от времени.
Я подняла пыльную крышку. На дне сундучка лицом вниз лежала фарфоровая куколка.
Я заботливо вытащила ее из сундучка. И повернула лицом к себе.
Мелкие трещинки разбегались по ее нежным щечкам. Кончик носа портил небольшой скол.
Потом я посмотрела ей в глаза — и чуть не задохнулась.
У нее не было глаз.
Вообще не было.
Под ее лобиком зияли две черные дыры. Две огромные черные дыры.
— Это и есть бабушкины сокровища? — просипела я. — Да это же сплошной хлам!
Я бросила куклу обратно в сундучок.
И услышала скрип.
Он доносился с другой стороны комнаты. Рядом с дверью.
Я повернулась и увидела лошадку-качалку, раскачивающуюся взад и вперед.
— Кларк, ты задел лошадку? — спросила я.
— Нет, — чуть слышно ответил Кларк, глядя, как раскачивается лошадка. Взад и вперед. Взад и вперед. Поскрипывая.
— Пошли отсюда, — сказала я. — У меня от этой комнаты уже мороз по коже.
— И у меня, — сказал Кларк. — Кто-то обезглавил ферзя. Голову напрочь сгрыз.
Он перепрыгнул через какие-то коробки и выскочил в коридор.
Я обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на комнату, прежде чем выключить свет. Ну и жуть.
— Кларк?
Куда он подевался?
Я окинула взглядом длинный коридор.
Как сквозь землю провалился. Но он же только что был здесь. Стоял в дверях.
— Кларк? Ты где?
Я пошла по коридору, следуя всем его изгибам и поворотам.
В животе нарастала тошнота. Сердце учащенно забилось.
— Кларк? Это не смешно.
Нет ответа.
— Кларк! Ну где же ты?!
— БУ-У-У-У-У!
Я дико завизжала.
Кларк вышел у меня из-за спины, скорчившись пополам от хохота.
— Попалась! — крикнул он. — Попалась, которая кусалась!
— Это не смешно, Кларк! — зарычала я. — Это было тупо. Я даже не испугалась.
Он закатил глаза.
— Почему б тебе просто не признать это, Гретхен? Признай — ну хоть разок. Ты напугалась до полусмерти.
— НЕТ! — настаивала я. — Ты просто меня удивил. Вот и все. — Я засунула руки в карманы джинсов, чтобы Кларк не заметил, как они дрожат. — Какой же ты все-таки придурок.
— Ну, бабушка сказала, чтоб мы веселились. А это было весело! — издевался он. — Так, куда теперь?
— Теперь — никуда, — с досадой ответила я. — Спрячусь у себя в комнате и буду читать.
— Эй! Отличная идея! — вскричал Кларк. — Давай в прятки играть!
— ИГРАТЬ? Я не ослышалась, ты сказал «играть»? — ехидно осведомилась я. — По-моему, ты говорил, что только двухлетки ИГРАЮТ.
— Так тут другое дело, — возразил Кларк. — Прятки в этом доме уж точно не для детей.
— Кларк, мне совсем не…
Он не дал мне договорить.
— ЧУР, НЕ ВОЖУ! — закричал он. И тут же, сорвавшись с места, помчался по коридору в поисках укрытия.
— Не хочу водить, — проворчала я. — Не хочу играть в прятки.
